Новый "Декамерон", Калейдоскоп бдсм-историй Опции

[allexx7777]

ТРЕНАЖЕРНЫЙ ЗАЛ

- Нет, это ты виноват!
- Я?
- Да, ты. Слабак, не можешь удержать меня.
- Я не слабак, просто ты раздобрела килограмм на пять, минимум.
- Врун, какой же ты врун!
- Врун?? О чем это ты, в чем я тебе соврал?
- Юра, ты говорил, что я тебе нравлюсь, что ты не можешь жить без меня, что ты…
- Стоп, стоп, я действительно люблю тебя, но наша работа…
- Для тебя важнее, чем я.
- Нона, зачем ты так?
- Как так? Я для тебя никто и ничто.
- Нона!



- Молодые люди, не могли бы вы выяснять ваши отношения в другом месте или, по крайней мере, не так громко.
Юноша резко обернулся в сторону говорившего.
- Не ваше де… - и тут же осекся.
- Не мое говоришь, щенок, ты знаешь, что я с тобой сейчас сделаю…
- Ох, уважаемый, простите моего напарника, знаю, он не всегда владеет своим языком.
- А ты, я вижу, владеешь?
- Владею, - задорно ответила Нона, - и могу это доказать.
- Ого, какая бойкая малышка. Ладно, прощаю твоего бойфренда, но на будущее пусть следит за базаром.
- Спасибо, вы настоящий мужчина, мужчина, умеющий прощать неразумных слабаков.
После этих слов лицо Юры покраснело.
- Нона, ты…
- Молчи, ни слова больше! Если что-то хочешь мне сказать, какую-то очередную гадость, например, потерпи, я выслушаю ее позже. А сейчас мне не до тебя, я разговариваю с настоящим мужчиной.
Последнюю часть фразы Нона сказала нарочито громко.
- Ты посмотри, какая бойкая малышка!
- И умелая, - девушка облизала губы.
- Даже так… Ну, тогда я еще полчасика потренируюсь, а потом…
- А можно сейчас?
- Прямо сейчас… Здесь?
- Да, мой господин, прямо сейчас и прямо здесь!
- Хм, господин… А ты умеешь завести.
- И многое другое.
- А твой, хм, мачо?
- Что мачо? Неужели вы боитесь его?
- Еще чего! Но он может помещать нам в самый интересный момент, разве не так?
- Помешать? Не думаю, что у этого слизняка хватит духа, хотя… Слушайте, а ваш товарищ не поможет нам?
- В чем он должен помочь, красавица?
- Пусть подержит.
- Может, просто выгонит?
- Нет, пусть подержит, я хочу, чтобы Юра все видел.
- Подержит… Все видит… Да, какие же вы бабы сучки! Николай…
- Да, Викентий, я все слышал, естественно, подержу, без напряга. Но только я тоже хочу участвовать.
- Нона, Ник согласен, но только…
- Я слышала, без проблем, так даже прикольнее и поучительнее! Я готова!
- Ник?!
Вместо ответа Николай поднялся с тренажера, подошел к Юрию и положил свои огромные лапищи ему на плечи. Тот дернулся, но тут же был остановлен: - Малыш, не дергайся, стой спокойно.
Нона вынула заколку и распустила волосы, подошла к Викентию, опустилась на колени…
- Нона!!!
- Я же сказал, стой спокойно, не мешай своей девушке получать удовольствие.
- Пустите, я ухожу.
- Николай, пусть смотрит.
- Пусть смотрит, - поддержал девушку Викентий.
- Слышал?
- Пустите!
- Ты мне надоел, еще одно слово, и будешь всю оставшуюся жизнь инвалидом, - пальцы правой руки Николая сжали шею юноши. Тот замолчал и, не желая смотреть за происходящим, закрыл глаза.
- Нет, нет, Викентий, Николай, пусть смотрит, пусть!
- Ник, нам попалась извращенка.
- Я не извращенка, но он обидел меня и пусть теперь мучается от ревности.
- Хм… Знаешь, Ник, Нона права, пусть мучается, сделай так, чтобы мальчик смотрел, как мы будем иметь его подружку.
- Вы оба того… Ладно…
Николай снова сжал шею юноши и приказал ему открыть глаза.


- Спасибо красавица, ты супер.
- Я знаю. Продолжишь или уступишь меня Николаю?
- Ник?
- Я готов. А что с мальчиком делать будем? По-моему, ему пора домой.
- Нет, пусть смотрит.
- Ага, и наслаждается. Ты та еще штучка, Нона.
- Еще бы!
- Хорошо, пусть смотрит, думаю, это пойдет ему на пользу, избавит от иллюзий по поводу женщин. Николай, давай меняться.
- Давай.
Мужчины поменялись местами, а Юрий при этом даже не сделал попытки освободиться. Он, как будто, оцепенел, и в том же оцепенении продолжал наблюдать за тем, как его девушка ублажает ртом член Николая.
- Хорошо сосет, высший класс, как ты мог обидеть такую телку, с ней надо дружить, пылинки сдувать, подарки дарить - обратился к юноше Викентий. Тот не ответил, лишь глубоко вздохнул…

[allexx7777]

САУНА



Я отчаянно тер глаза, стараясь хоть что разглядеть, сквозь нахлынувшие слезы. Однако все было напрасно, и я изо всех сил проклинал того чертового шутника, который напустил в парилку «черемуху» или какую-то другую подобную гадость. Внезапно на мои плечи легли женские руки, и прокуренный голос проникновенно прошептал в мое левое ухо: - Вот я и добралась до тебя, малыш.
«Не может быть, ни фига себе! Так вот, оказывается, кто тот этот е… шутник.» Голос и руки принадлежали моей соседке по дачному поселку бывшей звезде областного баскетбола, а ныне хозяйке небольшого, но всегда наполненного посетителями придорожного кофе Татьяне Ворониной. Ошибиться было невозможно, но на всякий случай я спросил: - Таня? Вы?
- Я, я, не бойся, - еще не забывшие тяжесть баскетбольного мяча пальцы со всей силы надавили на мои ключицы.
- А-а-а! – я дернулся, и непроизвольно опустился на колени. Слезы от газа смешались со слезами от сильной боли. – Что вы делаете?
- Я?! Разве не понятно – устанавливаю с тобой добрососедские отношения. Ну, скажи, соседушка, разве это не смешно, что мы спорим о какой-то меже, вместо того, чтобы по-соседски сидеть за одним столом, пить водочку, заниматься другими еще более приятными вещами?
- Какого черта? Какие еще добрососедские отношения? Что у меня с глазами? Это вы напустили сюда газ?
- О, не беспокойся, ничего страшного. Скоро все пройдет. Во всяком случае, так написано в инструкции по применению.
- Но мне больно. И вообще, как вы сюда попали?
- Через дверь. Ты оставил ее открытой. А боль – это хорошо. Я буду доставлять тебе ее, если ты будешь плохо учиться.
- Учиться?! Чему я должен учиться?
- Всему, дорогой соседушка.
- Чему всему? Таня, прекратите. Отпустите мои руки - мне надо срочно промыть глаза.
- Всему, чему я захочу тебя научить. В частности, в данный момент ты будешь учиться вести себя так, как подобает добрым покладистым соседям. А глаза... Ничего с ними не случится, пусть еще немного послезятся.
- Не смешно. Прекратите. Я...
- Слушай, заткнись, надоел, - правая рука Татьяны покинула мою ключицу, и через секунду я почувствовал, что лишаюсь скальпа. – Займись лучше делом.
- Волосы... Больно...
- Знаю, что волосы, знаю, что больно. И будет еще больнее, намного больнее, если ты немедленно не начнешь вести себя по-соседски.
- Что значит по-соседски? Отпустите...
- Это означает, что соседи должны помогать друг другу, а не спорить по поводу того, где должен проходить забор между их участками. Я ясно объяснила?
- А-а, ясно, больно...
- Вот и отлично. А теперь покажи, что ты понял, - и соседка чуть ослабила хватку.
- Я снимаю все свои претензии по поводу забора, и уже утром отзову все свои заявления.
- Ну, это само собой разумеется. Меня сейчас больше интересует вопрос, собираешься ли ты мне помогать?
- Я? Помогать? Буду, конечно, хотя дачник из меня никакой, - чтобы высвободиться, я готов был пообещать сейчас соседке все что угодно. А завтра... Завтра мы поговорим и на счет забора, и на счет всего остального... Пусть только приедут мои друзья...
- Научишься. Я помогу. В этом нет ничего сложного, - и Татьяна вновь начала отдирать мой скальп. – Но сейчас мне нужна помощь несколько иного рода.
- А-а, больно, какая помощь? Я все сделаю. Только отпустите волосы! Больно же...
- Конечно, сделаешь. Прямо сейчас. Начинай!
- Что я должен начать? Ой, больно, пустите, я так без волос останусь.
- Останешься, если немедленно не прекратишь болтовню и не отлижешь мне. Я доходчиво объяснила?
- Что??!!
- Ты плохо слышишь? Уши заложило? Сейчас прочищу, - моя голова, словно взорвалась после того, как Татьяна изо всех сил хлопнула меня ладонями по ушам. – Повторить или расслышал?
- Расслышал, - автоматически ответил я, стараясь прийти в себя.
- Вот и хорошо. Давай начинай! – и новый хлопок по ушам окончательно оглушил меня.
Все дальнейшее происходило как будто не со мной. Помню, что Татьяна направила мою голову к себе в промежность, помню, как жесткие черные волосы начали щекотать мои губы, помню дурманящий запах разгоряченного женского тела, помню, как мой язык...
Более пяти лет прошло с тех пор, но воспоминания о той жаркой июньской ночи и сейчас оживают в моей голове яркими картинками. Могу ли я когда-либо забыть о своем унижении?! К счастью, шансов на это у меня нет - жесткие волосы Татьяны по-прежнему ежедневно щекочут мои губы, а мой язык все так же ежедневно ласкает ее заросшую щель. Лишь запах изрядно раздобревшего тела моей жены уже не так дурманит голову - я привык к нему...