Макумба, БДСМ Триллер фемдом и др. Опции

[EdgarAlen]

Приветствую уважаемых читателей.! Представляю вашему вниманию БДСМ повесть о чернокожем адвокате, который нашел даже больше приключений на свою ч. з. , чем рассчитывал.
Предупреждение:
Повествование содержит весьма жестокие сцены. Не пытайтесь повторить это дома!

Макумба

Часть первая

Бостонское чаепитие


Преуспевающий адвокат из Бостона Том Барнс стоял обнаженный в полутемном подвале, стилизованном под древний храм индейцев майя. Пол и стены были выложены крупной гранитной плиткой. Интерьер составляли различные орудия пыток и жестокие маски, выкрашенные золотой краской, блестевшие в мерцающем свете ламп, выполненных в виде факелов. Руки и ноги Тома, растянутые в стороны кожаными ремнями, вздрагивали от напряжения. Он стоял уже долго, неотрывно глядя расширенными от страха и возбуждения глазами на стоявший впереди каменный алтарь, на котором лежал ритуальный нож. Белки глаз резко выделялись на черном лице Тома, пухлые негритянские губы беззвучно шевелились.
Том Барнс высоко поднялся и мог себе позволить посещения этой дорогой БДСМ студии, мог себе позволить госпожу Алисию, бывшую королеву красоты из Венесуэлы. Жестокая и прекрасная Алисия была мечтой любого мужчины, и Том не жалел тратить на нее по десять тысяч долларов в месяц. Госпожа не слишком хорошо говорила по-английски, но ее глубокий властный голос заставлял Тома вздрагивать и трепетать в предвкушении мучительных удовольствий.
Том был атлетически сложен, отлично бегал, плавал, играл в теннис и гольф. Его хорошая физическая форма и выносливость позволяли посещать госпожу Алисию не менее одного раза в неделю. Постепенно накапливались шрамы, но на теле чернокожего они были не слишком заметны. Их, несомненно, обнаружила бы жена, или подруга, но таковых у Тома не имелось. Он был всецело поглощён своей мучительной страстью.
Позади скрипнула дверь, и Том ощутил своими обнаженными ягодицами движение воздуха, принесшего запах мускуса и благовоний. Госпожа Алисия всегда натирала свое сильное и гибкое, смуглое тело душистым маслом. Она подошла совсем близко и шепнула на ухо Тому: "пытка"., Легкие перышки, обрамлявшие красную маску, защекотали шею Тома. Алисия наклонила голову и шепнула в другое ухо Тома: "боль". Она встала перед ним, высокая и властная, в одних сандалиях с высокой шнуровкой и леопардовом набедреннике. Смуглое тело отливало бронзой, глаза блестели сквозь багровую маску, чувственные губы скривились в жестокой улыбке. "Страдание" - прошептала она.
Грациозно ступая длинными сильными ногами, от чего ее округлые бедра плавно покачивались, госпожа Алисия подошла к стене, сняв с крюка жестокую плеть с тремя эластичными бордовыми тросами на конце.
"Пожалуйста", -- пролепетал Том, вытягивая полные губы. Это выглядело забавно, и госпожа Алисия улыбнулась. Подойдя ближе, она отставила ногу и нанесла хлесткий удар. Острая боль резанула спину Тома, и он жалобно вскрикнул, скорчившись в тугих кожаных ремнях, которые безжалостно врезались в кожу.
"Кричи! Наш бог любит мучения жертв!" - воскликнула Алисия и нанесла второй удар, еще сильнее первого. Том кричал, и крик его срывался под водопадом боли. К ней невозможно было привыкнуть. Том кричал и кусал губы мечтая о кляпе. Крупные блестящие маслом натуральные груди Алисии покачивались в такт ударам. Было в движениях ее гибкого сильного тела нечто природное, дикое. Хищная улыбка обнажила белые зубы.
Том кричал, умалял и плакал, но все было напрасно. Госпожа Алисия могла бы запороть его до смерти, если бы ей не наскучило монотонное действие, крики, и свист плетей. Она обошла скорчившегося Тома и прижалась к нему сзади, желая ощутить глубокие борозды на его спине . Немного потершись грудями о выпоротую влажную спину, она шепнула: "Я вырежу тебе сердце, черный невольник".
От боли и страха Том забыл ключевое слово, которое госпожа Алисия назвала ему перед началом сессии. Он всхлипывал и что-то бормотал, пока госпожа не заткнула ему рот тугим кляпом. Взяв нож с алтаря, Алисия неторопливо приблизилась, плавно покачивая бедрами. Она сбросила набедренник, танцуя вокруг своей жертвы, изгибаясь прекрасным обнаженным телом и пуская блики лезвием острого ножа. Ее смазанная маслом гладкая коричневая кожа поблескивала в колеблющемся свете факельных ламп.
Том вспомнил какой-то глупый фильм ужасов, в котором роковая красотка заманивала несчастных мазохистов к себе в логово и вырезала им органы на продажу.
" Но такого не может быть со мной! Нельзя резать курицу, которая несет золотые яйца! Хотя, органов можно нарезать тысяч на сто", - проносились лихорадочные мысли в его воспаленном мозгу.
Алисия полоснула его ножом по предплечью. Он замычал, отчаянно крутя головой. Алисия припала к порезу губами, жадно слизывая кровь.
"А вдруг, она такая, как в фильме "От заката до рассвета"? Очень похожа на ту, которая хотела загрызть Джорджа Клуни! "- подумал Том, теряя связь с реальностью. Алисия чиркнула его еще несколько раз. Сосала и бередила порезы вертким языком. Том скулил, пытаясь произнести сквозь кляп ключевое слово "верность". Алисия глумливо скалилась, облизывая окровавленные губы. Отойдя в сторону она склонилась над плетеной корзиной, показав попку, бурое колечко ануса и, влажно поблескивавшие половые губы.
Вскоре она вернулась с маленьким мешочком соли. Покрутив ножом перед лицом Тома, она провела лезвием по его груди, лизнула палец, изваляла его в соли и принялась втирать ее в кровоточащую царапину. Том завыл, выпучивая глаза. Алисия продолжала втирать соль, облизывая губы, и, наконец, припала к порезу с жарким поцелуем. Смеясь, она вновь отошла и вернулась с бутылкой, будто сделанной из коры дерева. Глотнув из бутылки, она слизнула окровавленной соли. Ее шершавый язык бередил и обжигал. Алисия смазала солью и другие порезы на теле тома, вылизала их и, отхлебывая, облила текилой из бутыли. Том корчился и мычал, закатывая глаза.
После десятого глотка смех Алисии стал развязным. Она перерезала кожаные ремни, растягивавшие руки и ноги Тома и, угрожая ножом, приказала ему лечь на каменный алтарь. Склонившись над его членом, Алисия сосала, тихо причмокивая. Ее шелковистые блестящие черные волосы щекотали Тому лобок и яйца. Член его погружался все глубже в ее горячее горло. Перья на маске трепетали, обдавая живот Тома приятным холодком. Вскоре он уже стонал от наслаждения.
Алисия взобралась на алтарь и медленно приняла в себя огромный черный фаллос. Лоно ее мягкое и нежное было полно горячего меда. Том забавно закатывал глаза, стоная от наслаждения, и совсем забыл о ноже в Руке Алисии, как вдруг, острие кольнула его у самого сердца. В ужасе он попытался промычать "верность", но вышел лишь какой-то протяжный стон. Алисия расхохоталась, продолжая гарцевать на его члене.
Оргазм был столь мощным, что у Тома из глаз посыпались искры, или ему, по крайней мере, так показалось. Алисия наклонилась к нему, поводила ножом у самых глаз, продела лезвие под натянутый ремешок и срезала кляп. “Верность”, —прошептал Том. Алисия прижалась к его губам в долгом поцелуе со вкусом соленой кровавой текилы.
Они приняли ванну и оделись. Госпожа Алисия совсем немного. Лишь красный пеньюар с глубоким вырезом едва прикрывал ее бедра, когда она, подогнув длинные ноги, уютно устроилась в углу дивана. Том, одетый в дорогую, сшитую на заказ рубашку и серые брюки, пытался выписать чек, но рука его дрожала.
-Я заплачу тебе в следующий раз, - пообещал он, виновато улыбаясь.
- Не заплатишь, я отрежу твои шоколадные яйца, - пожала плечами Алисия.
- Ты можешь доверять мне, как своему адвокату, - вкрадчиво проговорил Том.
- Послушай, я не тороплюсь, - в тон ему ответила Алисия, - Что, если нам полежать в кроватке, отдохнуть, а потом ты выпишешь чек на две пятьсот? - она протянула к нему руки с длинными пальцами, покрытыми кроваво-красным маникюром. Том представил, как эти ногти бередят его порезы и ссадины и его полные губы похотливо приоткрылись. Не в силах оторвать взгляда от темных глаз Алисии, он поднялся, взял ее на руки и отнес в спальню. Второй раунд был долгим, и Том в конце уже с трудом ворочал языком, зажатый между сильными бедрами Алисии, в то время как она сосала его член. А третий раунд с большим черным страпоном закончился нокаутом, Том даже опоздал на следующее утро в офис, где его ожидал партнер Ти Джей. Они обсудили текущие дела и отправились обедать. Ти Джей заметил, что у Тома несколько помятый вид, и они обменялись парой историй.
- По-моему, твоей черной заднице нужна хорошая белая хозяйка, - усмехнулся Ти Джей.
- Ну, я еще не настолько низко пал, чтобы подлизывать у белых сучек. Уж слишком это унизительно, - постарался за развязным тоном скрыть свое смущение Том.
- Так это и есть самое то, - ухмыльнулся Ти Джей. — Вот, отличное старомодное агентство, - он достал из бумажника визитку, на которой блестел золотой оттиск "Олд Колониал".
Том взял и покрутил в пальцах визитку. Кроме телефона на ней больше ничего не было.
- И что? Ты уже там побывал? - Том пытливо разглядывал партнера, который, кажется, смутился.
- Нет. Они слишком дорого берут. Начиная с 25000. И контракт нужно подписывать.
- А где ты это взял? - Том в нерешительности положил карточку на стол.
- Мне ее дал Лоуренс из банка, после партии в гольф. Мы с ним хорошо нагрузились и теперь друзья, - Ти Джей ухмыльнулся.
Перед уходом Том незаметно сунул карточку в карман.


Вечером, сидя у камина в своем просторном кресле, том раздумывал, попивая бренди: “ С одной стороны, он вполне удовлетворен отношениями с Алисией, если это можно так назвать. С другой стороны, если пижон Лоуренс может себе позволить развлекаться с белыми сучками за 25 кусков, то и он, том, тоже может себя побаловать".
Том вспоминал свою первую подружку из колледжа. Ее звали Линда, но он называл ее Багира.. Линда была высокая и стройная, гибкая и сильная, похожая на пантеру. Она кусалась и царапалась во время секса. Он купил для нее плеть с толстыми ремешками, чтобы она не порола его веревкой, от которой оставались слишком заметные следы и болезненные ссадины. Линда была прирожденной садистской. Ей доставляло огромное удовольствие унижать и мучить его. Она кусала его соски, прижигала их сигаретами и заставляла лизать свою упругую и гладкую черную попку. К сожалению, иногда она вела себя, как мерзкая обдолбаная шлюха. Однажды, она связала его и сунула ему в зад зажженную свечку, и продолжала трахаться с каким-то футболистом, хотя Том кричал, катался по полу и даже подпалил коврик. Это были славные безбашенные времена.
Потом был долгий перерыв. Сунь Ли он встретил, уже закончив Гарвард и работая стажером. Она брала деньги, но тому казалась, что он ей нравиться, а может быть, она просто была хорошая профессионалка. Тому казалось, что жестокость ее можно было объяснить всего лишь азиатским происхождением. Ее студия была похожа на спортивный зал с некоторым восточным колоритом. Посередине стояли брусья, сверху свисали кольца, в углу стоял "козел", была и шведская стенка. Один из углов был отгорожен расписной китайской ширмой, где Сунь Ли держала все необходимое для пыток. Одевалась она японской школьницей, иногда повязывая красный галстук. Она часто снимала рубашку, демонстрируя красивую грудь обычно затянутую в символический бюстгальтер, цвет которого менялся в зависимости от настроения. Лиловый означал спокойствие, красный - страсть, бирюзовый - мечтательное поэтическое состояние. . Больше всего Том опасался последнего, оно означало фиксации в неожиданных позах и экзотические пытки, которых Сунь Ли знала множество. Гладкие черные волосы она собирала в два хвоста, или в букли, однако, забавный вид ее был обманчив
Сунь Ли брала сразу за три часа. Конечно, клиент мог уйти и раньше, но большинство предпочитало получить все, что можно, за свои деньги. Однако, вытерпеть три часа было далеко не просто. Даже в спокойный лиловый день Том вначале под ударами хлыста до изнеможения подтягивался на кольцах, затем со связанными за спиной руками висел вниз головой. Сунь Ли стояла перед ним, широко расставив ноги и заставляла качать пресс, погоняя стеком по внутренней части бедер и яйцам. Небольшая радость для Тома состояла в прикосновениях к шелковой юбочке и гладкой нежной коже своей госпожи. Трусиков она не носила. Напряжения всех сил, порой было достаточно, чтобы приподняться и на краткий миг лизнуть нежные приоткрытые половые губы, но тогда суровая тренерша говорила: "Лижи как следует". И она умела настоять на своем.
Когда мышцы пресса больше не действовали, Тому разрешалось повисеть вниз головой и "расслабиться". После этого он разучивал ричевки группы поддержки, на разных языках, ритмично получая бамбуковой тростью по заду. В полуобморочном состоянии его спускали с колец, и ему позволялось прилечь животом на "козла". Госпожа привязывала его красными веревками и начинался анальный тренинг. "Не смей кричать!" - предостерегала госпожа, надевая белые латексные перчатки. Но Том все равно кричал, когда изящная рука Сунь Ли погружалась в его задний проход и сжималась в кулачок. За эти крики Том получал дополнительные полчаса анального тренинга с большим страпоном. Затем наступал час языкового тренинга. Если Том лизал слишком вяло и ему не удавалось довести госпожу до оргазма хотя бы один раз, он получал раскалённые иголки в зад.
Совсем другая программа ожидала его в красный день. Привязанный к шведской стенке, он получал иглоукалывание в простату, от которого у него был необычайный мучительный стояк. Сунь Ли, как и полагается китаянке, знала толк в иголках. Понавтыкав еще с десяток, она делала Тому массаж мягкой натуральной совершенного вида грудью, предупреждая, чтобы он не смел кричать. Изжевав свои толстые губы, Том получал нежный минет с щекотанием иголок перышком. Потом он "отдыхал" спиной на "козле" под каплями горячего воска, который Сунь Ли счищала плеткой. А потом она вновь принималась за его несчастный член, и, поиграв с иголками, ездила на нем долго, долго, хотя Том уже лежал черной колодой, закатив глаза. "Будь здоров, зомби!" - обычно смеялась она в след бредущему на полусогнутых ногах Тому.
Но страшнее всего был бирюзовый день. Тогда Том жалел, что у госпожи Ли нет никакой стоп фразы. Ему предстояли ужасные мучительные три часа, и он лишь молил о кляпе, но в ответ слышал только знакомое: "Не смей кричать!" Однажды Сунь Ли встретила его в бирюзовом бикини и коричневых лакированных сапогах. Ее прямые блестящие волосы были стянуты на затылке, свисая конским хвостом. Она подвела обнаженного Тома к брусьям, заставив его перегнуться через перекладину головой наружу. Заложив руки Тома за колени, Сунь Ли защелкнула на его запястьях наручники. Сковав его щиколотки, она осторожно начала приподнимать ноги тома, сгибая их в коленях, пока он не повис задом в ее сторону. "Не вздумай кричать, или дрыгать ногами!" - предупредила она. Отлучившись за ширму, она вернулась в фуражке с красной звездой, катя за собой столик с разнообразными инструментами пыток.
"Пухлые губы Тома трепетали, когда он, выгнув шею рассматривал щипцы, иголки и шприц, лежавшие на столике, с ужасом думая, что член его, яйца и анус легко доступны для Сунь Ли, натягивавшей белые медицинские перчатки.
"Хотите мне что-нибудь рассказать?" - спросила лейтенант Сунь Ли с приветливой улыбкой склонившись над лицом Тома. Том, прищурившись, посмотрел на ее грудь с проступавшими сквозь натянутую материю набухшими сосками, на ее стройные ноги в начищенных сапожках на высоком каблуке и выдохнул: "Ничего не знаю".
"Я буду задавать вопросы каждый час. Тебе придется подождать", - Сунь Ли заткнула рот Тому тугим кляпом.
Она больше не улыбалась. Сдвинув тонкие брови, она взяла какую-то ампулу и наполнила шприц. Вначале она сделала несколько уколов в анус Тома, а потом по одному в каждое яичко, и еще один в самую головку члена. Несчастный Том мог только мычать, вгрызаясь в каучуковый кляп.
"Этот препарат сделает твои интимные места чувствительнее к боли", - пояснила Сунь Ли. Ее китайский акцент стал более явным и зловещим, несмотря на высокий голос. Она смазала перчатки гелем и начала массировать Тому член и яйца, перейдя к анусу. Вначале все это было даже приятно. Постепенно головка члена, яйца и вены в анусе распухли, преобритя небывалую чувствительность. Тогда Сунь Ли взяла губку с маленькими булавками, показала ее Тому, и принялась неторопливо и методично втыкать их в член, яйца и анус. Боль была неописуема. Пронзая все тело, она бомбой разрывалась в мозгу. Том выл, пуская слюни, корчился и дрыгал ногами. Сунь Ли невозмутимо продолжала свою работу. Лицо ее, красивое и вместе с тем жуткое в своем неподвижном безразличии, напоминало бесстрастную маску традиционного китайского театра.
Постепенно Том понял, что конвульсии, корчи и дрыганье ногами только усиливают его мучения, но ничего не мог поделать со своим непослушным телом. Когда 30 булавок перекочевали из губки в его на лившиеся кровью интимные части, Сунь Ли дала ему небольшую передышку. Она сходила за ширму и принесла небольшую плетку из конского волоса. Показав ее измученному заплаканному Тому, она начала хлестать по иголкам, вначале слабо, потом все сильнее. Ужасная боль приобрела новые оттенки. Потом Сунь Ли втыкала иголки под ногти рук и ног Тома. Так незаметно прошел час.
Заметив, что Том близок к обмороку, Сунь Ли встала возле него на колени и дала ему несколько легких пощечин, Вытащив кляп, она спросила: "На кого работаешь?" Том, выпучивая глаза от возвращавшейся боли, прошептал: "Америка". "Пароль! Назови пароль!" - закричала Сунь Ли. "Юань", - пробормотал Том первое, что пришло ему в голову. Сунь Ли со злобой запихала кляп обратно ему в рот. "Ты думаешь, мы, китайцы - дураки?! Ты пожалеешь об этом".
Следующий час прошел в пытках электричеством. Сунь Ли подключила к сети электрошокер с длинной стеклянной трубкой на конце. При активировании он издавал угрожающее жужжания. Продемонстрировав его Тому, Сунь Ли принялась подносить шокер к булавкам, а под конец, просто засунула Тому в зад.
- Сознание Тома уплыло и померкло в красном мареве боли. Тут Сунь Ли позволила ему немного отдохнуть, а потом использовала нашатырь. Том с трудом вернулся к полной боли и страдания реальности. "Пароль?" - спросила Сунь Ли. "Кока-кола" - пробормотал Том. "Опять за свое!" - топнула ногой Сунь Ли. Но, судя по всему, она не так уж и разозлилась. Последний час был самым легким, потому что после порки бамбуковой тростью по пяткам и заду, Том опять потерял сознание. Иногда он чувствовал в сосредоточии боли движение страпона, но это были короткие промежутки перед очередной отключкой. Отлежавшись пару часов в постели, Сунь Ли, Том спросил у нее пароль. !Меэ-ли-да тин-фу!" - ответила она. Том кивнул и побрел походкой зомби. Он не заплатил Сунь Ли и больше к ней не приходил.
"Почему мне всегда попадаются сумасшедшие садистки психопатки?" - подумал он, доставая из кармана карточку, на которой блестела надпись "Олд Колониал?"

Он набрал номер телефона из офиса. На том конце раздался приятный голос со странным акцентом:
- Туристическое агентство Олд Колониал, говорит Айша. Чем могу быть полезна?
- Здравствуйте. Мне порекомендовал это агентство один мой товарищ,- замялся Том.
- Как имя вашего друга?
- Лоуренс Джонсон, из банка Дж. Пи. Морган.
- О, мистер Лоуренс. Я его знаю. Вы хотите назначить встречу с менеджером?
- Думаю, что да.
- Вас устроит завтра в 12.30?
-- Да. Было бы неплохо.


Айша оказалась красивой эфиопкой, с которой Том с удовольствием поболтал и зашел к менеджеру по продажам. Просторный офис, обставленный дорогой старинной мебелью в темно коричневых тонах, роскошная хрустальная люстра и пушистый ковер произвели на Тома благоприятное впечатление. За массивным дубовым столом сидела представительная седовласая коротко стриженая женщина в очках. Отвернувшись от экрана компьютера, она посмотрела на Тома своими пронзительными серыми глазами и сказала:
- Присаживайтесь, мистер...?
- Томас Вайт, - Том вспомнил "Люди в черном".
- Конечно, мистер Вайт. Меня зовут Вирджиния Блэквуд.
Посмотрев на часы Картье и золотую брошь с алмазами на бледно-сером пиджаке Вирджинии, Том подумал: "Деньжата они гребут лопатой, только пока не понятно за что". Взгляд его упал на портрет генерала конфедерации Эдварда Ли, висевший позади Вирджинии. Его серая форма соответствовала пиджаку хозяйки офиса.
- Какую сумму Вы рассчитываете потратить? - спросила госпожа Блеквуд, испытующе глядя поверх очков.
- Думаю примерно 25000, - улыбнулся Том.
Вирджиния понимающе кивнула. Она раскрыла ящик стола и достала оттуда две фотографии, положив их перед Томом. На одной была запечатлена красивая молодая блондинка в платье с пышными юбками и обтягивающем лифом. Волосы, собранные в высокой прическе, оттеняли тонкую шею, на которую падал высвободившийся локон. Тесное до талии платье подчеркивало стройную фигуру. Молодая женщина повернула голову немного в бок, будто отворачиваясь. Ее чувственные пухлые губки, были презрительно, или недовольно поджаты. Казалось, что она увидела Тома и с досадой отвернулась.
"Быть рабом у белой сучки так унизительно" - подумал Том и облизал приоткрывшиеся губы. В животе у него заныло, и он перевел взгляд на вторую фотографию. Скуластая темноволосая женщина средних лет в костюме для верховой езды поставила сапог на камень, в руках она сжимала стек. Черные волосы крупными волнами падали на плечи. Пронзительный взгляд темных глаз и сжатые тонкие губы делали ее лицо жестоким, хотя черты его были не лишены экзотической красоты. "Горячая непредсказуемая латинская красавица, такой тип мне известен", - мысленно ухмыльнулся Том.
- Госпожа Абигейл Морстон и госпожа Мерседес Ривертэ. Вы можете познакомиться с ними посетив небольшую усадьбу в Джорджии. Мы предлагаем недельное путешествие в стиле "Южный дискомфорт". Всего 25000, Поверьте, оно того стоит, -Вирджиния непринужденно улыбнулась.
Том в сомнении вновь посмотрел на Абигейл и Мерседес.
Поверьте, Вас ждут незабываемые впечатления. А если Вам не понравится, мы вернем все деньги назад. Это записано в контракте, - Вирджиния положила перед Томом несколько сшитых алой лентой страниц с эмблемой Олд Колониал в виде трехэтажного особняка с портиком.
Том внимательно прочитал контракт, вздохнул и подписал.
Проезд, проживание, питание и даже одежда - все включено. Вам требуется только прибыть по указанному адресу, в удобное время, и Ваше приключение начнется немедленно, - Вирджиния взмахнула рукой и мечтательно улыбнулась, тепло взглянув на Тома, словно бы говоря: "Ах, если бы я была моложе!".
Внезапно, улыбка ее исчезла и глаза, цвета мундира генерала Ли, сделались жесткими. Пристально посмотрев поверх очков, она спросила тоном школьной директрисы:
- Надеюсь, Мистер Вайт, Вы обратили внимание на пункт относительно конфиденциальности?
- Безусловно. У меня нет привычки распространяться о своей частной жизни, как и у моих друзей. Мне ничего не известно о сервисах компании. Я бросаюсь в это приключение, как в темные воды.
- Вас ждут незабываемые ощущения, - пообещала Вирджиния, и они пожали друг другу руки.

Через две недели Том, уладив дела в офисе, объявил, что отправляется в отпуск. Приехав с вещами по указанному адресу, он очутился в уютном, окруженном садом коттедже, где его встретила Вирджиния и Айша. Они выпили чаю и поговорили о погоде в Джорджии. Вирджиния сегодня напоминала Тому заботливую соседскую тетушку, которую он знает с самого детства. Неожиданно Том почувствовал сильную сонливость. Он вежливо отвечал Вирджинии, но глаза его предательски слипались. Вскоре он откинулся в мягком кресле и уснул.

Часть вторая

Южный дискомфорт

. Проснулся он обнаженный и закованный в цепи, лежа на соломе в товарном вагоне. Рядом с ним в цепях спала обнаженная Айша. В дальнем конце вагона стояла пара лошадей. Одна неторопливо жевала овес, другая смотрела на Тома. Попытавшись подняться, Том обнаружил, что шею его сковывает ошейник, пристегнутый двумя цепями к вделанным в стену вагона кольцам. Как он не старался, не мог дотянуться до застежек. Он растолкал Айшу и принялся ее расспрашивать. Она сказала, что теперь они черные рабы и судьба их в руках хозяев.
- Тебя теперь зовут Макумба. Ты раб из Восточной Африки. Плохо говоришь по-английски. И не вздумай бежать, или бунтовать, тебя жестоко накажут, - серьезно предупредила она.
Том подумал, что хуже, чем в застенках китайской охранки все равно не будет, и вряд ли в этом путешествии он ощутит новые незнакомые оттенки боли
- Надеюсь, через неделю меня отпустят, а то меня ждут дела, - ухмыльнулся он.
- Тебе лучше забыть о прошлой жизни, - посоветовала Айша, несколько раз кивнув, словно убеждая себя в сказанном.
Она поднялась и подошла к лошади, погладив ее по боку.Цеп сковывавшаяручные и , , ножные кандалы не позволяла высоко поднимать руки. Айша опустилась на колени и, нагнувшись, выпила воды из поилки. Том с удовольствием рассматривал ее округлую попку.
- Захвати мне ведро, там в углу, черная рабыня, - усмехнулся он.
Айша послушно принесла ведро и подержала его для Тома, а потом бесстыдно села на корточки и помочилась прямо у него на виду. Поглядывая на крупный, даже в спокойном состоянии член Тома, она хитро спросила:
- И что мы будем делать всю дорогу до Джорджии?
- Я еще никогда не делал это с эфиопками. Не знаю, способны ли два наших вида спариваться? - задумчиво ответил Том.
Айша рассмеялась и принялась сосать его член, приговаривая: "Какой большой у нашего маленького. Мне кажется он понравился одной лошадке". Осторожно приняв в себя огромный черный член, она гарцевала на нем всю дорогу до Джорджии, или так, по крайней мере, показалось Тому.
Когда поезд остановился Том и Айша спали в обнимку. Они одновременно проснулись от шума отодвинувшейся двери вагона. Внутрь запрыгнул человек в одежде ковбоя с револьвером на боку. Один, за ним второй и третий. Они втащили огромную коробку. Ковбои открыли коробку, и бородатый, с красным платком на шее, приказал, достав оружие:
"Черномазые, полезайте сюда! Быстро!!
Ковбои положили коробку на бок, и том с Айшей испуганно втиснулись внутрь. Обмотав коробку ремнями, двое, грязно ругаясь, выгрузили ее из вагона и куда-то потащили. Третий вывил лошадей. Коробку перегрузили в другой вагон.
Прижавшиеся друг к другу Том и Айша услышали пыхтение и вагон тронулся.
Мерное пыхтение, грохот и стук не прекращались.
- Это паровоз! Чтоб меня черти взяли! - воскликнул Том.
- Южный дискомфорт, - хмыкнула в темноте Айша.
- Ты уже бывала здесь? - спросил Том.
- Нет. Но я плавала в трюме с рабами. Мы плыли с Барбадоса на Ямайку. Это было ужасно..
- Почему ты здесь? - после долгого молчания спросил Том.
- Работа такая.
- И ты будешь все время со мной? Вроде гида? - с надеждой спросил Том.
- Буду где-то рядом, - прижалась к нему Айша.
Когда паровоз остановился, ковбои вновь пришли и распаковали коробку, выпустив пленников. Они сошли на деревянный помост перрона. Перед ними, словно обветшавшая декорация стояло покосившееся здание вокзала с остановившимися часами, и будкой смотрителя.
двое ковбоев надели на шеи Тому и Айше соединенные цепью колодки и погнали их от вокзала по пыльной дороге. Третий ковбой вел за ними двух лошадей. Краем глаза Том заметил чумазого кочегара, набиравшего уголь с открытой платформы, прицепленной к паровозу.
Том шел первым, постоянно оступаясь на камнях босыми ногами. Кандалы на щиколотках не позволяли широко шагать. Один из ковбоев подгонял его палкой по заду и лодыжкам, осыпая грязной бранью. Иногда он слышал, как вскрикивает позади, получая удары, Айша. Том плелся медленно, обливаясь потом. Мухи облепили потное лицо. Колодка быстро натерла шею. Солнце жарило немилосердно. Неожиданно для себя Том отметил, что он уже забыл о Бостоне и своей адвокатской практике. Унижения и дискомфорт превзошли все его ожидания. Теперь он раб Макумба, по крайней мере на неделю.
Наконец впереди показалась усадьба и белый трехэтажный особняк с парадной лестницей и колоннадой. Вокруг дома виднелось множество деревянных построек. Конюшня, амбар, сараи, возможно, бараки для рабов. Несколько чернокожих копали землю во дворе. Заметив, что ведут новичков, они уставились на Тома и Айшу с любопытством, но без всякого сочувствия. С рабов сняли сцепленные колодки, отвели в сарай и заперли там. Кроме них в сарае оказались еще двое. Закованный в цепи седой негр, похожий на Моргана Фримана, сидевший привалившись к стене, и стройная грудастая мулатка, связанная по рукам и ногам, лежавшая на сене.
- Эй, как звать, сынок!? - воскликнул старик.
Том вспомнил, что он плохо говорит по-английски, нахмурился и забормотал что-то невнятное. Старик махнул на него рукой и принялся болтать с Айшей. Том обессиленный улегся на сено, с ужасом думая, что ему придется провести в этом вонючем сарае целую неделю.
Когда Том уже начал засыпать, в сарай завалились два пьяных ковбоя, схватили мулатку и потащили к выходу. Она вырывалась и плакала. Во дворе раздался грозный собачий лай.
- Э! Сдается мне, что это Мерседес со своим песиком Декстером! Значит будет потеха! - воскликнул болтливый дед, стукая себя ладонями по коленям.
- Том попытался выглянуть в щель между досками, но ничего не увидел, тогда он приник Ухом к щели. Снаружи происходила какая-то возня. Затем в наступившей тишине явственно послышался свист кнута и крики. Слышно было отлично, как будто мулатка стояла рядом. Старик вновь забормотал:
- Вини служила в доме горничной, а муж леди Абигейл решил вставеть милашке в зад, да и завалил ее прямо на стол. А там ваза бряк на пол. Так, масса Морстон теперь уехал на войну, а бедняжка Винни теперь у столба, - старик уставился на Айшу, - Ты можешь стать горничной вместо Ванессы. Ты смазливая детка, и попка у тебя что надо.
Тем временем, крики во дворе стихли и опять началась возня. Послышалось: "Нет! Нет!, - рыдание, которое перешло в глухое мычание, видимо, девушке заткнули рот кляпом. Затем раздался лай и частое собачье дыхание. Мычание девушки превратилось в сдавленные крики и вой. Все это продолжалось несколько минут, пока не раздался странный собачий скулеж.
Эх! Мерседес подложила милашку Винни под Декстера! Клянусь, он трахнул ее в зад. Декстер умный пес! Это большущий дог, черный, как мы! Хе-хе-хе! - старик захрипел и закашлялся.
С полчаса было тихо, только слышались негромкие всхлипывания Ванессы. Вдруг тишина взорвалась громким заливистым собачим лаем. Том почувствовал запах мясного соуса и у него выступили слюни. Наверное, он не ел уже больше суток. "Все-таки я заплатил 25 кусков! Должны кормить, - подумал он. Снаружи послышалось рычание, чавканье и надрывный неистовый вой несчастной Ванессы
- Они наложили гуляш на задницу Винни. Мерседес очень жестокая сучка, - мрачно проворчал старый негр.
Истерический надрывный вой женщины все не стихал, а потом резко оборвался. Видимо, мулатка потеряла сознание. Некоторое время спустя ковбои приволокли ее и бросили на сено. Она лежала на животе, на спине были видны следы порки кнутом, бедра покрывали кровоточащие следы от укусов.
- А ты чего разлегся, нигер?! - бородатый ковбой уставился на Тома. - А ну пошли!
Тома выволокли наружу, сунули в руки лопату, и он начал копать. Поодаль стояла темноволосая женщина в белой ковбойской шляпе с красной банданой на шее. Клетчатая рубашка была завязана узлом, открывая смуглый плоский живот. Коричневые кожаные штаны с бахромой низко сидели на крутых бедрах, они были заправлены в сапоги, обшитые кожей гремучей змеи. На поясе с большой серебряной пряжкой висел свернутый кольцом тонкий кнут. Женщина неторопливо приблизилась к Тому и спросила:
- Как звать, черномазый?
Том с минуту молчал, засмотревшись на своеобразное в своей жестокой красоте лицо госпожи Мерседес, и пробурчал:
- Макумба, - и выпучил глаза, чтобы сойти за дикого негра из Восточной Африки.
Мерседес рассмеялась, раскинув руки и посмотрев по сторонам, на ковбоев, с интересом ожидавших "знакомства".
- Эта голая обезьяна пялится на мое прекрасное тело! - она бросила шляпу бородатому и тряхнула темными волосами, крупными волнами упавшими ей на грудь.
Пухлые губы Тома приоткрылись, лицо приобрело глупое и забавное выражение.
Мерседес захохотала, указывая на него левой рукой, затянутой в коричневую перчатку. Вдруг, она подалась вперед и ударила Тома прямо в лицо кулаком правой руки. Том от неожиданности выронил лопату и попытался сделать шаг назад, но цепи помешали ему и, потеряв равновесие, он упал. Мерседес ударила его ногой в живот. Придавив его ошейник сапогом, она наклонилась и процедила: - Пялься на своих черных самок, обезьяна. Надеюсь, тебе нравится боль, раб.
Она взяла у бородатого свою шляпу и, неторопливо, пошла прочь. Том, свернувшись калачиком и кривясь от боли, смотрел как Мерседес двигает упругую попку, обтянутую коричневой кожей узких брюк.
- Хватит валяться! Начинай копать! - рявкнул бородатый ковбой.
До самого заката Том копал. Его руки, непривычные к физической работе, быстро покрылись мозолями. Перед сном рабы в сарае получили хлеб, кашу и ведро воды. Мулатку снова связали. Она всю ночь стонала сквозь кляп. Никто даже не подумал оказать ей помощь.
Ночью, когда старый негр уснул, Том подполз к Айше и тихо спросил:
- Что, правда, пес ее трахнул?
- Думай лучше о себе. Молись, чтобы дотянуть до конца срока, - мрачно шепнула Айша и отвернулась.

На следующий день Айшу забрали в дом, а Тома и старого негра отправили копать.
Ты знаешь, почему мы копаем эту яму? - обратился к Тому старик, - Это не просто так. Это военные приготовления. Чтобы ты знал, мы роем траншею. Скоро генерал Грант будет здесь и освободит наши черные задницы. Ты, вообще, понимаешь, что я тебе говорю?!
Том наморщил лоб и выпятил губы,
- Такие, как ты, должны оставаться в рабстве, - старик махнул рукой и сплюнул.
- Хватит болтать! - послышался сзади женский окрик.
Том вздрогнул и обернулся. К ним подходила Мерседес. Сегодня она была одета в черную, расшитую серебряной нитью, рубашку, с неизменной повернутой на бок красной банданой на шее. На голове черная ковбойская шляпа с серебряным ободом в тон рубашке, сапоги тоже черные. "Сегодня она приоделась", - подумал Том.
- Эй! Макумба! Иди-ка сюда! - поманила она пальцем в черной перчатке.
Том поплелся к ней.
- Не торопись поворачивать пустую голову, - поучительно проворчал ему в след старый негр.
- Бери с повозки камни и складывай их здесь, - она показала сапогом, уперев руки в бока.
Том сделал вид, что не понимает. Тогда Мерседес сорвала с пояса тонкий кнут и, раскрутив его погнала глупого раба к повозке. Том не мог идти быстро, ему мешали цепи, и кнут трижды успел ужалить его потную спину. Теперь он понял, как был не прав считая, что уже не сможет испытать новых оттенков боли. Мерседес была большой мастерицей своего дела, кнут разорвал его кожу и впился в плоть. Едкий соленый пот сразу проник в рану. Том жалостно вскрикивал, согнув спину. Около часа онтаскал камни на солнце под ударами кнута, пока не упал без сил.
- Вставай, обезьяна! Иначе я забью тебя до смерти! - кричала Мерседес, продолжая осыпать Тома ударами. Увидев, что это не помогает, она подошла, наступила рабу сапогом на живот и придавила каблуком. Том хрипел, выпучив покрасневшие глаза.
- Что происходит, Мерседес?! - послышался недовольный звонкий голос.
К ним верхом на белой кобыле подъехала Абигейл Морстон. Казалось, она сошла с той самой, однажды увиденной Томом, фотографии. Она сидела на лошади боком, по-женски, в голубом платье с широкими юбками. Высокую прическу белокурых волос венчала шляпка со шлейфом. Мерседес оставила Тома и подошла к хозяйке, чтобы помочь ей сойти с лошади.
- Ваш супруг прислал этого негра для помощи в земляных работах, а он не умеет ни копать, ни складывать камни. Эти обезьяны в Африке живут на деревьях, всему их надо учить, Мерседес развела руками.
Абигейл посмотрела на обнаженного грязного избитого Тома, который с трудом дышал, выпятив губы и пуская слюну. Она брезгливо поморщилась и, отвернувшись, сказала:
- Мистер Морстон приказал закончить бруствер до конца недели, - она ушла, уводя кобылу в поводу.
Мерседес взялась за негров, которые медленно копали. Под ударами кнута, они затянули грустную песню на непонятном языке. Тому дали воды, и он продолжил перекладывать камни, вспоминая необычайно яркие голубые глаза Абигейл Морстон. Ему было стыдно, что она впервые увидела его обнаженным и грязным, пользованным. Пока Том носил в своих израненных ладонях камни, из глаз его текли слезы.
- Не унывай! Вот, я тут уже 20 лет, и ничего, жив еще! - подбадривал его старый негр.
Том хотел бросить камень ему на ногу, но промахнулся.
Вечером Айша принесла ведро воды и жаренную курицу, напоив и накормив всех негров. Мулатка Ванесса исчезла, никто ее больше не видел. Перед сном рабы получили казенную кашу и еще одно ведро воды. Пить больше никому не хотелось и, когда все уснули, Том помылся первый раз с тех пор, как отправился в "увлекательное путешествие". Смыть едкий пот, разъедавший его выпоротую спину, было необычайно приятно.
Утром его послали почистить конюшню и помыть лошадей. В конюшне пахло сеном, навозом и лошадьми, но это было лучше, чем работать на солнце. Жизнь налаживалась. Том чистил щеткой белую кобылу и напевал: "Энд онли юуу...".
Так ты понимаешь по-английски?! - раздался за его спиной голос Абигейл.
Том приподняв одну бровь, посмотрел на нее с гарвардским выражением лица. Тут он спохватился и вспомнил слова старика: "Не торопись поворачиваться", но было уже поздно. Позади него стояла Абигейл в белом костюме для верховой езды. Ее необычайно светлые льняные волосы, отливали белым золотом в радостных лучах утреннего солнца, озарявших конюшню через восточное окно. Лазурные глаза прекрасной блондинки горели любопытством. Щеки покрывал свежий румянец. Сейчас Том заметил, что она совсем еще молодая женщина, лет 22-23. Толстые губы Тома невольно приоткрылись, и он скорчил глупую рожу.
- Не смей так делать! - воскликнула Абигейл и ударила Тома стеком по заду. - Не смей корчить рожи и претворяться обезьяной! - она снова ударила его. - Ты пел песенку! Я не знаю такой песни. Где ты ее слышал? Может ты шпион северян?!она подошла совсем близко и опять ударила его стеком пониже ягодиц, задев яйца.
Том повернулся к ней, почувствовал запах ее молодого тела, посмотрел в ее ясные глаза, и тут с ним произошла неприятность. член его стал расти и раздуваться. Абигейл опустила глаза вниз, чувственные губы ее приоткрылись и, из них вырвалось: "Ох!" Затем она посмотрела Тому в лицо, глаза ее сузились, губы скривились в злобной и мстительной ухмылке. Она холодно сказала:
- Значит, ты любишь претворяться обезьяной? Ладно, - она резко повернулась и ушла, едва не коснувшись душистыми волосами Тома, который остался стоять с лицом растерянной обезьяны и задранным членом.
Вскоре на конюшню пришла Мерседес. Она была одета в белую рубашку и черные обтягивающие кожаные штаны, вместо кнута на ее бедрах висел пояс с кобурой, из которой торчал здоровенный револьвер. Темные волосы на непокрытой голове были растрепаны. В глазах плясали искры.
- Ты оскорбил леди Абигейл! Готовься к смерти! - она ловко выхватила старинный длинноствольный кольт. - Что ты прячешься за лошадью?! Вылезай обезьяна!
Том знал, что она не выстрелит, но все равно было страшно. "Бывают же несчастные случаи. Алек Болдуин убил на съемках женщину", - вспомнил Том, осторожно выглядывая из-за кобылы.
Мерседес стояла, широко расставив стройные ноги, сжимая револьвер в руке затянутой в черную, перчатку. Гнев не искажал ее черты, но предавал ее экзотической красоте особую выразительность и яркость.
- Последний раз говорю, отойди от лошади. Ты забрызгаешь ее своими мозгами, —сказала женщина ледяным тоном. Ее сжатые тонкие губы вытянулись в линию.
" Как она играет садистку психопатку! Такое стоит 25000!" - подумал Том и осторожно вышел из стойла.
Мерседес быстрым движением левой ладони взвела курок, и прогремел выстрел.
Испуганные лошади заржали. У Тома подкосились ноги, и он упал на сено.
- Что? Испугался, черномазый! - Мерседес захохотала. - Это патрон без пули. Наши ребята часто так развлекаются. А вот следующий патрон – настоящий, - она медленно взвела курок и направила дуло прямо в лицо Тому.
Он успел только моргнуть, и раздался щелчок. Барабан повернулся. Вдыхая запах пороха и смазки. Том беззвучно шлепал губами, глядя в дуло и наслаждаясь своим страхом. На лбу выступили капли пота. Быть всецело во власти опасной и прекрасной женщины, бояться смерти, и в то же время знать, что не умрешь - вот истинное наслаждение!
- Леди Абигейл сказала, что у тебя необычайно большой член. Что-то не похоже, - Мерседес ехидно ухмыльнулась, слегка придавив сапогом съежившийся отросток Тома. Не бойся, у хозяйки на тебя другие планы.
В этот день Том больше не работал. С него сняли цепи, привели в особняк и заперли в пустой комнате. Вскоре внесли большую железную клетку с отверстием в верхней части. В комнату вошла Мерседес и принесла костюм гориллы. Он был сшит в виде комбинезона. В него продевались руки и ноги, а застежки располагались на спине так, что их не было, заметно под густой шерстью. Маска, совершенно не отличимая от натуральной головы огромной обезьяны, надевалась отдельно.
- Давай, Макумба, наряжайся обезьяной! - приказала Мерседес. - Если ты не захочешь одеваться, мы сломаем тебе руки и ноги, а потом сами тебя оденем, - она швырнула Тому костюм, сшитый из натуральной шкуры гориллы.
Глядя на Мерседес и двух гнусно ухмылявшихся головорезов, Том подумал: "А ведь они не похожи на актеров. Кто же эти люди на самом деле?"
Вначале костюм показался Тому слишком просторным в груди, но, когда Мерседес затянула у него на спине застежки, стало гораздо лучше. Для пущего сходства под шкуру напихали тряпок. Завязав Тому рот своей банданой, Мерседес надела ему на голову маску и затянула ремешок, похожий на ошейник.
"Посадить обезьяну в клетку! - приказала она.
Тома оставили одного. Клетка была тесная, и Том непроизвольно высунул голову в отверстие. В таком положении он сидел до вечера, страдая в меховой шкуре от жары и вскоре наступившей жажды. Запах платка Мерседес, зажимавшего рот, возбуждал и бесил Тома. Иногда он тряс клетку в нахлынувшем приступе ярости. Дважды он пытался сорвать маску, но ремень на шее был затянут слишком туго.
Вечером пришла Мерседес, одетая в красное платье с черной окантовкой на обтягивающем лифе и широкими юбками. Волосы ее были уложены в элегантную высокую прическу, скреплённую рубиновыми заколками. Шею охватывала черная бархотка, на которой висел золотой крест.
-Хочешь пить, Макумба? - она усмехнулась. В ответ Том замычал и затряс клетку.
Сегодня у нас гости. Тебе придется поработать цирковой обезьяной. Сколько пальцев? - она показала два пальца. "Ву-ву" - промычал Том и затряс клетку.
- Если гости будут довольны, получишь еду и питье. А не будешь стараться, насыплю тебе под шкуру красных муравьев. -Мерседес подняла подол юбки и вытащила зажатый подвязкой кинжал. - Теперь замри! - она просунула руку в клетку и распорола шкуру в паху несчастной напуганной обезьяны. Член и яйца Тома вывалились наружу.
Когда Мерседес ушла, Том размышлял о пытке муравьями. "раз такое пришло ей в голову, она может это сделать. И, наверняка, делала это раньше", - думал Том. От этих мыслей его отвлекли надсмотрщики, которые, грязно ругаясь, потащили клетку в гостиную.
В обширной комнате с камином стояли два офицера. Один был коренастый краснолицый полковник с седыми бакенбардами. Другой - молодой лейтенант с тонкими, немного загнутыми усиками. Между ними стояла Абигейл Морстонв атласном голубом платье под цвет ее глаз, тонкую шею украшало изящное колье, а небольшие розовые ушки - алмазные серьги.
- О-го-го! Неужели это настоящая горилла?! - воскликнул полковник.
- И даже очень умная! - захихикала Абигейл, прикрывшись веером.
- Нашей армии такие бы пригодились, - заметил молодой офицер, - иронично приподняв одну бровь.
- Но ведь черных в армию конфедерации не призывают, не так ли? - Абигейл, улыбаясь лейтенанту, игриво покачивала сложенным веером.
Клетку с Томом поставили боком у камина. Том высунул голову в отверстие, чем вызвал новую серию насмешек. В комнату вошла Мерседес, помахивая гибкой тростью.
- А вот и очаровательная укротительница! Хо-хо! - полковник оперся одной рукой о саблю, а другой подкрутил седой ус.
Вслед за Мерседес вошла Айша в коротком платье горничной с белым передником и чепчиком на голове. В руках она несла корзину с фруктами.
- Сейчас мы вам покажем домашние цирковое представление! - звонко воскликнула Абигейл. и взмахнула веером.
Мерседес хлестнула Айшу по заду. Девушка поставила корзинку, опустившись на четвереньки, задом в сторону Тома, и задрала подол, обнажив шоколадную спину и попку. Мерседес положила ей на спину банан и спросила: "Сколько бананов?!", еще раз стеганув Айшу. "один!" - выкрикнула девушка. Мерседес ударила по клетки. Том отозвался: "Ву!". После второго банана, Айша получила два удара, и Том сделал "Ву-ву". Так дошли до пяти. Айша громко вскрикивала, миловидное лицо ее корчилось от боли, но мужчинам это нравилось. Они громко смеялись. Тому было стыдно, что он принимает участие в этом извращенном представлении. Это было страшное унижение, но больше всего его ранил звонкий смех Абигейл. И все же ему хотелось угодить этой прекрасной белой женщине, хотя бы и пришлось быть для нее обезьяной до конца игры.
Том сосчитал 2+1. Он сделал: "Ву-ву", - спрятал голову, высунул и добавил: "ву!".
- А теперь - смертельно опасный номер! Господа офицеры, вам потребуется мужество! -воскликнула Мерседес и отперла клетку, выпустив Тома. Полковник схватился за саблю Том вылез из клетки, присев на корточки, размахивая руками и вукая.
- Встать! - закричала Мерседес, ударив Тома палкой.
Том приподнимался и приседал, не прекращая вукать и гукать, Член его болтался из стороны в сторону.
- Сосать! Сосать! - закричала Мерседес , стегая Айшу. Девушка пристроилась между ног Тома, взяла его член в руку и начала сосать, громко причмокивая. Мерседес стегала Тома по согнутой спине и заду. Он гукал и хватался то за свою голову, то за голову Айши. Полковник стоял красный, приоткрыв рот. Абигейл с любопытством выглядывала поверх веера. Молодой офицер криво ухмылялся.
- У Макумбы огромный член, не правда ли, Джереми? - шепнула Абигейл лейтенанту.
- Теперь я уже сомневаюсь, человек это, или обезьяна, - ответил он.
- Толщиной с запястье негритянки, - продолжала шептать Абигейл
- Лежать! - закричала Мерседес, осыпая Тома ударами.
Он улегся на пол, согнув ноги, Айша осторожно уселась на его член.
- Наверное в Африке повсеместно можно наблюдать подобные сцены, - сказала Абигейл полковнику. - Говорят, эти обезьяны невероятно похотливы.
- Хорошо, что Вашего мужа нет дома, - заметил лейтенант.
- Абигейл показала свои жемчужные зубки, предложив:
Пойдемте, Джереми, выпьем шампанского, и я покажу Вам свои картины. Я много времени провожу в одиночестве за мольбертом. Они с лейтенантом вышли. Мерседес неторопливо подошла к полковнику и провела тростью у него между ног.
- Пойдемте, осмотрим мою коллекцию плеток, - ухмыльнулась она, увлекая, полковника за собой.
Вскоре вошли охранники и затолкали Тома обратно в клетку. Он так и не успел кончить. Ковбои, глумливо осклабившись увели с собой голую Айшу. После этого Том много часов изнывал в тесной клетке, так и не получив ни воды, ни пищи. Он мычал и тряс клетку, но никто не отозвался.
Когда он уже было задремал, дверь отворилась, и в комнату вошла Абигейл в белой ночной сорочке. Волосы ее были распущенны, в руках она держала канделябр с тремя свечами. Она поставила подсвечник на стол и подошла ближе.
- Хочешь посмотреть на мое тело, Макумба? - спросила она тихим проникновенным голосом.
Том высунул голову в отверстие и загукал. Абигейл приложила палец к губам и медленно, через голову, сняла ночную сорочку. Линии ее белоснежного тела своим совершенством напоминали мраморную статуэтку грации, которую Том однажды видел в итальянском музее. Высокая молодая грудь округлой формы с торчавшими розовыми сосками. Небольшой животик, плавная линия бедер с треугольником белого золота по середине и стройные ножки в белых туфельках, привели Тома в лихорадочное возбуждение. Он схватился за прутья клетки, загукал, и завертел головой.
Абигейл набросила сорочку Тому прямо на морду и принялась ходить перед его клеткой, показывая плавный изгиб спины и нежную попку. Том задергался, пытаясь сбросить ткань, спрятал голову и стащил материю лапой. Он впал в панику, испугавшись, что она уйдет, а он так и не рассмотрел, как следует, ее тела. Но она не торопилась, продолжая ходить мимо, и постреливать в него ярко-голубыми глазками. Том часто дышал, провожая ее взглядом. Ее забавляло, как белки его глаз блестели под маской гориллы. Абигейл приблизилась и, опустив голову, посмотрела вниз. Член Тома заметно вырос. Абигейл протянула белую ручку внутрь клетки и погладила огромный половой орган Тома. Чувственные губы ее округлились, груди уперлись в железные прутья. Том протянул мохнатую лапу и коснулся внутренней поверхности ее бедра.
Вдруг, она отпрянула, воскликнув: "Нет! Не могу! Ты отвратительно воняешь, Макумба! Я не способна делать это с обезьяной!" - она выбежала из комнаты, оставив униженному, изнемогавшему от жажды Тому, свою ночную сорочку. Том нюхал ее и плакал.
Абигейл вернулась около полудня в скромном сером платье, из под широких юбок которого виднелись ножки в шелковых чулках. В руках она держала книгу. Усевшись на диван среди подушек и подогнув под себя ноги, она принялась читать. Том почти не двигался, обильно потея под шкурой и не получая воды, чтобы утолить жажду, он пребывал в полуобморочном состоянии. Сквозь красноватую пелену он видел, как вошла Мерседес в ковбойской одежде.
- Мне кажется, что Макумба заболел, - сказала Абигейл. - Я положила ему на клетку банан, а он не берет. Может быть, ему нужна вода. Я совершенно не разбираюсь в животных. Когда я была девочкой, у меня сдох миленький черный кролик, - она вздохнула.
Мерседес ухмыльнулась и, кивнув, вышла. Вскоре два ковбоя притащили таз с водой и маленький черпак, положив его на клетку сверху. Том оживился. Он просунул руку через верхние отверстие и взял черпак, но не мог дотянуться до воды. Сквозь прутья клетки черпак не проходил. Тогда Том сбросил его вниз, просунул руку, сквозь прутья и, набрав воды, плеснул ее на свою маску.
Абигейл с любопытством наблюдала за ним.
- Я читала, что обезьяны очень умны, - она, отложив книгу, подошла ближе и принялась раздеваться. Сняв платье и панталончики, она бесстыдно и непринужденно, будто в присутствии лошади, или собаки, присела над тазом и помочилась в него. Промокнув между ног шелковым платочком, она швырнула его в клетку и, неторопливо одевшись, покинула Тома.
Вместо нее пришла Мерседес. Сняв с Тома обезьянью маску, она освободила несчастному рабу рот, развязав стягивавшую его со вчерашнего дня красную бандану, и спросила: "Хочешь пить, обезьяна?" Том шевелил пересохшими губами, неотрывно глядя на черпак с водой. Мерседес медленно вылила воду на пол и рассмеялась. "Умоляю. Пожалуйста", - прошептал Том. И
- Хочешь выпить воду с мочой? - Мерседес пожала плечами и дала ему выпить весь черпак. Затем вновь заткнула рот и закрепила маску.
Вечером пришла Айша, в платье горничной, напоила и накормила Тома и поменяла солому в клетке. Она хотела сделать ему минет, но он отказался. Он очень устал и проспал весь следующий день. Вечером Айша принесла ему жаренного мяса. Она торопилась, и Том вскоре остался один. От нечего делать он нюхал сорочку и платочек Абигейл и дрочил мохнатый лапой свой огромный член.



Часть третья

Помни о смерти


Среди ночи пришла Мерседес. Она была совершенно голая, в одних сапогах и бандане на шее, с волосами, заплетенными в косу, в руках она перебирала свернутый кнут. Том зашевелился в клетке.
- Ты действительно вонючий, - она поморщилась, - Пора Тебя купать. Кстати, я забыла вырезать дырку на твоей заднице. Как ты справляешься? Судя по запаху, ты запачкал шкуру. Давай, вылезай! - она открыла клетку и погнала Тома на задний двор. Там она сняла с чернокожего раба обезьянью маску и шкуру. Они подошли к большой бочке с водой
- Вон там в мешке щетка, черпак и мыло. Давай побыстрей! - Мерседес развернула кнут.
Том с наслаждением мылся, разглядывая сильное тело Мерседес, похожее в лунном свете на статую суровой богини, вытесанную из красного дерева индейцами майа. Внезапно она пришла в движение, раздался свист и кнут ударил по мокрому телу Тома.
- Быстрее! Некогда пялиться! - она принялась нетерпеливо шагать из стороны в сторону, пощелкивая кнутом.
Тому не хотелось торопиться. Повернувшись спиной, он с наслаждением тер мыльной щеткой зад, водя им туда-сюда. "Она решила показаться, и мне тоже есть, что показать". - думал он. Мерседес не упустила шанса, и в тишине ночи раздавались звонкие шлепки тонкого кнута по мокрой черной коже и стоны невольника.
Неожиданно Мерседес прижалась упругой грудью к спине Тома и ашептала на ухо: -Хочешь обладать белой женщиной? Ты понимаешь, о ком я говорю? Я могу помочь тебе, -вкрадчиво продолжала шептать она, одной рукой щипая Тома за соски, другая скользнула вниз, лаская член. - "Нежная молодая белая женщина. Знатная ухоженная белая женщина, - ладонь Мерседес скользила по его мокрому члену. - Такой у тебя никогда не было, и никогда больше не будет. Ты пойдешь за мной и спрячешься в темноте, пока я не подам знак.
"Гу-гу-гу!" - ответил Макумба, он уже привык быть обезьяной.
Прокравшись за Мерседес в просторную спальню, Макумба спрятался за креслом.
Мерседес сняла сапоги, легла в кровать к Абигейл и, приподняв сорочку, стала целовать ее розовые половые губки. Абигейл погладила черные блестящие волосы Мерседес, что-то сонно прошептав. Макумба долго наблюдал, как они придавались лесбийской любви, пока Мерседес не встала с кровати. Она вытащила из маленького сундучка веревку и связала руки Абигейл в запястьях. Придерживая их за головой блондинки, она закрепила веревку на спинке кровати и, глядя в глаза Абигейл, прошептала: "Макумба».
Абигейл в страхе посмотрела в темноту, заметив блестящие в свете луны белки глаз Тома. На согнутых ногах он крался к ее постели. Огромный черный фаллос колыхался у него между ног. "Макумба"! - губы Абигейл округлились. Она хотела закричать, но Мерседес зажала ей рот ладонью.
Том прижался к телу Абигейл, чувствуя, как она трепещет под ним, как колотится ее сердце. ,По ее расширенным от ужаса прекрасным голубым глазам, Том догадался, Что Мерседес не предупредила подругу о его визите. "Вот и хорошо. Не надо было мочиться в мою воду"- злорадно думал он, обсасывая своими толстыми губами нежные груди Абигейл. Лаская своим широким быстрым языком ее влажные розовые губки и клитор, Том не выдержал и загукал. Абигейл слегка ворочалась и сучила ногами, но это только больше возбуждало. Наконец, Том не выдержал и, подавшись вперед, пронзил ее своим огромным обезьяньим членом.
Абигейл пыталась кричать, но Мерседес запихала ей в рот ночную сорочку. Том с гуканьем трахал молодое белое тело, погружаясь все глубже и глубже, чувствуя, как под его напором раздается и растягивается горячая сладостная медовая плоть. Это была его первая белая женщина. С другими у него не получалось. Но теперь он был не чернушкой Томом, не зубрилой Томом, не Томом мальчиком для битья, Он был вырвавшейся из клетки гориллой, Он был Макумбой ! Он долбил и долбил белую красавицу, пока не выпустил ей в матку фонтан горячей обезьяньей спермы,
"А теперь задуши ее! - прошипела Мерседес. - Теперь - ты, или она!"
Том сжал тонкую шею Абигейл. Глаза ее превратились в блюдца с голубым и кружочками посередине. Мерседес, дико усмехаясь, зажала девушке нос. Это движение вернула Тома к реальности. Вдруг в его мозг молнией ударила мысль: "Что, если все люди здесь не актеры, а клиенты Олд Колониал? Что, если нет сценария. Нет контроля?" - Том отпустил горло Абигейл и схватил сумасшедшую сучку Мерседес за руку. Ее реакция была подобна броску гремучей змеи. Свободная левая рука описала молниеносный полукруг и ударила Тома в висок. Последовала вспышка боли и за ней темнота
Том очнулся лежа на животе, руки и ноги его были привязаны к столбам широкой кровати, во рту он ощущал нечто принадлежащие Абигейл, возможно, ее панталончики. Он услышал слабые стоны и приподнял голову. На столике горела свеча. Абигейл лежала на ковре, льняные волосы, прижатые платком Мерседес зажимавшем несчастной женщине рот, крупными волнами падали на нежные плечи. Ее изящные белые руки, стянутые в запястьях за спиной, были привязаны к тонким щиколоткам. Тому нравилось смотреть, как она борется в своих путах, тщетно стараясь развязать узлы красной веревки. Она прелестно шевелила маленькими пальчиками на аккуратных ступнях.
Вдруг это приятное зрелище заслонила темная фигура с лоснящимся в свете луны деревянным, смазанным жиром, членом. Быстрым движением сильного тела пантеры, Мерседес запрыгнула на кровать, и, через секунду, руки ее сжали плечи Тома, а в зад его проник толстый деревянный член.
Том был опытен в анальном сексе, он быстро расслабился, и ему не было больно. Постепенно он даже стал подмахивать задом, издавая удовлетворенное гуканье. Он поднимал голову, глядя на Абигейл, и она смотрела на него. Белки его расширенных и мигавших, в такт движениям Мерседес, глазных яблок были хорошо заметны в полутьме.
Хорошенько оттрахав Тома, Мерседес пообещала: - Теперь, все в моих руках. Вас ,голубки, ждут большие неприятности, - она ударила Тома локтем по затылку, и он лишился чувств.
Очнулся Том, когда уже наступило утро. Первое, что он почувствовал, был зуд и жжение по всему телу. Он вновь сидел в клетке. На нем вновь была обезьянья шкура, под которой ползали, кусаясь муравьи. Он хлопал себя по груди и спине, чесался, сучил ногами и тряс клетку. Дверь в гостиную отворилась, и Том загукал, сквозь тугой кляп, но на него не обратили никакого внимания.
Два ковбоя притащили странное кресло с насадкой в виде вертикальной деревянной подковы. Следом за охранниками вошли Мерседес и обнаженная Абигейл. руки блондинки были стянуты за спиной, рот завязан красным платком. Ее возбужденные розовые соски торчали, дразня Тома, увеличенные половые губы блестели смазкой.
Охранники поставили кресло перед клеткой. Ковбои подвели Абигейл к странному седалищу и насильно усадили на деревянную подкову так, что передняя часть, немного изогнувшись, прижала ее половые губы и клитор, а задняя вдавилась в анус и ложбинку между мягких ягодиц. Женщина со стоном опустилась на кресло, коснувшись сидения. Чтобы она не могла подняться, грудь ее перетянули двумя кожаными ремнями. Щиколотки привязали к ножкам кресла.
Мерседес зажгла свечу и капала воском на грудь своей пленницы, с наслаждением глядя, как она вздрагивает и стонет, ерзая между тонких упругих досок. Том дергался от укусов муравьев, чесался и гукал, приходя во все большее возбуждение. Абигейл повизгивала, закатывая свои голубые глазки, то ли от боли, то ли от удовольствия.
Мерседес не собиралась прерывать свое занятие, поливая раскаленным воском живот и ноги своей жертвы, и не успокоилась, пока не истратила все три свечи в канделябре. Тогда она позвала охранников и приказала, кивнув на Абигейл: - Бросить ее в клетку к обезьяне!
Абигейл вырывалась, стонала, упиралась, крутила своей белокурой головкой, но все было напрасно. Вскоре она оказалась в клетке с Томом, который не переставал махать лапами и чесаться. С ужасом Абигейл заметила, что клетка полна муравьев, которые вылезали из под шкуры Тома, через отверстие в паху. Насекомые быстро добрались до ее белого нежного тела и принялись кусаться. Абигейл задрала ножки и сучила ими, издавая сдавленный визг. Муравьи бежали прямо по раздувшемуся члену Тома, как по ветке дерева. Иногда они жалили его прямо в головку. Он мычал. гукал и тер свой огромный половой орган, который все рос и рос. Глаза Абигейл округлились. Ночью она не могла как следует рассмотреть этот черный приапический орган.
- Да у него член больше, чем у Декстера! - воскликнул бородатый ковбой.
- Еп, - ответил его немногословный напарник.
Некоторое время Мерседес наблюдала за этим зрелищем, а потом вышла, бросив на последок: - Хорошего дня.
Так и не дождавшись спаривания, ковбои потолклись и тоже вышли.
Абигейл пыталась давить муравьев связанными руками, но вскоре бросила это занятие. Том сумел опустить лапами платок, освободив рот Абигейл. Она отпрянула с возгласом: - Ты хочешь принудить меня к извращенному соитию?!
Том пожал плечами. Он даже не знал, чем еще можно заняться, потерпев неудачу в ловле муравьев.
- Макумба, ты сломаешь мне кости, если я откажусь? - она всхлипнула. Том кивнул. Синеву ее глаз затуманили слезы. Закусив губу, она пригнулась и начала посасывать большую черную головку. Потом они полдня трахались, вздрагивая от укусов неугомонных работящих созданий. Абигейл оказалась горячей штучкой. Она скакала на члене Макумбы, истекая любовным соком, кричала и вырывала клочья его шерсти.
Ближе к вечеру клетку упаковали, погрузили на телегу и куда-то повезли.
- Конфедераты потерпели поражение. Мой муж арестован. В доме хозяйничает Мерседес и ее бандиты. Куда нас везут? Мне страшно, Макумба! - Абигейл прижалась к волосатой груди Тома.
Клетку перенесли в тень, где она и стояла до вечера накрытая попоной. Иногда изнутри раздавалось повизгивание и гуканье, и клетка начинала трястись.
- Похоже, леди нашла общий язык с черномазой обезьяной, - проворчал бородатый ковбой.
- Еп, - ответил его приятель и они продолжили работать.
Вокруг шла какая-то лихорадочная деятельность. Слышны были крики и ругань ковбоев, или это были бандиты, которые что-то строили, как в итальянском вестерне. Ближе к вечеру послышался топот копыт, скрип колес и множество незнакомых голосов. Абигейл увели, и Том остался один в клетке, которую тоже вскоре перенесли, сняв с нее попону.
Том увидел арену, озарённую мерцающим светом факелов и жаровен с маслом, под огромной палаткой бродячего цирка. Том высунул голову через верхнее отверстие, с интересом разглядывая зрителей, сидевших на невысокой трибуне. На первый взгляд их было не более десяти человек, мужчин и женщин. Дамы в шикарных платьях, драгоценностях, в шляпах с перьями, мужчины в мундирах и фраках, с пышными манишками. Женщины обмахивались веерами, некоторые мужчины курили сигары. Все зрители скрывались под черными и серебристыми полумасками. Тому показалось, что он узнал по крайней мере одну женщину, коротко стриженную седовласую представительную даму. Это была Вирджиния Блеквуд.
Позади раздался громкий голос старого негра, с ярко выраженным южным акцентом:
" Дамы и господа, вас приветствует великолепный, незабываемый и неповторимый цирк Олд Колониал! Поверьте, такого вы больше нигде не увидите! Дрессированная горилла! - он указал на Тома. - Бесстрашная укротительница! Смертельный номер! И многое другое! Первым номером нашей программы - неподражаемая Мерседес риверте и ее темная лошадка! - старый седой негр во фраке, теперь еще больше напоминавший Моргана Фримана, махнул целиндром и уступил место Мерседес, ведущей на поводке Айшу.
Мерседес была одета в короткую юбку из оленьей кожи с бахромой и косой лоскут едва прикрывавший грудь. Стройные сильные ноги были обуты в сапоги, обшитые змеиной кожей, черные волосы заплетены в косу, на макушке торчало перо. Теперь Том не сомневался, что в ее жилах латинская кровь смешалась с индейской.
Айша в черных сапогах, вся перетянутая ремнями, с уздечкой во рту и султаном на голове, вышагивала, высоко поднимая ноги, между которыми болтался вставленный в анус хвост из пучка конских волос. Том подумал, что, судя по тому, как Айша ставит ноги, затычка в ее анусе была весьма толстой.
Мерседес заставила Айшу бежать по кругу, придерживая за поводок и щелкая кнутом. Затем на арену выкатили колесницу, и Мерседес впрягла Айшу за выкрученные руки. Встав в колесницу, дрессировщица использовала короткий хлыст. Лошадка тянула медленно, очевидно испытывая боль плечах и выкрученных за спиной руках, однако, наездницу и зрителей это не волновало. Они желали быстрой езды, Мерседес стегала несчастную Айшу хлыстом, заставляя ее ржать, взбрыкивать и скалить зубы. После десяти кругов, упряжка, под аплодисменты, покинула арену. Том все время чесался крутился в клетке, чем тоже забавлял публику.
Вышел конферансье и объявил:
"У нас, как в любом приличном цирке, есть и клоун, только он совсем дурак. Встречайте! Черно-белый Сэм!"
На арену выбежал чернокожий с выкрашенным в белый цвет лицом, красным носом и черными ушами. Из его белого комбинезона торчала черная грудь и руки. Он принялся жонглировать тремя апельсинами. Публика смеялась, нона Тома это не произвело впечатления. Он вспомнил, что его партнер по адвокатской конторе тоже так умеет. Он отвернулся от выступавшего и почесал зад. Тут на него свалился вначале один апельсин, потом второй и третий. Том решил отомстить, загукал и затряс клетку. Клоун бросился наутёк и упал. Тут на арену выскочила Мерседес с трудом удерживая на поводке огромного черного дога. Он был вооружен не только острыми зубами и кнутообразным хвостом, которым он без устали размахивал, но и огромным черным членом.
Мерседес передала поводок клоуну Сэму, который его не удержал и снова упал. Пес, лая и скаля зубы бросился на клетку. Встав на задние лапы, он сунул свой член между прутьев. "Это, должно быть, Декстер!"- подумал Том, уворачиваясь от собачьего члена.
- Сэм, ты забыл свою колесницу! - старый негр передал клоуну доску на колесиках, на какой ездят безногие инвалиды. Наконец оттащив от клетки Декстера, Сэм ловко уселся на доску и принялся кататься на собаке, быстро свалился, и пес потащил его по арене. Вновь появилась Мерседес и хлыстом прогнала клоуна и собаку. Зрители сдержанно улыбались.
"А теперь смертельный номер с белой рабыней! Несчастная пленница во власти жестокой амазонки!" - закричал ведущий.
На арену вынесли большой деревянный круг на подпорках, похожий на опрокинутый стол, к нему в виде буквы Х была прикручена обнаженная Абигейл Морстон. Затем вышла переодевшаяся Мерседес. на ней был кожаный доспех, обнажавший левую грудь, голову венчал крылатый шлем, за поясом торчало несколько кинжалов.
Немного примерившись, она метнула первый кинжал, который впился в доску рядом с розовым ушком Абигейл, пригвоздив выбившуюся белокурую прядь. Молодая женщина вскрикнула, Том загукал и затряс клетку. Зрители зашептались. Второй кинжал воткнулся возле уха Абигейл, но с другой стороны. Третий вонзился между ног. Несчастная Абигейл тяжело дышала, громко всхлипывая. совершенная, белая грудь покачивалась и вздрагивала. Женщина шевелила тонкими запястьями растянутых ремнями рук.
Тут на арену вышел седой негр с корзинкой яблок и громко сказал:
- Да, наша амазонка только учится метать ножи, поэтому мы называем этот номер смертельным! - он хрипло рассмеялся и ушел.
Амазонка взяла из корзинки яблоко и положила его на голову Абигейл. Второе яблоко она наколола на кинжал, торчавший между ног блондинки. Вытащив из дерева два кинжала, она показала их зрителям и отошла на пять шагов. Бросок - кинжал пригвоздил яблоко к доске над головой Абигейл. Второй бросок пошел немного выше, чем ожидалось, едва не впившись в розовые половые губки белой рабыни, задев и яблоко. Бедная пленница пыталась шире раздвинуть ноги, но могла только выгибаться в своих путах. Амазонка Мерседес поклонилась и, под аплодисменты, покинула арену, оставив кинжалы на своих местах.
"А теперь завершающий номер нашей программы - "Король джунглей"! Встречайте - Макумба!" - седой негр указал на Тома, который под смех зрителей завертел головой. В это время на арену вынесли скрытую покрывалом клетку и поставили недалеко от привязанной Абегейл. На сцену выбежала обнаженная, в одних сапогах Мерседес, отперла клетку с Томом, сорвала покрывало со второй клетки и отперла ее тоже. Том озадаченно выбрался наружу, не понимая, чего от него хотят. До сих пор он находился в комфортном положении зрителя, хотя и подозревал, что неспроста его вынесли на арену. Теперь ему предстояло стать частью неизвестного представления.
Вначале показалось, что во второй клетке ничего нет. Потом нечто зеленое с бурыми пятнами лежавшее на дне клетки зашевелилось. Зрители заохали, зашептались, но все это заглушил истерический визг Абигейл. Из клетки высунулась треугольная голова, за которой вывалилось невероятно широкое тело огромной змеи, которая медленно поползла к распятой женщине.
Том испытал первобытный ужас, присущий всякому представителю вида приматов, при виде хищных рептилий. Наблюдая, как все новые огромные кольца, разматываясь, вываливаются наружу, он попятился. "Давай, Макумба! Хватай гадину!" - закричал кто-то со зрительской скамьи. Из состояния шока и оцепенения Тома вывел укус муравья. "Должно быть, это дрессированная цирковая змея, иначе, она придушит меня, как мартышку", - подумал он. Ужасный удав, тем временем, поднял голову и высунул свой раздвоенный язык у самых ног Абигейл, котора , не в силах перенести подобное зрелище, зажмурилась и вся дрожала, издавая тихие стоны.
Том бы убежал, но Макумба бросился вперед. Он придавил голову змеи, пытаясь нащупать ее челюсти, чтобы разорвать их, как это показывают в фильмах. Огромная змея дернулась и впилась зубами в руку Тома, Пронзенный острыми клыками, он даже не успел опомниться от боли, как его крутануло, и первое кольцо змеи сомкнулось вокруг него. В отчаянии он протянул свободную руку и нащупал кинжал, торчавший в доске между ног Абигейл. Змея сомкнула на его теле второе кольцо, прежде, чем он успел нанести удар. Голову было не достать, и Том в иступлении принялся колоть, сдавившую его отвратительную холодную тушу. Зубы змеи задергались, причиняя страшную боль, но хватка не ослабела. Задыхаясь в тугих кольцах огромной рептилии, Том, из последних сил, начал пилить ее тело кинжалом, как колбасу. Из раны брызнула кровь. Последовало несколько судорог, Тома вновь перевернуло. Кинжал, нетвердо зажатый в его руке, словно в меховой перчатке, чуть не соскользнул с истекавшего кровью тела змеи, но Том продолжал пилить. Наконец, что-то хрустнуло, и хватка ослабла. Подыхая, бестия так и не разомкнула зубов.
Весь поединок продолжался не более двух минут, но Тому они показались вечностью. Определенно, отправляясь в путешествие он на такие приключения
не рассчитывал. Будто во сне он видел, как на сцену выбежал клоун и старый негр , которые принялись, под бурные аплодисменты, суетливо отдирать от него и растаскивать мертвую змею. Затем они освободили Абигейл, и все, вместе с Мерседес, кланялись и кланялись публике, две прекрасных обнаженных женщины, клоун и мужчина во фраке.
Больше всех старался клоун Сэм. Он расшаркивался, кланялся до земли, отправляя воздушные поцелуи, пока не упал, поскользнувшись в кровавой луже. Падая, он опрокинул жаровню с маслом, которое вылилось на лежавшего на Арене Тома. Шерсть на шкуре гориллы вспыхнула. Смеющиеся гости, уже было поднявшиеся со своих мест. в замешательстве остановились. Глядя, как тушат загоревшуюся гориллу, они не могли понять, трюк ли это, или несчастный случай.
Старый негр пытался сбить огонь своим фраком, клоун притащил половину змеи, как из шланга поливая горевшую обезьяну кровью. Абигейл закрыла лицо руками, Мерседес стояла, уперев руки в бока. Наконец гориллу потушили и зрители, поняв, что больше развлечений не будет, покинули цирк. Их еще ждал бал маскарад в усадьбе.
- Весьма забавное представление. Надеюсь, ваша обезьянка не пострадала? - спросил Вирджинию идущий с ней под руку краснолицый полковник в мундире конфедерата..
- Нашим обезьянкам нравится страдать, - ответила она, растянув тонкие губы в жестокой ухмылке.

Том пробудился от страшной боли. Он хотел закричать, позвать на помощь, но рот его был заткнут кляпом и заклеен пластырем. Он лежал под капельницей весь забинтованный, притянутый ремнями к постели. Он мычал, выл и плакал не менее получаса, познавая все новые уровни боли и страдания. Наконец открылась дверь, и на пороге появилась Абигейл в коротком белом халатике, едва прикрывавшем бедра, в белых чулках и чепце. В руках она держала металлическую коробку. "МММ-Ммм", - приподнялся над кроватью Том.
- Да-да. Понимаю. Тебе больно мой храбрый Макумба. Сейчас сделаем укольчик. - она наполнила шприц из железной коробки, надув пухлые губки, как это делают серьезные старательные ученицы. - Только не дергайся, а то я не настоящая медсестра, - ее голубые глазки игриво блеснули.
Получив инъекцию, Том ощутил, что боль его притупляется, сознание затуманивается.
- Теперь мы должны сделать перевязку и помазать твои ожоги лекарством. Тебе будет больно, только ты не обижайся и не злись на меня. Хорошо? - ласково спросила Абигейл, склоняясь над Томом. Один ее локон цвета белого золота выбился из высокой прически под чепцом и коснулся лица Тома. Он пару раз моргнул, соглашаясь, и со страхом начал следить, как Абигейл разрезает появившемся из коробки скальпелем его бинты.
Настоящая боль началась, когда Абигейл отделяла бинты, пропитанные чем-то желтым от обожженной плоти несчастного мученика. Тому казалось, что с него живьем сдирают кожу. Он приподнимался на постели и выл, выпучивая свои выразительные негритянские глаза. Как наивен он был, считая, что знает все о боли.
- Потерпи. Потерпи, Макумба. Еще немножечко, - ворковала Абигейл.
- Фухфу! Ммых! - отвечал Том, хотя ему хотелось сказать: "Сестра, умоляю".
Содрав кожу, сестра смазала его обнаженную плоть едкой мазью и вновь начала бинтовать. Иногда Том терял сознание и, пробуждаясь с ужасом понимал, что сестра продолжает свою работу. Погрузившись в болезненные грезы об адских муках, Том, наконец, забылся сном полным кошмаров.
На следующий день пришла Мерседес, тоже одетая медсестрой. Она выглядела не прелестно, как Абигейл, а скорее зловеще.
- Нужно дезинфицировать укус и ожоги, - сухо сказала она. И сколько Том не мычал, пытаясь сказать: «укол!», ни один мускул не дрогнул на ее жестоком индейском лице, пока она делала свою работу. Это были полчаса неописуемой боли. Еще один шаг в адскую бездну.
-Ну, вот и славно, - улыбнулась она, закончив. - Теперь Макумба получит свой любимый укольчик.
Вечером Абигейл сделала укол и покормила Тома куриным бульоном. Том бормотал, что ему надо в больницу. Сестра Абигейл терпеливо объяснила ему, что он уже в отличной частной клинике, и скоро к нему придет доктор. Сестричка подложила Тому судно и, между прочим, заметила, что прекрасный инструмент его мужественности нисколько не пострадал.
На третий день явилась Вирджиния в скромном белом халате и врачебной маске, заговорив в спокойном деловом тоне:
- Нам очень жаль, мистер Барнс, что Ваш друг, мистер Лоуренс, стал причиной несчастного случая. Да. Неужели Вы не узнали своего друга. Или, может быть, он Вам вовсе не друг? У вас обожжено 40% кожного покрова, сломано два ребра с правой стороны. Понадобится пересадка кожи. Поскольку неделя прошла, наш контракт окончен, и я пригласила Вашего партнера Ти Джея Морисона, по рекомендации мистера Лоуренса, чтобы вы могли обсудить финансовые вопросы, -- она пощупала Тому пульс, сделала укол и вышла.
Немного позже явились Мерседес и Абигейл.
- Мы хотим попрощаться с тобой, Макумба, - ухмыляясь сказала Мерседес. - Ты неплохой парень для черномазого. Мне тебя жаль.
- Мы хотим доставить тебе удовольствие в последний раз, - грустно добавила Абигейл, - хотя срок контракта закончился.
- Я сделаю тебе пару дополнительных уколов, - сказала Мерседес наполняя шприц. - Первый сделает твой член более чувствительным, а второй помешает слишком быстро впасть в отключку. Том уже познакомился с подобными препаратами в "застенках китайской охранки", поэтому замычал и отрицательно замотал головой, но Мерседес не обратила на его реакцию никакого внимания. Она с улыбкой посмотрела на шприц, выплеснула немного, чтобы пузырек воздуха не попал и сделала несколько уколов: в головку члена, простату и яйца. Абегейл смочила мягкую тряпочку и старательно массируя, протерла Тому промежность, яйца и член. Затем женщины раздвинули специальную раму, подняли и раздвинули ноги Тома и зафиксировали их за щиколотки. У Тома пострадала в основном грудь, живот и руки, на лице и ногах оказались лишь отдельные ожоги.
- А теперь мы сделаем тебе промывание желудка. Три литра молока, сестра Аби - строго приказала Мерседес.
- Молоко промоет и смягчит твои проходы. Сделает анус влажным и более акцептивным, - пояснила Абигейл. Том в ответ только выпучил глаза.
От огромной молочной клизмы живот Тома раздуло. Он хотел немедленно опорожниться, но Мерседес ловко заткнула ему анус толстым анальным плагом. Пока том изнывал от дополнительной боли в раздутом желудке, сестрицы милосердия сбросили белые халатики, обнялись и поцеловались, высунув язычки, а затем приступили к самым разнообразным ласкам. Их не смущало отсутствие свободной кровати. Вначале Абигейл, опершись на тумбочку, выставила свою попку и клитор под язычок Мерседес, потом она встала на четвереньки, а латинка села на стул широко раздвинув смуглые стройные ноги в белых чулочках. Стоны и кряхтение Тома они даже не замечали.
Мерседес одела толстый черный страпон, Абигейл ухватилась за спинку кровати Тома и выставила зад. Мерседес входила в нее жесткими толчками, от чего кровать Тома ходила ходуном, сломанные ребра отзывались болью, а молоко в его животе булькало и пенилось, распирая изнутри. После укола кожа тома стала более чувствительной, и мучения его возросли.
Похотливые и жестокие лесбиянки стонали и трясли кровать пока им не надоело. Тогда они позволили Тому опорожниться в ведро, Аби заботливо протерла ему зад и принялась посасывать член, а Мерседес, не снимая страпона, подошла к изголовью кровати, вытащила у Тома изо рта кляп и сунула в него большой черный член. Протянув руку, она водила ногтями по забинтованной груди и животу Тома, который корчился и выпучивал глаза, вгрызаясь в каучуковый член. В то время как дьяволица Мерседес терзала его, светлый ангел Абигейл сосала его член своими пухлыми нежными губками, ласкала распухшие яйца чуткими ноготками, вращала в анусе длинными пальчиками. Вдоволь поиздевавшись над беднягой, Мерседес наполнила шприц и сказала:
- Время для следующего укольчика, ведь всем нам не хочется, чтобы ты вырубился слишком рано. Это лекарство возбудит тебя, Макумба! Оно раз будет в тебе настоящую обезьяну! - с жестокой улыбкой, сделав укол, она смазала страпон вазелином и взобралась на кровать, на место Абигейл, которая перебралась в изголовье, присев своим влажным ароматным лоном Тому на лицо. Чертова латинская сестра вогнала страпон ему в зад. Обе женщины наклонились вперед и поцеловались.
Их ногти скользили по ожогам Тома. Он дрожал от новых оттенков боли, умоляя и выкрикивая что-то в медовое лоно Абигейл, от чего она только сильнее сжимала свои бедра. Мерседес жестко содомировала Тома быстрыми движениями сильного гибкого тела. Темные волосы ее растрепались, на смуглой коже выступили капельки пота. Время от времени она вздрачивала член Тома, который камертоном колыхался, показывая то на одну сестру, то на другую.
Когда-то, до всех этих треволнений, физических нагрузок и увечий, Том был в состоянии выдержать многочасовые сессии, но теперь силы уже были не те. Сладостная боль полилась потоком, вспышкой взорвалась в его мозгу, и наступила темнота.
Ночью в палате зажегся свет. Вошла Вирджиния в белом халате, а за ней санитары, в одном из которых Том узнал бородатого ковбоя, катили кровать на колесах с притянутой к ней ремнями мулаткой Ванессой. Она дергалась, в ужасе озираясь и мыча сквозь тугой желтый кляп.
- Мы нашли для Вас донора кожи, мистер Барнс. Хирург, доктор Слоткин, прибудет через пару часов. Пока я вколю вам обоим особое средство для размягчения кожи, -она достала из кармана халата шприц и сделала укол мулатке в живот. Это удивило Тома, но он еще не совсем пришел в себя. Вирджиния разрезала бинты на его животе и сделала укол.
- Это новейшее и очень дорогое экспериментальное средство, однако, у него существуют побочные эффекты, например, чрезвычайно болезненные колики в желудке. Они могут продолжаться пару часов, не более. Доктор Слоткин пока что испытывает этот препарат. Но вы не волнуйтесь, мистер Барнс, доктор Слоткин опытный и популярный пластический хирург. «Ему можно доверять», —сказала на прощание Вирджиния
вдруг мулатка забилась, испуская протяжные стоны. Том вскоре понял, почему она это сделала и что почувствовала в тот момент. Их ожидали несколько часов совместной агонии, которая была для израненного Тома во сто крат мучительнее. У него вновь появилась мысль, что он в руках безумных садистов.
Когда появился доктор Слоткин, Том неторопливо спускался, ступень за ступенью, по лестнице боли ведущей в ад.
- Что за черт! Кожа другого оттенка! Ладно, будем работать с тем, что есть, - Слоткин поднес наркозную маску к лицу мулатки. Она с минуту извивалась, а потом затихла. Хирург навис над Томом и захохотал сквозь врачебную маску. В последний момент, когда в глазах уже темнело Том узнал его. Это был полковник, приходивший в гости к Абигейл, краснолицый человек в седых бакенбардах.
На следующее утро вновь пришла Вирджиния и, разбудив Тома сказала:
- Операция не состоялась. У Вас поднялась температура, видимо, заражение крови от укуса змеи. Доктор Слоткин прописал антибиотики. Возможно, Вам понадобится донор для переливания крови. Надеюсь, Ванесса подойдет, - кончики ее тонких губ разошлись в жестокой улыбке. - Приехал Ваш партнер Ти Джей Морисон. Сейчас я сделаю пару инъекций, а потом, можете с ним побеседовать.
Том с надеждой ждал Ти Джея, мечтая, что друг спасет его от этого кошмара, отвезет в больницу. Тому было стыдно, ведь он оказался в таком положении по собственной глупости. "Сколько я выложил деньжат, а эта сучка, даже не вытащила изо рта кляп! Какое унижение!" - Том застонал.
Прошло не менее получаса, но Ти Джей не появлялся. Том впал в истерику, громко мычал и бился на кровати. Наконец, дверь открылась и вошел как всегда элегантный Ти Джей, с платочком в кармане пиджака и уселся подле Тома. Подняв руки, он ударил ладонями по коленкам и со смехом воскликнул:
- Ну ты, брат, отколол номер! Я и не думал, что ты свяжешься с Вирджинией!
- Ммм, - замычал Том, намекая, что нужно вытащить кляп.
Внезапно улыбка исчезла с лица Ти Джея и он сказал:
Я должен признаться тебе Том, что это была идея Лоуренса, отправить тебя сюда. У них в "Олд Колониал" постоянно происходят несчастные случаи, если ты понимаешь, о чем я говорю. Вирджиния отлично умеет улаживать подобные дела. После твоего исчезновения контроль над нашей фирмой переходит ко мне, и я буду прокручивать все сделки через банк Лоуренса с некоторым возвратом комиссионных. Это была неплохая сделка, и от меня требовалось всего-то зарядить тебя на поездку. Но ты оказался слишком живучим, и мне пришлось сюда притащиться и взять обязательства перед Вирджинией. Знаешь, чего она потребовала от меня за твою голову? Она хочет, чтобы я заплатил 25000, поехал в Африку и притворялся там туземцем каннибалом. Это у нее юмор такой. Я уже был готов махнуть на это дело рукой, в надежде, что ты загнешься в больнице, но поскольку ты ушел и от удава по кличке "Винстон", что никому раньше не удавалось, и от этого клоуна Лоуренса, то лучше не рисковать. Я убедил Вирджинию, что ты слабое звено и можешь много наболтать на воле. Она обещала о тебе позаботиться. Так что, брат, прощай! - Ти Джей поднялся и похлопал Тома по забинтованному животу. Не обращая внимания на жалобный скулеж Тома, он обернулся и вышел.
Вслед за ним вошла Вирджиния и тоже присела у постели Тома. С минуту она молчала, наслаждаясь его отчаянием, потом с холодной улыбкой сказала:
- Не думала, что в адвокатской среде до сих пор практикуется каннибализм. Что касается наших обязательств, думаю, Вам не в чем нас упрекнуть. Вы получили даже больше, чем хотели, а добровольная мучительная смерть есть закономерный финал и высшая форма мазохистского подчинения, не правда ли?
Том завыл и заплакал. Вирджиния долго не уходила и с удовольствием смотрела на него, позволяя надеяться. Будто спохватившись, она взяла скальпель, срезала и содрала с Тома бинты. Железные пальцы, стальные глаза, холодный блеск металлической оправы стеклянных очков - то, что запомнил Том в круговерти боли и ужаса, . Потом она втирала в ожоги едкую мазь, стараясь причинить максимальную боль. Наконец, погасила свет и ушла.
Всю ночь Том корчился и плакал, мечтая только о следующем уколе наркотика. Утром в палату вломились трое в белых балахонах куклуксклановцев. Перерезав ремни, которыми Том был притянут к кровати, они грубо поволокли его к дверям, где ждал четвертый с большим мешком в руках. Тома запихали в мешок, протащили по полу и ступенькам. Вскоре Он потерял сознание от невыносимой боли.
Его привезли на телеге к опушке рощи, грубо швырнув на землю. Сквозь мешковину Том слышал удары молотка по дереву, сопение и грубую ругань. Палачам было не слишком приятно работать на солнце в своих балахонах и масках. Когда его вытряхнули наружу, из мешка, он сразу увидел крест. Это был грубо об струганый ствол молодой сосны с прибитой в верхней части перекладиной.
- Что, драная обезьяна, понравилось трахаться с белыми женщинами? - спросил клановец, у которого из под маски торчала борода. Он показал Тому молоток и длинные гвозди.
Несчастный адвокат мычал сквозь тугой кляп, хрипел и закатывал глаза пока его приколачивали. Он потерял сознание и пришел в себя от жуткого царапанья по коже и голой плоти, в тех местах, где кожи уже не было. Он висел на кресте, а бородатый в балахоне смазывал его тело медом с помощью длинной колючей кисти. Том пытался выть, но сломанные ребра, едва позволяли дышать. Смазав лицо Тома бородатый сказал:
- Эту пытку придумали команчи. Скоро тебя облепят мухи и пчелы, осы и слепни отложат яйца в твою черную плоть. Ты будешь молиться о скорой смерти, медовая шоколадка, - он сплюнул.
Со вчерашнего утра без наркотика, со сломанными ребрами, облепленный насекомыми, Том жарился на солнце. О, как он ошибался, предполагая, что все знает о боли. Она была глубокой, как океан, жаркой, как адское пекло, бесконечной, как ужасная чернота космоса, в которую он провалился.
Из этой черноты ему послышался знакомый звонкий голос:
- Что это черное там на столбе?!
"Плеть! Невыносимая боль! Быстрая смерть!" - засверкали молнии надежды в потухающем сознании Тома. Возбуждение позволило ему с усилием приоткрыть опухшие, засиженные мухами, веки. Три женщины в платьях с широкими юбками, и в шляпках, сидели неподалеку, разложив на покрывале корзинки с едой и чашечки с блюдцами.
- Это же Том Барнс! - воскликнула Вирджиния, поправив очки.
- Макумба?! - удивленно вскинула светлую головку Абигейл, придерживая тонкой ладонью соломенную шляпку.
- Кендимен! - рассмеялась Мерседес.
- Ох, какой ужас! - всплеснула нежными голыми руками Абигейл и, чтобы успокоиться, подцепила тонкими пальчиками мармеладку.
Том попытался замычать, но получилось у него только протяжное хрипение. Веки его опустились и он, под жужжание пчел, представил себе тихое журчание, с которым Абигейл разливает по чашкам прохладный чай.




Конец?



Отзывы:

«Какой ужас!» Синичкина Л. Н.

«За такое у нас столько не возьмут!» Булкин

«Я всегда знала, что у них негров бьют». Мария Ивановна

«Вот перебьем всех белых, тогда и наступит справедливый мир!» Чапаев

«Порой человек стоит на грани, не ведая, что до падения в бездну остался один шаг». Филя Соф


Любые дополнительные отзывы приветствуются.