Программа Всевластия, MD гипноз, mind control, крайняя жестокость Опции

[intr]

Автору конечно "Лайк" за трудолюбие, но последнюю часть читать мне крайне тяжело, тут слишком все жестко...
Нежели такая жестокость, пусть даже виртуальная кому то нравится?

Да, есть такие люди
Если поискать в интернете картинки (или комиксы) по словосочетанию "хентай гуро",
то можно увидеть, что у меня еще какие-то рамки соблюдены более-менее.

[SvetLana]

Немного не согласна с мнением тех людей, которые считают, что выкладывание сцен жестокостей и насилия - плохо.
Разумеется такое не рекомендуется читать детям, но остальным эти фантазии ничем повредить не могут. Наоборот даже в чем-то помогут разрядить скованность сознания и психологически успокоят тех, кому это нужно.
Это уже давно изученный вопрос, что лучше расслабляться читая или просматривая, чем искать выход другими способами.

Автору респект за такой труд, читала этот рассказ ранее, но вспомнить неплохо. В целом один сюжет многого стоит...

[intr]

Автору респект за такой труд, читала этот рассказ ранее, но вспомнить неплохо. В целом один сюжет многого стоит...

Спасибо. Тогда продолжаю.

[intr]

11. Темная сторона силы

Пока доктор умывался, и мы шли к следующей лаборатории, я занялся самокопанием, в попытке понять, что это за ощущения и эмоции у меня в голове. А думал я о том, что затягивает все-таки это всевластие. Кажется, что внутри остался прежним, но на деле просто чернуха какая-то из меня лезет. Появляются эти темные желания, которые будоражат кровь и обладают сильнейшей притягательной силой с легким привкусом безумия. А ведь вроде я все дядины закладки вытащил из себя. Или не все? Но если таки все, то значит это действительно мое, всплывает откуда-то из глубин разума. А главное, эти мои желания — они действительно управляют мной. Вот почему я не вмешивался в действия доктора, и давал ему творить все, что заблагорассудится.

* * *

В этой камере, куда мы пришли, в отличие от предыдущих помещений, была не одна девушка, а три.
— Тут мы проверяем, если сексуальное возбуждение можно контролировать волевым импульсом, несмотря на обстановку вокруг, — продолжал Док свою экскурсию по лабораториям. — Сможет ли объект абстрагироваться от своей боли, боли близких ему людей и дойти до оргазма, если у него есть такая потребность. Конечная цель — сделать из объекта послушную марионетку способную выполнить любой приказ, невзирая на такие абстрактные вещи, как мораль и нравственные устои.
Он обвел рукой помещение.
— Здесь у нас находится семья из матери и двух дочерей.

Я осмотрелся. Мать семейства была растянута на выгнутом вверх лежаке. На запястьях и лодыжках у нее красовались кожаные браслеты с цепочками пристегнутыми к краям ложа. На ее зрелом теле вздымались к потолку огромные оплывшие холмы грудей с блямбами темных сосков. На лице у нее было закреплено что-то типа намордника-кляпа. Между разведенных ног стоял трахательный аппарат. Огромных размеров черный блестящий фаллоимитатор неподвижно замер, нацелившись головкой женщине во влагалище.



— Расскажите мне немного об объектах, — попросил я доктора, отвлекшись от своих мыслей о непонятках у меня в голове.
— Что вас интересует? — уточнил тот. — Возраст, социальное положение, вес, рост, род занятий, фамилия, имя?
— Ну, хотя бы возраст.
Менгеле подошел к компьютеру на столике в углу, взял мышку в руки и что-то там запустил.
— Матери тридцать семь. А дочерям…, — он махнул рукой в сторону стенки с закрепленными телами. — Секунду, сейчас я их дела найду, — он начал клацать кнопками на клавиатуре.

У стенки была подвешена за руки худощавая девочка. На вид ей было на пару-тройку лет поменьше, чем мне. Голова безжизненно покачивалась на хрупкой шейке, светлые волосы свисали спутанной копной, но не закрывали ее, не по годам развитых, округлых подростковых грудей, покрытых частой сеткой красных полос.



Рядом стоял аппарат со свисающей плеткой на длинной ручке. Было ясно, что это стегающая машина.

— Ага, младшей *надцать. Старшую сейчас тоже найду, — он продолжил поиск.

Перед девочкой стояла на коленях, сидя круглой попой на пятках длинных крепких ног, уже вполне взрослая девушка. Груди ее были почти такими же большими и тяжелыми, как у матери. Они слегка свисали над рельефным накаченным прессом. Скорее всего, лет через десять они обвиснут окончательно, но пока что ее молочные железы были почти идеальной формы. Она была за волосы, переплетенные с веревкой, подвешена к крюку, свисавшему с потолка. Веревка от запястий, связанных за спиной, шла внатяг вверх, и соединялась с косой так, что в итоге ее голова практически уткнулась сестре в промежность.

— А старшей двадцать, — наконец нашел он.

— А чего они все не шевелятся, спят что ли? — спросил я.

— Пока что у них перерыв, — пояснил доктор, — но скоро время очередного сеанса. Мы их тренируем два раза в день, по часу. Хотелось бы чаще и дольше, но тогда объекты, — он негодующе поджал губы, — слишком быстро приходят в негодность, — вздохнул он.
— Кстати, вы можете обратить внимание на размер их грудей, — обратил он мое внимание. — Это следствие нашей революционной методики по увеличению бюста.
— И что это за методика? Как вы этого добились? — спросил я.
Док явно ожидал этого вопроса и ответил мне с пафосом в голосе:
— Химия! Как известно форма и размер грудей зависят от прочности и упругости капсулы из соединительной ткани, в которую заключена молочная железа. И я разработал два препарата по укреплению и увеличению формы грудей. Причем, насколько мне известно, не имеющих аналогов в мире, — с гордостью заявил он, вздернув голову.
— И как они же они работают? — дал я ему возможность похвастаться.
— Первое вещество укрепляет соединительные ткани. Курс из десяти инъекций, повторяясь через день, производятся по кругу молочной железы объекта. Игла вводится на всю глубину плоти груди, и, постепенно, вытягивается наружу, одновременно с нажимом на поршень, так, чтобы пропитать максимально возможное количество тканей. Подопытные обычно так забавно пищат при этом, — доктор хищно усмехнулся. — Но, по сравнению с введением второго препарата, эта боль для них, как легкая щекотка.
— Почему? — уточнил я.
— Чтобы ввести второй препарат, который отвечает за увеличение уже самих желез, мы специальными скобами раскрываем им протоки сосков и производим инъекции прямо вглубь молочных долей подопытной. И это, судя по всему, действительно болезненная операция. Соски объектов сильно кровоточат, и кричат они особенно сильно, срывая себе голос. Впрочем, — пожал он плечами, — кого интересуют страдания этих лабораторных животных.



— Интересно, — пробормотал я. — А за сколько времени они вырастают?
— Ну, по-разному, — поскреб он подбородок, задумавшись. — Методика еще исследуется, но в среднем где-то на размер за четыре месяца. Зависит от возраста, питания и так далее. Вот, к примеру, взгляните на фото младшей подопытной всего два месяца назад.
Он развернул ко мне экран. На нем крупным планом была фотография узкой грудной клетки. Никаких признаков грудей, только бледные неразвитые соски чуть припухли на светлой коже.
— А сейчас полюбуйтесь, — он махнул рукой в сторону стенки с девочкой. — Вполне себе милые сисечки.
Я не поленился и подошел к ней поближе, рассмотреть. Грудки, как я уже отметил ранее, действительно заметно выделялись двумя крупными холмиками на хрупком теле. Соски были розоватыми, довольно большими столбиками. Никакого сравнения с картинкой на мониторе компьютера. Выглядели они, правда опухшими и синими, видимо от постоянных растягиваний скобками. Присмотревшись, я также увидел маленькие, почти незаметные, следы от уколов по кругу каждой молочной железы.

* * *

— Итак, барышни. Мы начинаем, — громко провозгласил доктор. До этого он прошелся по камере, разбудив женщин тем, что ткнул их электрошокером в чувствительные части тела. Те сильно дергались, и, очнувшись, громко стонали. — Сегодня, как обычно, мы проверим, как быстро вы умеете кончать, — заявил он подопытным.
Те ответили протестующим обреченным мычанием, но Менгеле не обратил на это никакого внимания.
— В качестве стимула, тоже как обычно, мы проведем вас через довольно болезненные процедуры, прекратить которые вы можете только наглядно продемонстрировав нам, как вы оргазмируете. Для этого вот держите этот хорошо знакомый вам пульт управления от трах-машин, — он вложил в их руки устройства. — Смотрите не выроните, а то в качестве наказания мы не будем останавливать болевое воздействие.
Женщины горестно застонали в ответ, и крепко сжали пульты в кулаках.

Младшей девочке Док нацепил вибратор-бабочку на резинках, плотно прижавшуюся к ее промежности, и почти тотчас зажужжавшую. Девочка явно хорошо усвоила предыдущие уроки и сразу же включила ее, попытавшись приблизить оргазм как можно быстрее.
Ее старшей сестре Менгеле запихнул во влагалище здоровенный дилдо. Который, тем не менее, довольно свободно вошел в нее — видимо ей там уже хорошо все растянули. Из промежности у девушки тоже сразу донеслись звуки работы устройства. Подобно сестре она тоже решила времени зря не терять.
Мать семейства была занята тем, что пыталась принять в себя огромных размеров фаллоимитатор от трах-машины. Он беспощадно раздвигал ее половые губы, вминаясь внутрь.

— Хорошо, — спустя некоторое время произнес доктор, внимательно наблюдавший за подопытными. — Вы, я вижу, уже разогрелись и готовы к стадии болезненных ощущений. Помните, концентрируйтесь на удовольствии, а не боли, и вы достигнете оргазма.

Говоря все это, он одновременно нацеплял на старшую девушку крокодильчики зажимов на соски и клитор. Провода от них шли к небольшой коробочке лежащей рядом. Девушка тоненько вскрикивала.
Подойдя к станку с матерью, он включил еще один дилдо, по размерам не слишком уступавший первому, вот только направленный ей в анальное отверстие. Начав с медленного движения, тот пошел на таран ее нижней дырочки. Женщина корчилась и стонала.
Младшей он включил хлыст-машину. Та тоже начала медленно, постепенно раскручивая стек и наращивая темп, обрушивая свои удары на нежную кожу девочки. По прошествии небольшого времени он заработал на полную катушку. Стек со свистом начал полосовать грудки девушки-подростка. Та отчаянно визжала, дергалась в путах, трясла сисечками, но никак не могла защитить свои прелести.



— А-а-а, — закричала она. — Мама, мамочка, мне больно, спаси меня, — обратилась она к родительнице, к той, что всегда выручала ее.
— М-м-м, кх-м, — услышав дочку, та сильно замычала и задергалась, но все бесполезно — крепления были сработаны на совесть, она могла лишь неразборчиво реветь и кашлять, одновременно получая болезненное удовольствие от движений силиконовых членов внутри ее тела, в то время, как ее дочери страдали. Периодически она сильно напрягала мышцы в попытках выбраться, но все также безрезультатно.



Старшая дочь в это время корчилась от болезненных импульсов электричества. Док с пультом стоял возле нее и решал, куда именно направить ток. Девушку всю трясло. Глаза закатились. Из-под крокодильчиков на ее торчащих сосках и клиторе начал появляться легкий дымок. Она, по сути, поджаривалась заживо. Рот был распахнут и из него доносился натужный хрип.




* * *

Процесс завораживал, но был довольно однообразным и я, продолжая наблюдать за экзекуцией, постепенно опять вернулся к своим мыслям.
Всевластие опасно для человечества. Кажется, это Аристотель говорил, что деспотия опасна тем, что если у власти будет неумный правитель, то он может привести государство к краху. И что все плюсы деспотии при умном и энергичном правителе оборачиваются ее недостатками при правителе глупом. Насчет своих умственных способностей у меня иллюзий не было.
Опасно. Ведь, если мои планы исполнятся, и я приду к власти во всем мире, то те решения, которые я буду принимать, они не будут иметь обратной связи, и легко могут привести к мировой катастрофе. Как там говорится в известном афоризме: «Власть разлагает. Абсолютная власть разлагает абсолютно».
Крайне опасно принять точку мышления «Я — начальник, ты — дурак». И поэтому мне нужно будет создать для себя какой-то контроль со стороны, который мог бы запретить мои решения и указать на их ошибочность. Что-то по типу конгресса у американского президента. А назову я этот орган контроля Ближний Круг. Естественно, туда войдут ближние родственники, друзья, и еще кто-нибудь, посмотрим по ходу процесса. Решено.
А, чтобы они не смогли меня низложить и захватить власть самим, я запрограммирую их так, чтобы подобная мысль просто-напросто даже и не возникала в их голове. А если все-таки и появится, ведь человеческий мозг — хитрая штука, то вложу маленькую установку прийти ко мне с покаянием, и выложить всё как на духу.

«Хм, установку», — я задумался, а не могли ли быть причиной всех этих изменений во мне то, что дядя взял и вложил мне в голову какие-то свои установки, и именно из-за них я теперь такой. Мне припомнились его слова, что он меня запрограммировал. Но, как же определить, что он навертел в моей голове? Хм, есть одна идея.
Но тут меня прервали.

* * *

Пока я размышлял, то действия матери семейства по своему освобождению принесли результат. Раздался щелчок, и большие пальцы рук выпрыгнули из суставных сумок, неестественно искривившись. Она рывком выдернула руки из кожаных браслетов, согнулась к ногам и быстро освободила и их. Затем она содрала намордник, откинув его в сторону.Взгляд женщины остановился на мне, и она прыгнула вперед. Я не ожидал этого и попытался рефлекторно отшатнуться, но она неожиданно упала передо мной на колени и обняла мои ноги.
— Господин, — она заискивающе смотрела на меня снизу вверх, — умоляю, спасите нас! Спасите хотя бы мою младшую дочь, Наташу!
Как она догадалась, что я имею власть над доктором и могу приказать ему остановиться? Это какая-то сверхобострившаяся интуиция матери позволила ей считать из нескольких вопрошающих взглядов брошенных на меня Менгеле истинного хозяина положения.
— Наташу? — переспросил я. Взгляд мой нашел девочку, прикованную к стене, обрабатываемую стек-машиной. Сейчас та спустилась ниже исполосованного торса к ее худым бедрам, которыми та сейчас эротично крутила в попытке увернуться от жалящих ударов.



— Да, умоляю!
— Хорошо, — согласился я, потеряв интерес к происходящему. Мне было необходимо узнать, что там у меня в голове, и не заложил ли дядя туда свои «мины».
Я остановил жестом Дока, который прекратил поджаривать старшую, сейчас валяющуюся на полу и хрипло пытавшуюся отдышаться, и подскочил ко мне на помощь.

Я велел ему принести мне пачку бумаги и ручку. Я решил попробовать так называемое автоматическое письмо, предварительно введя себя в состояние транса.
— Даю установку, написать все, что дядя сделал со мной, — сказал я сам себе, одновременно запуская Программу.

Когда я очнулся, прошло уже много времени. Все объекты спали все в таких же неудобных позах. Док играл в сапера на компьютере в углу. Мои руки онемели. Посмотрев на пачку листов, я присвистнул — она уменьшилась самое малое вполовину. Собрав исписанные листы, я вчитался в написанное. И, по мере того, как осознавал прочитанное, то изумлялся все больше и больше. По сравнению с теми установками, которые я вкладывал своим подопытным в голову, это было как слон и моська. Тонны корректировок, эмоциональные реакции, всплывающие по определенному признаку, логические ловушки, контролируемые реакции. Он из меня какого-то робота сделал, право слово. Но вот в чем дело — мне это нравилось! И поэтому я не хотел ничего трогать возвращая в себя прежнее состояние. Я с трудом припоминал свою прежнюю личность и новая, сегодняшняя, мне нравилась гораздо больше. Тут в листках я наткнулся и на эту запрограммированную реакцию. Я запутался. Где же мои желания, а где желания дяди? Фуух, стоит подумать, что почистить из этого, а что оставить. Это будет долгий процесс, возможно даже, что несколько лет возьмет, пока я разгребу все, что он наворотил в моей голове.

[intr]

Внимание!
Эта глава содержит ужасающие сцены запредельного насилия и жестокости, вплоть до летального исхода персонажей.
Поэтому, если вы не приемлете подобного, то чтение рекомендуется прекратить.



12. Учебное занятие

Мы вышли из блока лабораторий и продолжили объезд на маленьком электрокаре для гольфа. НИИ занимало огромную площадь за городом.Там были еще несколько лабораторий, которые можно было осмотреть, но я уже начал уставать, и поэтому попросил Дока показать мне еще что-нибудь одно достойное внимание, и хватит на сегодня.

Спустя некоторое время мы подъехали к трехэтажному зданию, из которого доносились веселые детские голоса.

— А тут у вас что, детский сад? — спросил я, войдя в здание. Коридоры были заполнены маленькими девчушками, с любопытством посматривающими в нашу сторону. На вид возраст их был лет восемь-десять.
Прозвучал звонок, и они быстро разбежались по классам. В стены были встроены широкие окна позволяющие видеть то, что происходит внутри. Я подошел к одному из них, одновременно слушая объяснения доктора.

— О, это спецзаказ. Спецзаказ-долгострой, — гордо молвил экскурсовод. — Нам заказали создать абсолютно преданных телохранительниц, которых можно также использовать как девушек сопровождения, а также как шпионок. Представьте себе, умная, убийственно красивая девушка, владеющая всеми видами оружия и полностью преданная хозяину.

Проект меня заинтересовал, я и сам бы не отказался от такого приобретения.

— А чего их так много заказали? — за стеклом аудитории было около трехсот малышек, прилежно слушавших преподавателя. Тот что-то с важным лицом вещал им. Судя по огромным размерам здания, где мы находились, тут таких аудиторий было несколько, и количество учениц могло доходить до пары-тройки тысяч, а то и больше.
— Не очень, на выходе планируется несколько десятков, максимум сотен единиц. Просто отсев большой, многих приходится выбраковывать. Мы их набираем еще младенцами и не всегда видно, если они подходят под требования заказчика. Страшненькой там уродилась, ну или интеллект ниже плинтуса. Тогда мы их в клетки переводим. Там текучка живого материала быстрая и все время новые подопытные нужны.

— Ясно. А чего это они так тихо сидят? — спросил я, обратив внимание на необычную неподвижность учащихся.
— А мы физические наказания используем. Они знают, что их высекут розгами, если не будут слушаться.
— А кроме физических наказаний, еще какая-нибудь обработка используется?
— А как же. Мы им постоянно лекции устраиваем о важности послушания будущему хозяину. Везде плакаты висят с тематическими картинками. Стимулируем их всяческими призами за лучшее исполнение заданий. Медикаментозное вмешательство на этом этапе не требуется.
— Сексуальное обучение используете?
— Насколько я помню учебный план, планируем года через два приступить, как у них половое созревание пойдет. Пока что, они только на уроках анатомии, в рамках боевой подготовки, изучают на подопытных физические воздействия. А также оказание первой помощи.
— Ну-ка поподробней мне про эти занятия расскажите, — заинтересовался я.
— Такие занятия не так часто проводят, пару раз в год всего. Хотите организовать отдельное? Но это возьмет время. Ну, или можно посмотреть запись?
— Записи будет достаточно, — решил я. Мои мозги все еще не отошли от увиденного в лаборатории. Да и проверка дядиных закладок сильно вымотала. Сильных впечатлений на сегодня было достаточно.
— Тогда прошу в директорский кабинет.

На большом экране появилась картинка аудитории. На двух Х-образных крестах стоящих друг напротив друга, слегка под углом, были закреплены обнаженные парень и девушка. Взгляд у них был слегка отсутствующий.
— Они под воздействием слегка иных чем в лаборатории, но тоже нами же разработанных веществ, не дающих им потерять сознание от болевого шока или от кровопотери. При этом остаются в достаточно ясном сознании, чтобы все понимать, — прокомментировал доктор видеозапись.

Сотни учениц на записи, также внимательно, как и в ранее увиденном мною классе, смотрели на лектора. Им был пожилой благообразный японец. Коротко поклонившись классу он, с едва заметным акцентом, поздоровался на русском и повернулся к закрепленным людям.

В руках у него был зажат скальпель и еще какие-то острые железки. Он принялся полосовать ими руки и ноги привязанных страдальцев, попутно комментируя каждое действие, и ловко останавливал кровь, перетягивая жгутом конечности и накладывая повязки. Жертвы мучительно изгибались и пытались вопить. Но рты им предусмотрительно заткнули, поэтому слышно было только натужное мычание.

— Это демонстрация первой помощи. А сейчас будет показано, как легко люди ломаются от болевого воздействия. Эти двое раньше были парой. Влюбленными. И сейчас вы увидите, чего стоит вся их эта так называемая любовь-морковь, — иронически хмыкнул мой экскурсовод.

Японец что-то спросил у парня, и тот замотал головой, явно отказываясь от предложенного. Лектор не торопясь обошел его сзади. Парень косил в его сторону налитым кровью глазом, пытаясь разглядеть, что он там делает. А тот, не торопясь, накинул ему удавку на шею и слегка затянул. Парень захрипел, задергался, а член его окреп, вздыбился, и раскачивался, когда он двигал тазом вперед и назад. Со стороны могло показаться, что он от неудержимой похоти пытается дотянуться им до подружки. Девушка смотрела на это с ужасом, глазами залитыми слезами.

Преподаватель, так же не торопясь, убрал удавку с шеи подопытного и вернулся назад, встав перед ним. Он ухватил парня за член и перетянул шнуром его эрегированный отросток у основания. Истязуемый выгнулся и застонал.

Не обращая на него внимания, японец повернулся к девушке, расширенными глазами наблюдавшей за его манипуляциями, и теперь спросил что-то и у нее. Та тоже замотала головой в отрицании.

Три быстрых движения руками и у нее оказались проколоты иглами соски и клитор. Девушка заизвивалась, жалобно замычала, но, естественно, это ничего не дало. Иглы так и остались в ее теле.
От них свисали тонкие красные шнурки, которые лектор держал в кулаке.

Преподаватель повернулся к парню, ухватил его за веревку, свисающую с основания детородного органа, и подергал. Член, уже слегка посиневший и разбухший, упруго закачался. Парень застонал.

Еще одно быстрое движение, и все шнуры соединились в одном узле, повисшем между парой влюбленых.



А японец неторопливыми спокойными движениями стал подвешивать туда грузики, в виде металлических шариков с крючком, один за другим, один за другим, постепенно увеличивая нагрузку.

Веревки натянулись как струны. Член парня вытянулся к девушке еще больше, а у той соски оттянулись горизонтально полу, и вокруг них образовались складки и натяжения. Багровый клитор показался наружу из половых губ. Оба синхронно стонали и оттопыривали зад как можно дальше вперед, выгибаясь дугой.

Я обратил внимание на доктора, сидевшего рядом, подавшегося телом чуть вперед и впившегося глазами в экран.
— Кукол дергают за сиськи, между ног у них по письке, — напевал он себе под нос на мотив известной старой песни. — И играет лектор на шнуре…
Он заметил мой взгляд и смутился: — Извините, Хозяин, увлекся.

Пожав плечами, я вернулся к просмотру видео. Накал страстей там возрос. Лектор зажег портативную газовую горелку и сейчас деловито подносил ее к мошонке парня. Тот визжал в кляп и дергал тазом из стороны в сторону, стараясь уклониться от синего пламени. От этого его многострадальный член, уже принявший сливовый оттенок, натягивал шнуры еще больше и причинял тем самым страдания девушке. Из ее проколотых сосков заструилась кровь. Она сбегала по ее животу, перебегала на бедра, колени и капала на пол.

Японец повернулся к ней и поднес горелку уже к ее промежности. Теперь пришло ее время страдать. Девушка исполнила схожий с другом танец. Ее бедра крутились в бешеном темпе, когда она пыталась уклониться от пламени. Из прокола клитора разрываемого ее движениями тоже закапала кровь. Судя по всему, если преподаватель поднесет горелку слишком близко, то она, ошалевши от запредельной боли, попросту разорвет свой клитор сильным рывком.

Лектор выключил горелку и что-то спросил, сначала у парня, а потом и у девушки. В этот раз они не стали отрицательно вертеть головой, а напротив, закивали, соглашаясь с его словами. Вид у них был замученный, на лицах застыла маска страдания.

Японец улыбнулся. Это была первая эмоция, которую я увидел на его неподвижном до того лице.
Он развязал соединяющие их веревки, придвинул стойки поближе, так что они оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Затем он высвободил испытуемым правые руки. Те сразу же полезли ими к болевшим местам. Парень принялся лихорадочно распутывать узел на опухшем члене, а девушка принялась вынимать иглы из клитора и сосков.

Не обращая на это внимания, лектор повернулся и принялся что-то негромко объяснять внимательно слушавшим его малолеткам.

— Доктор, скажите, а почему дети так спокойно это смотрят? Нигде нет истерик, никого не вырвало, — поинтересовался я у него.
— Да они давно уже привыкли к таким сценам, — махнул он рукой. — Кроме того, для них вовсе не секрет, куда увозят их товарок и что там с ними делают. Одно время мы ловили их в уровне, где клетки с подопытными стоят. Сбежать, что ли хотели. После нескольких показательных казней попытки прекратились.

Кошмар, в каком же ужасном мире живут эти дети. Да уж, тут чтобы не сломаться и выжить нужно быть действительно экстраординарной личностью с железными нервами. Хотя, если они с детства к этому привыкли, то это им наверно кажется не таким уж и ненормальным.

Я вернул взгляд на экран. Японец вложил жертвам в правые руки по газовой горелке и предусмотрительно отскочил назад. Взяв в руки какие-то рогатые палки, он тыкнул ими в своих жертв. Те выгнулись и задергались. Глаза их выпучились, жилы на шеях вспухли, рты исказились в крике.

— Что это у него в руках?
— Электрические стрекала. Он хочет, чтобы они стали жечь друг дружку.

Японец на экране скомандовал им: «Хаджиме» (Примечание: на японском «Начали»). Те вытянули руки с баллончиками горелок в направлении друг друга и нажали на кнопку. Из раструбов вырвались длинные струи огня.
— Шикарно, не правда ли? — обрадовался доктор рядом со мной. — Это доказывает насколько реальная ощутимая боль сильнее, как мотиватор, такой абстрактной вещи, как любовь.

Я искоса посмотрел на него, и не нашелся, что ответить.

Действие на экране между тем подходило к концу. Жертвы направили сначала пламя друг дружке в лица и мгновенно выжгли себе глаза. Прически их от жара зажглись и прекратились в пылающие факелы. Горелка девушки отлетела в сторону. Она теперь только защищалась, загородившись рукой. Парень продержался на полсекунды дольше, но затем и он отбросил баллончик и схватился за обожженное лицо.

Японец посмотрел на них с сожалением, хмыкнул, что-то переключил на стрекалах и коснулся ими тел. Последовала яркая голубая вспышка и треск разряда. Тела выгнулись и безжизненно повисли. От них пошел дымок.

— Все, спеклись, — прокомментировал доктор.

Лекция закончилась, девочки стали расходится из аудитории, но не все. Одна из них, темно-рыжая, подошла к парню и осторожно дотронулась до его члена принявшего цвет и размер среднего баклажана.

— Интересуется, — хмыкнул я себе под нос.
Доктор, уже пошедший к компьютеру выключить запись, услышал мою реплику.
— Да, это одна из наших лучших учениц. Яна зовут. Я даже как-то с ней общался, хотя обычно не снисхожу до таких мелких забот. Умна не по годам, умеет добиваться своих целей, причем любыми путями, даже самыми жесткими. Когда ей было всего девять лет, возглавляла девчоночью банду, которая держала в рабстве несколько сотен своих сверстниц, пока мы вплотную не занялись этой проблемой.
— А что вы сделали? — поинтересовался.
— Да просто отправили всех из банды, кроме нее, в клетки. Как я уже говорил, там текучка большая и все время требуются свежие подопытные, — пожал плечами тот. — А банды нам тут не нужны. В конце концов, мы шпионок готовим, а не бандиток. А Яна после этого подуспокоилась, и банд больше не создавала.

— Интересная девчушка, — задумчиво сказал я, побарабанив по столу пальцами. — Ладно доктор, давайте на сегодня заканчивать.

* * *

«А что хорошее место, чтобы поставить тут свой замок», — я мысленно покивал сам себе, рассматривая огромные пустые пространства НИИ. «Как раз пока он строится, я смогу полетать по миру, установить контакты с нужными людьми, и выучить то, что запланировал — экономику, менеджмент, и все остальное, что должен знать уважающий себя Повелитель Мира», — я ухмыльнулся. «Что ж, пора начинать уже постепенно входить в роль. Очень многое нужно сделать. Передо мной лежит огромная дорога.
Как там было в одном хокку: «Тихо-тихо ползи, улитка, по склону Фудзи, вверх, до самых высот!», и , что самое главное, не будет других улиток на вершине».

Вот только интересно, мое это желание, или установка от дяди…

Конец первой части


Часть II. Денис. Несколько лет спустя

1. Просто история из жизни.
Началась история с того, что я попал на вечеринку к одной паре барышень, которые снимали вдвоем шикарную квартиру в элитном доме. От квартиры там осталось одно название — это были несколько квартир на этаже, объединенные в одну. Несколько комнат для гостей, все с двуспальными кроватями, пара санузлов, шикарная хозяйская спальня и конечно огромный зал, с огромными колонками и большим экраном на стенке. В общем, место, где можно жить и идеально приспособленное для вечеринок золотой молодежи.

Попал я туда вместе с Сергеем, моим братом, который каким-то образом притесался к нашей обычной компании студентов-медиков. Точнее я был человеком со стороны, а это была их собственная компания, которая тусовалась сама по себе, плюс мой брат, который и ввел меня в круг знакомств, сказавши им, мол, Денис студент-медик, они тоже, давайте дружить. Те не особо сопротивлялись, у меня брат умеет убеждать, причем, иногда эта его способность принимает пугающие формы, но об этом позже.

Как-то последовало от него предложение, отдохнуть в прикольном месте, и мы попали в эту квартиру. Постепенно это место стало для нас центром собрания. Конечно вместе с их хозяйками, которые были из круга общения Сергея и какие-то непонятные. Нашего студенческого возраста, они нигде не работали и, хотя представлялись нам студентками, но учебные материалы я видел только у одной, вторая же, которая как позже оказалось, и была истинной пассией Сергея, просто жила, нигде не учась и не работая.

Попав в очередной раз туда, я закинул вещи в комнату выделенную мне. Чуть-чуть посидел с остальными, но так как на завтра должны были быть важные лекции, то решил лечь пораньше.

Яна, вторая хозяйка, та самая, которая училась, хрупкая девушка с белой кожей, черными волосами и большими глазами, она тоже решила последовать моему примеру. Ее опочивальня примыкала к моей, двери были рядом, и обе эти комнаты находились в отдалении от основного зала, где и происходила вечеринка. Поэтому, несмотря на слышимую мной приглушенную музыку, голоса и периодические взрывы смеха, я довольно быстро заснул.

Ночью проснулся от жажды и вышел из комнаты. Уже все закончилась и царила тишина. Я тихонько прошлепал в туалет, чтобы облегчиться и выпить воды прямо из-под крана. Стараясь не шуметь, я сделал свои дела. Возвращаясь в комнату, я заметил, что дверь в комнату Яны приоткрыта. Осторожно заглянув внутрь, я увидел там смутную фигуру спящей Яны. В полумраке белело женское тело. Хм, а Яна любит спать голышом.

Я тихонько притворил дверь, и пошлепал дальше в зал, мне стало интересно как там наши. Все спали как-то вповалку, в одежде, не раздетые.
Свет вокруг был приглушен, и только несколько ночников горели. На столе царило обычное для вечеринки безобразие — пустая тарелка из-под бутербродов, стаканы, бутылки.
"Хоть бы оставили что-нибудь пожевать. Опаньки, уцелевший бутер. О, нашлась полупустая бутылка из-под сока. Живем".
Я вышел из зала, держа в руках бутылку и одновременно запихивая в рот бутер.

Проходя мимо спальни Натальи, другой хозяйки, той самой, которая нигде не училась, и как я стал подозревать, и была главной в их с Яной паре, я увидел там и Сергея. Тот спал, лежа на спине, закинув руку за голову, а Наташа сопела ему в подмышку, обняв его торс руками. На них было накинуто легкое одеяло.

Подойдя к своей спальне, я увидел, что дверь в комнату Яны опять приоткрыта. «Что с этой дверью?», — заглянувши снова внутрь, я увидел, что ее не было на прежнем месте. Дойдя до конца коридора и заглянув за угол, я увидел, что Яна стоит, обхватив себя руками, у открытого окна и курит, смотря на огни города и зябко поеживаясь от ночного ветерка. Одета уже была в простую черную футболку и тряпочные серые штаны с резинкой на поясе.

— Привет, Ян, — я встал рядом. — Сока хочешь? — я показал ей бутылку.
— Хочу. Пойдем на кухню, стаканы возьмем, — она выкинула недокуренную сигарету в окно и резко запахнула его.
Мы сидели рядом на тесном кухонном диванчике и молча пили сок. Я старался выдерживать дистанцию между нашими телами, чтобы Яна лишнего не подумала, но диванчик был маленький, и ее бедро плотно прижалось ко мне.
— Хорошо у вас тут с Наташей, — сказал я, чтобы хоть как-то разрушить тишину. Видимо Яне было грустно, ну мне так казалось, и она ничего не говорила.
— Да неплохо, — ответила она, глядя перед собой, и продолжая маленькими глоточками отпивать напиток.
— А ты давно с Наташей дружишь? — попытался я продолжить беседу.
— Да уж года четыре наверно, — задрав глаза к потолку и что-то прикинув, ответила та. — Хотя дружбой я бы это не назвала.
— Вы просто сожительницы, — типа как будто понял кивнул я.
— Да, сожительницы, - кивнула та. — Но не просто...
— В смысле? — спросил я.
Та, прежде чем ответить промолчала.
— Я неравнодушна к ней, — спустя некоторое время выдала она, когда я уже и не надеялся услышать ответ.
— О, так вы пара, — протянул я. — А как же тогда Сергей?
— Нет, это только с моей стороны, — она посмотрела на меня. — Не говори ей, хорошо?
— Хорошо, я молчок, — успокаивающе кивнул я.
— Вот и молодец, — протянув руку, она взлохматила мне прическу и улыбнулась. — А сейчас пора спать. Тебе ведь на лекции завтра утром?
— Да.
— Ага и мне тоже. Ну пошли.
— Пойдем.

* * *

Назавтра на лекции мы не пошли. Из-за безвременной кончины ректора все занятия отменили. С утра мы получили целую россыпь смсок об этом, и приглашение на церемонию прощания, которая состоится сегодня днем.
К известию мы отнеслись довольно равнодушно. Ректора я видел всего один раз, на вступительном собеседовании, и ничего о нем не знал. Остальные я тоже не заметил, чтобы уж так горевали.

Посовещавшись, мы решили пойти в парк. Царила чудесная погода. Было ясное утро, светило солнышко. Было не жарко и не холодно, как раз в меру для прогулки.

— Денис, возьми кота, ему тоже надо погулять, — Наташа как бы дурачась, протянула мне рыжего котяру, звякнувши при этом колокольчиком, подвешенным у оного на ошейнике. Кот стоически терпел и не вырывался у нее из рук.
— Да куда же я его возьму, — возмутился я. — Вон он какой здоровый.
— Ну, плиз, — скорчила та жалобную мордочку.
— Ладно, — сдался я. — Посажу его в рюкзак.
Позже оказалось, что котяра сидеть в рюкзаке не захотел, и встал в нем в полный рост так, чтобы видеть, что вокруг происходит. Так и стоял там до конца прогулки. На удивление смирный и умный кот оказался.

Мы направились к парку. Поднялись на колесо обозрения, чтобы насладиться видом на город. Расселись по кабинкам. Мы вчетвером были в одной кабинке. Я, Яна, и напротив нас сели Сергей и Наташа. Мой взгляд автоматом провалился в наташино глубокое декольте. Сегодня она надела черную облегающую майку и бюстгальтер без лямок. Сглотнув, я отвел глаза от ее шикарной груди, и начал с преувеличенным вниманием смотреть в окно. Краем глаза я заметил, что брат заметил мои действия и усмехнулся. Мне стало стыдно. Боковым зрением я увидел, что он наклонился к Наташе и что-то ей шепнул. Та с возмущенным выражением лица уставилась на него. Но он с довольным выражением покивал ей и шепнул что-то еще. Та как-то обмякла, повернулась ко мне и уперла в меня свой взгляд. Когда я посмотрел на нее в ответ, то она подмигнула мне и медленно облизала губы. Я смущенно отвернулся.

Сергей подсел к Яне, которая ничего не замечала и начал ей что-то говорить, показывая куда-то за окно. Та внимательно его слушала, уставившись в окно, и не видела, что творилось у нее за спиной.

А Наташа вдруг взяла и задрала майку с бюстгальтером, показывая мне тем самым свои большие красивые груди с аккуратными коричневыми сосками. Я в совершенном изумлении уставился на них во все глаза, а она потрясла ими из стороны в стороны, отчего те тяжело заколыхались, и вернула майку на место. Я поднял на нее ошеломленные глаза. Она улыбалась, с видом кошки объевшейся сметаны, и томно смотрела на меня, хлопая длинными ресницами.

Покатавшись на аттракционах, мы пошли пообедать в кафе расположенное тут же. Взяв заказ, я заметил, как Сергей, отведя Наташу подальше, что-то говорит ей, кивая в мою сторону. Та сначала отнекивалась, яростно мотала головой, но потом, после очередной его фразы, из нее как будто вынули стержень, и она стала послушно кивать, как китайский болванчик, на все его слова. Закончив с ней разговор, он обернулся и заметил, что я смотрю на них. Улыбнувшись, он помахал мне рукой. Потом подмигнул и кивнул на Наташу, стоявшую за его спиной, изобразил пальцами колечко и несколько раз проткнул его пальцем другой руки. Я отвел глаза. На что это он намекает? Не предлагает же он мне в самом деле…

Наташа была красивой женщиной и я ей явно не ровня, кроме того она была девушкой моего брата. Я вообще удивлялся, что она делает в нашей компании нищих студентов, с ее внешностью и квартирой ей больше подошел какой-нибудь богатый папик.

Тем более неожиданно было, когда после обеда, когда мы все собирались по домам, она подошла ко мне и попросила ее проводить на такси в одно место. Я вопросительно посмотрел на Сергея, а он просто кивнул мне, мол, действуй, все нормально. Уходя, я отдал кота Яне. Она проводила нас хмурым взглядом, по-видимому поняла куда и зачем мы едем раньше меня.


2. В спальне.
Поехали мы куда-то загород. Мы сидели на заднем сиденье. Наташа прижалась ко мне обняв руку, давив на нее своей грудью. Я сначала попытался поддержать беседу, но она отвечала односложными фразами или глупо похохатывала в ответ на мои вопросы, как будто я говорил невесть что смешное, и разговор, так и не начавшись, угас сам собой.

Мы подъехали к ограде частного дома. Я сделал было попытку расплатиться с таксистом, но она отстранила меня и заплатила сама. Затем она властно повлекла меня во двор дома.

— А что это за место? — спросил я ее, пока она отпирала входную дверь.
— Это одно из моих жилищ, — ответила она. — Так иди в ванную, прими душ и приходи ко мне в спальню. Полотенце, тапки и халат в шкафу, возьмешь, как искупаешься. Я тоже в душ.

Я удивился, но послушно пошел в ванную. Было понятно, что она пригласила меня в гости не просто так, за здорово живешь. Но вот так откровенно вести меня в постель… Это вызывало недоумение. Тем не менее, она была красивой желанной женщиной, и было бы глупо упускать шанс.

Искупавшись, я поднялся к ней в спальню. Постучал в дверь. Она открыла полностью обнаженная, если не считать кожаную сбрую из тонких ремней, облегающую тело и поддерживающую грудь. На лице ее царила слегка нервная улыбка, как будто она сама не верила тому, что делает.
Она схватила меня за руку и потянула к кровати. Усадив меня на нее, она опустилась передо мной на колени, опустила голову и проговорила как будто через силу:
— Пожалуйста, Денис. Используй меня, как захочешь. Я полностью в твоей власти.
— А как же Сергей?
— Это он мне приказал.
Я слегка офигел от услышанного.
— А что, ты его рабыня, что выполняешь его приказания?!
— Да, — тихим голосом не подымая головы ответила та.
У меня аж челюсть отпала.
— Как же это так получилось?
— Я как его увидела и он со мной заговорил, то как будто околдовал. Я не могу сопротивляться его воле и приказам. На колесе обозрения это он мне приказал показать тебе грудь. Я сначала не хотела, но он шепнул мне «Пожалуйста», и все, я покорно исполнила его приказ.
А когда вы были в кафе, то он приказал мне переспать с тобой и исполнять все твои приказания как его.
— Хм, исполнять все приказания говоришь… — ее рассказ не на шутку возбудил меня. В голове закрутились эротические видения. — И насколько распространяется моя власть?
— Даже если ты мне прикажешь выброситься из окна, то я так и сделаю, — сомнамбулическим голосом ответила.

Я не поверил полностью ее словам, считая что это она так играет. Ну в самом деле, какой нормальный человек может так запросто выбросится в окно. Тем не менее, если она хочет поиграть в полностью покорную рабыню, то это можно устроить. У меня как будто сорвало крышу.

Сначала я насладился великолепным минетом, при этом она делала его стоя на мостике, а ноги я положил ей на живот. К концу руки ее подрагивали, но тем не менее она справилась с испытанием.

Потом мы поиграли в армию — она у меня отжималась, при этом ее большие груди отвисли и раскачивались, когда она была в верхнем положении, и сплющивались о пол, когда в нижнем. Я ее подбадривал щелчками по соскам. От этого она тоненько взвизгивала и отжималась старательнее. После тридцати раз правда ручки ее подломились и она больше не смогла. Тогда я заставил ее бегать, высоко подымая колени, любуясь игрой ягодичных мышц, и тем, как забавно подпрыгивали сиськи. Она вся взмокла и у нее по спине потекли ручейки пота. Она стала как загнанная лошадь.

Остановив ее, я надел на нее уздечку, оказавшуюся тут же среди игрушек в ее шкафу. Поставив девушку на четыре кости, я ее оседлал, и мы покатались по дому. Задыхающимся голосом она рассказывала мне планировку дома, когда мы проезжали очередную комнату.

Под конец ручонки ее подломились, она шлепнулась на пол и уже не реагировала на команды. Тогда я взял ее на руки и отнес в ванную. Там я снял с нее сбрую и уздечку, осторожно обмыл ее полубесчувственное тело, вытер махровым полотенцем и отнес обратно в спальню.

Я положил ее на кровать, привязал ее руки к углам кровати, а ноги развел в стороны, так что ее тело распласталось на белых простынях, открыв мне полный доступ к ее дырочкам, и начал нежно ласкать ее. Она сначала не реагировала, но потом ее соски сморщились, половые губы набухли, и она стала постанывать и двигать тазом.

Я медленно ввел в ее хлюпающее влагалище член. Она обхватила меня ногами и с громкими страстными стонами начала подмахивать. Секс с ней был бурным и быстрым.

Отдышавшись я подошел снова к шкафу с игрушками. О, электростимулятор, давно мечтал такой опробовать. Ее лодыжки я прикрепил кожаными манжетами к запястьям, ноги соответственно задрались, и от этого ее промежность выпятилась ко мне.
— Что ты хочешь сделать Денис? — испуганно спросила она.
— Т-сс. Моей сексуальной игрушке слова не давали.
И я вставил ей в ротик кляп, но не стал его застегивать.
— М-м-м, — она сексуально изогнулась промежностью ко мне.
— Если выдержишь испытание, то я тебя отпущу, и на этом закончим. Ок?
— М-м-м?
— Тебе надо не выпускать кляп изо рта в течение моих трех попыток, чтобы не случилось.
— Угу-м-м, — она согласно промычала.
Я нацепил крокодилы электростимулятора ей на соски и дал десятую часть мощности.
— И-и-и, — ответила она на это сильным взвизгом. Тело напряглось и обмякло, когда я отпустил кнопку.

Я добавил пару зажимов на половые губы и на этот раз дал разряд половинной мощности.
Ее подкинуло на кровати, мускулы свело от спазма.
— М-р-г-х, — ее возмущенный рев наверно был слышен на весь дом, но кляп она так и не выпустила их губ. Упорная. Что ж походу надо применить воздействие посильнее.

Я взял стальной фаллоимитатор, подсоединил его, смазал и не церемонясь воткнул ей в заднее отверстие. Она возмущенно взвизгнула и дернулась. Кроме того, я нацепил дополнительный провод ей на клитор.
— Ну что, готова? Последняя попытка и ты свободна.
— М-м-м, — послышалось утвердительное мычание.

Две трети мощности. Зажимы на сосках, клиторе, половых губах и стальной фаллос в заду били ее безжалостным электричеством. Подергивающееся тело трясло. Жалобные повизгивания сопровождали конвульсии.
— Я не проиграю! — воскликнул я и выкрутил регулятор на полную.

Ее подбросило в воздух. Глаза закатились. Челюсти безвольно разжались, и кляп наконец-то выпал изо рта.
— Да она вырубилась!
Я отпустил кнопку и сведенные судорогой узлы мышц медленно расслабились, тело обмякло. Я снял зажимы. На столбиках сосков в местах, где были крокодилы, остались белесые вмятины, впрочем, быстро розовеющие. В остальных местах тоже. Фаллос с чмокающим звуком вылез из норки. Я отвязал ее конечности, перевернул ее на живот и стал делать разогревающий массаж. Наконец ее тело слабо зашевелилось под моими разминающими руками.
— А-ах, Денис, — пробормотала она. — Как хорошо.
— Ага, полежи, потерпи пока. Надо размять твои мышцы. Сегодня они хорошо поработали.
— Спасибо Денис.
— Пожалуйста. Да и раз ты моя сексуальная рабыня, то зови меня Хозяин.
— Да Хозяин. Сергей тоже любит, когда я его так называю, — пробормотала она сонным голосом.
— Ясно. Постарайся поспать, а завтра мы продолжим.

Мои руки продолжали разминать натруженные наташины мышцы, а я задумался о том кто такой мой брат. Он нигде не работал. Тем не менее, я часто видел его говорящим по телефону с кем-то, и, несмотря на то что он всегда делал это в стороне и подслушать его было невозможно, но было совершенно ясно, что он дает указания кому-то. Потом его привычка пропадать на несколько дней. И деньги у него водились. Это было очевидно, глядя на его одежду, машину.
А круг его знакомств. Я один раз видел, как к нему подъехала кавалькада, состоящая из двух машин охранения и «членовоза» между ними, и как он говорил с какой-то важной персоной вылезшей оттуда. Причем мне казалось, что та важная шишка подобострастно стелется перед ним и послушно кивает на все его фразы. Когда я его спросил потом, мол, что это было, то он отшутился, мол, что он властелин мира, и что мир нельзя отпускать на самотек. Хотя глаза у него были серьезные тогда. Так кто же он такой…

В таких бесплодных размышлениях и прошел остаток вечера. А утром я снова пришел к Наташе, сладко посапывающей в кроватке.
— Встать рабыня, — рявкнул я.
Та заполошно подскочила.
— Что случилось? Денис?
— Какой я тебе Денис! Забыла вчерашнее приказание?!
— А-а-э-м… Хозяин!
— А ну быстро в стойку рабыни!
— Как это, Хозяин?
— Глупая рабыня, всему тебя учить! Встать прямо, ноги раздвинуть. Шире. Спину и шею прямо. Взгляд в пол. Груди выпяти, как будто ты их предлагаешь мне. Руки на затылок. Вот так хорошо.
В такой позе Наташа предоставляла мне полный доступ ко всем ее интимным местам.

Я запустил пальцы ей в промежность. Как и ожидалось сухая. Ничего сейчас исправим. Я обошел ее сзади, обнял ее грудь, другой рукой стал ласкать ее клитор.
— Ты глупая рабынька, — шептал я ей на ухо. — Твое предназначение ублажать хозяина, и всегда быть готовым к перепихону. Ты ведь просто любишь подчиняться приказам, да?
— Да, — простонала та, дыхание ее участилось и стало прерывистым.
— Твое тело создано для ублажения хозяев. Твои большие груди просто предназначены для забав, — я пощипывал ее за сосок, — чтобы ты предоставляла к ним полный доступ, как только я пожелаю.
Я развернул ее ко мне и подняв ее грудь соском вверх, взял его в рот и начал посасывать.
— Ух, какие вкусные, — облизнулся я и вынувши сосок изо рта покачал ее грудь в руке вверх и вниз как будто взвешивая. — Наверняка с такими клёвыми сиськами у тебя вообще нет никаких проблем по жизни, а?
— Это не так хозяин, — она закусила губу.
— Не ври мне! — я звучно шлепнул ее по груди, сначала правой, потом левой. Груди тяжело заколыхались. Она вскрикнула и попыталась опустить руки, чтобы загородиться. — Куда? А ну руки на место! — прикрикнул я на нее.
Лицо ее беспомощно исказилось и она вернула руки на затылок.
— Пожалуйста хозяин, это очень больно.
— Это больно? — удивился я. — А так? — и я с силой вывернул ее нежные соски на сто восемьдесят градусов.

Она завизжала и вцепилась ногтями мне в лицо. Ударом в челюсть я отправил ее на пол. Сбегавши в ванную я оценил ущерб. Ничего серьезного, но с пластырем придется походить несколько дней. Заклеив царапины я вернулся в комнату. По-видимому игру пора прекращать. Наташа забилась в угол комнаты, свернулась в клубок и всхлипывала.
— Наташ ты чего? — обратился я к ней. — Ты это из-за того, что я ударил тебя? Ну извини меня, дурака.
Она быстро поползла ко мне и обхватив за ноги, подняла ко мне заплаканное лицо:
— Хозяин, прости меня. Я не смогла вытерпеть. Это было так больно, — лицо ее исказилось. — Я не смогла выполнить приказ Сергея, я недостойна быть с вами.
Она вскочила на ноги, подбежала к окну, распахнула его и, вскочив на подоконник, напружинила ноги для прыжка.

— Стоять! — донеслось с улицы. — Отмена всех команд! Вернуться обратно в комнату. Императив «Кукла».
Тело ее обмякло и она сползла обратно в комнату.
Опомнившись я подбежал к ней и поднял на руки. Она была в сознании, глаза открыты, но явно ничего не соображала. Как бесчувственный манекен она висела у меня на руках. Я осторожно положил ее на кровать, и пошел встречать Сергея, ведь это именно он кричал ей с улицы, остановив тем самым попытку самоубийства.


3. Подарок.

Мы молча пили кофе на веранде дома, глядя как обнаженная Наташа с блаженной улыбкой танцует для нас.
— Слушай Серег, — обратился я к брату. — А как ты заимел такую власть над ней?
Тот, прищурившись, посмотрел на меня:
— А ты уверен, что действительно хочешь знать это? А главное готов ли к тому, что узнаешь?
— Думаю да, — я старался отвечать уверенно, но в груди поселился холодок.
— Твой мир перевернется, — предупредил он меня.

* * *

— И что можно вот так запросто используя, всего лишь мобильный телефон, загипнотизировать любого человека? А если он, к примеру, на нашем языке не понимает, как ты ему что-то прикажешь? — воскликнул я.
— Да, это действительно проблема, — протянул он. — Нужен переводчик. А так для простейших команд словаря хватает. Хотя могут быть смешные ситуации, когда у слова два значения, и принимают за команду совершенно не то, что ты имел ввиду.

— А можно мне тоже эту программу? — набравшись смелости, выпалил я, ожидая, что он откажет.
— Можно, — неожиданно легко согласился он. — Давай мобилу. Потом сходишь в город, проверишь, как работает. Инструкции я тебе давать пока не хочу, — он говорил и перекидывал мне файл программы, — будешь учиться сам на собственном опыте. — Да, на людях ближнего круга, без моего разрешения постарайся не использовать, ок?
— Хорошо, — я не верил своему счастью. Скоро и я прикоснусь к абсолютной власти!
— Постарайся с умом использовать, — он вернул мне мобилу.
— Ага, — я впился взглядом на экране смартфона в ярлык запуска программы.
Сергей, нахмурившись, смотрел на меня.
— Как бы ты в историю не попал, братец, — сказал он себе под нос, — пожалуй стоит с тобой послать кого-нибудь приглядеть, — он задумчиво пробарабанил пальцами по столу.
— Я буду осторожен, — пообещал я ему.

* * *

Я шел по центру города. На мне было все новенькое с иголочки. Я воспользовался данными деньгами, и оделся в одном сверхдорогом бутике. Воспользовался программой, и продавщица, кстати, симпатичная молодая женщина, хоть и не в моем вкусе, сама лично меня одела. Мог бы и не заплатить, конечно, но решил не делать женщине проблем. Тем более, что от братских денег кошелек просто ломился.

А вот и городская площадь. Тут основной променад в городе, где гуляют и тусуются молодые пары, стайки девушек и парней. Место известно тем, что представители мужского пола пытаются тут знакомиться с барышнями, иногда удачно, чаще не очень.
О, вот один как раз напротив меня подошел к очаровательному созданию, сидящему у столика в открытой летней кафешке, и что-то спросил его. Та, презрительно оттопырив губу, покачала головой и что-то резко ответила ему. У парня на лице мелькнуло расстроенное выражение лица и он отошел. А ну-ка и я попробую.

— Привет, — я подошел к ней.
— Еще один, — вздохнула белокурая милая головка. — Что ж вы ко мне липнете, а? Занята я. Съе..ись в туман, козел!
— Такая симпатуля и такое хамло, — я сокрушенно покачал головой.
— Да пошел ты нах.. — попыталась выдать она, но лицо ее обмякло, когда я применил на ней программу.
— Я тебе нравлюсь. Для меня ты готова на все. Проснись.
— Ой, привет, — воскликнула она. — Прости, я тебе нагрубила, — она погладила меня по руке. — Ты ведь не сердишься да? — она подобострастно смотрела на меня снизу вверх. — Меня Настя зовут, — девулька потянула меня вниз, усаживая на стул рядом с ней и сделала попытку забраться ко мне на колени.
— Ага, не сержусь. Меня Денис, — довольный эффектом я решил позабавиться. — Но все же, для своего полного искупления, ты должна привести мне сейчас, любым способом, еще с десяток симпатичных барышень, которые согласятся дать мне свой телефон, — зачем напрягаться, пусть вот она бегает.
— Да, хорошо, — и Настя, вскочив у меня с колен, заметалась по площади, подбегая к стайкам девушек, указывая им на меня и что-то говоря.

Я наслаждался представлением. На удивление метод оказался действенным. Не знаю, что она им говорила, но к столику подошло как раз десять симпатичных созданий. Они встали чуть поодаль, смотрели на меня, шушукались, но подходить явно стеснялись. Что ж пора это исправить. Я вытянул смартфон экраном к ним. Они замерли, обработанные программой.
— Я для вас самый симпатичный и желаемый. Вы сделаете все, чтобы мне понравится. Просыпайтесь.

Те оживились, окружили меня, защебетали что-то. Каждая пыталась меня коснуться, иногда, как бы случайно, они прижимались ко мне грудью. Принимали такие позы, в которых взгляд проваливался в декольте, сноровисто расстегнутое на несколько лишних пуговок. Спрашивали, чтобы я записал их номера и обязательно позвонил.
Ситуация меня положительно забавляла. На коленях у меня сидело по девушке, еще на стульях вокруг столика сидели остальные, ревниво поглядывая друг на дружку. Настя на правах первой, стоя сзади обняла меня и, прижимаясь грудью, шептала томным голосом, какой я хороший и что ради меня она готова на все. Делала мне более чем прозрачные намеки на постель.

Вдруг краем глаза, на секунду оторвавшись от прелестей прижимавшихся девчонок, я выхватил того парня, который до меня пытался неудачно подойти к Насте. Он стоял еще с несколькими, по всей видимости, друзьями, и мрачно, со злым выражением лица, смотрел на меня.
«Не повезло тебе, паренек, но у тебя по сравнению со мной не было шансов», — подумал я, и забыл про него.

— Так девушки, кто хочет, чтобы ее номер был записанным в мой телефон? — спросил я.
— Я-я-я, — завизжали они восторженно хором.
— Тогда делаем так, каждая по очереди показывает себя, а я снимаю ее на видео. Кто проявит себя лучше всех, та получит возможность поехать со мной. А может даже и не одна.
— Ура-а, — они быстренько выстроились по очереди, кто подходил сюда первыми. Настю, конечно, пустили впереди всех.

Та уселась на стуле напротив. Я включил запись видео на мобилке. Настя положила ногу на ногу, при этом ее коротенькая юбочка слегка задралась, открывая длинные загорелые ноги. Тенниску, расстегнутую на все три пуговицы, она одернула и как бы поправила ее, натягивая и тем самым обрисовывая свои крепкие груди и эрегированные соски. Лифчик она не носила. Медленно облизала губы.
— Повертись, покажи себя со всех сторон, — та послушно завертелась, показывая свое поджарое тело и тугую попу. — Да, так хорошо. Теперь расскажи о себе.
— Меня зовут Настя. Мне семнадцать лет…
Она рассказала, кто она и чем занимается по жизни. Когда она замолкла, не зная, что еще говорить, я спросил ее:
— На что ты готова, чтобы я записал твой телефон?
— На все! — решительно рубанула она.
— Задери рубашку, покажи грудь. Медленно.
— А? Что прямо здесь? — она растеряно оглядела вокруг стоящих девушек. Официантов с любопытством пялящихся на нас. Клиентов кафе. Гуляющий народ вокруг. И, вдруг решившись, потянула подол тенниски вверх. Показался упругий загорелый животик с очаровательной ямочкой пупка. Все выше и выше поднималась ткань, и вот уже показались нижние полусферы грудей.

Наконец на свет показались аккуратные темно-розовые кружки ареол, и вся грудь оказалась обнажена. То ли от переживаний, то ли от прохладного ветерка, но соски напряглись, и столбики их торчали вызывающе и дерзко.
Девушки вокруг захлопали и закричали: «Давай Настюха!», — радуясь ее решительности. Это привлекло внимание людей вокруг. Послышались щелчки фотоаппаратов. Уши Насти заполыхали.
— Ну вот видишь, я доказала, — смущенно пробормотала она и с вызовом посмотрела мне в глаза.
— Достаточно, я проверил твою решимость, — я кивнул ей и пригласил следующую девушку. Та, с неохотой опустила рубашку и вскочила со стула, уступая место.
— Так девушки, — объявил я. — Чтобы Анастасии не было обидно, то всем вам тут придется показать грудь тоже. Кто не согласен, то может уйти сейчас.
Никто не двинулся с места, наоборот пробормотали что-то типа, что, да, так правильно и справедливо будет.

Следующей была миниатюрная красавица, облаченная в короткое обтягивающие платье с узором поперечных сине-белых полосок, типа матроски. Сисечки у нее выдавались вперед двумя такими шариками, хотя лифчик она не носила.
— Ты у нас типа десантник? Значит, тебе надо искупаться в фонтане, а потом приспустить платье и порадовать гуляющий народ. Вперед!
В центре площади как раз был фонтан. Та подбежала к нему и с головой нырнула. Красиво выметнулась из воды, подняла руки вверх и закричала: «Йахуу!». На лице ее играла широкая улыбка. Тонкая ткань намокла, стала просвечивать и облепила ее еще больше, четко очерчивая формы стоячей груди, темные кружки сосков и белые трусики.
Ловким движением, скинув лямки с плеч, она приспустила ткань спереди и две ее сисечки упруго выпрыгнули наружу.
Я показал ей большой палец и дал отмашку возвращаться.

Следующей, девушке с крупными формами, я дал задание собрать у людей на площади тысячу рублей, предлагая им за деньги посмотреть на свою грудь. Установил временные рамки в десять минут, а таксу в полтинник. Мы смотрели на нее и ухахатывались, глядя, как она металась по площади, подскакивая, то к одному, то к другому. Задирая футболку, отчаянно краснея, но с умоляющей мордочкой клянча у них мелочь. Вот одна женщина в паре, с гневным выражением лица, влепила ей пощечину. Та взвизгнула и убежала. А один благообразный дедушка с белой бородкой, насладившись впечатляющим зрелищем, от переизбытка чувств, дал ей по-моему даже больше.
Она подскочила к нам, держа в руках ворох банкнот:
— Вот, — она протянула нам деньги. — Я выполнила задание, — дышала как загнанная лошадь.
— Молодец. Даже фора по времени осталась, — похвалил я ее. Та зарделась еще больше. — Купи себе мороженое пока, чтобы не скучала.

Если у предыдущей были крупные формы, то у этой просто огромные.
— Ничего себе сиськи-убийцы! — с удивлением воскликнул я рассматривая две сферы размером с ее голову.
— Да, они большие. Меня «Арбузихой» из-за них в школе прозвали. Хотела даже сделать операцию по уменьшению груди, — повесила та голову.
— Да ты чего, не надо. Мне нравится, — стал отговаривать я ее.
— Правда? — слезы облегчения заблестели у нее на глазах.
«Хм, «Арбузиха», — подумал я. «Что же нам такое с тобой сотворить?».
Тут мне кое-что забавное пришло в голову.
— Да, правда, — уверил я девушку. — Давай-ка дуй в ближайшую лавку за арбузами. Принеси нам пару.
Та умчалась.

Пока она ходила покупать, я перешел к следующей. Контрастируя с предыдущими она была гибкая и стройная.
— Ух, какая ты милая худышечка, — воскликнул я.
— Я гимнастка, — сказала та и потупила глазки.
— О, отлично. Сделай-ка нам колесо вокруг площади.
Та кивнула и прямо с места прыгнула на руки, выполняя стойку и пошла вертеться в быстром темпе. Маечка и юбочка от этого задрались и всем вокруг были видны ее белые трусики и отсутствие лифчика. Впрочем, при ее первом размере он и не нужен.

«Арбузиха» вернулась неся в руках два больших тяжелых арбуза. Она прижимала их к грудям, и по размерам они не сильно отличались. Арбузы, надо сказать, были все же поменьше.

— Так, обнажи бюст, — приказал я ей.
Та с готовностью кивнула. Распахнула блузку и задрала чашки лифа. Груди выпрыгнули наружу, показывая миру ареолы размером с чайные блюдца, и провисли до пупка.
— Теперь твоя задача прикрепить арбузы к грудям, — объяснил я ей.
Я передал ей малярный скотч, за которым до этого сгонял другую девушку. Она обмотала свои груди у основания, отчего они потемнели. К этим петлям она прикрепила арбузы. Теперь те висели на ней, как два зеленых якоря.
— А теперь давай кружок легкой трусцой вокруг площади.
Та бежала, а арбузы пружинили и подпрыгивали, нещадно оттягивая ее за сиськи. Они сталкивались между собой и с силой били ее по ногам. Было видно, что девушке больно, но она таки терпеливо добежала до конца.
— Я… выполнила… задание! — прерывисто дыша, гордо заявила она, встав напротив нас и подбоченясь. Один из арбузов от ударов треснул и его сок капал на пол перед ней. Груди стали багрово-синими. Из вспухших сосков текли прозрачные выделения. Они сочились вниз, смешиваясь с капельками пота, и капали на пол, образовывая с арбузным соком красноватые лужицы.
— Хвалю, — торжественно кивнул я ей.

Близняшки стояли напротив меня и ждали моих указаний. Интересно сравнить их между собой. А устрою-ка я им соревнования.
— Перетягивание каната, — объявил я. — Вот что вам предстоит. Но непростое…
Две одинаковые фигуры, со сцепленными за спиной руками, стояли напротив друг друга и ждали сигнала к началу. Их пропирсинговые соски, были соединены между собой тонкой бечевкой, тянувшейся к противоположным сестринским соскам.
Сначала я хотел устроить перетягивание грудями, но увидев что у них по кольцу в сосках, быстренько поменял условия игры, так мне было интереснее.

— Начали, — скомандовал я, и они рванулись в разные стороны, остановившись, когда натяжение достигло апогея. Было видно, что им больно. Веревка оттягивала груди вперед за сережками, превращая их в конусы. Вокруг сосков кожа образовала складки. Из глаз катились слезы, но они стонали, тем не менее, не сдавались и тянули, натягивая кожу до предела.
— Победила дружба! — сжалился я над ними, когда из проколов уже закапала кровь. Те счастливо заулыбались.

О, девушка со скрипичным футляром.
— Скрипачка?
— Да, — ответила там тихо.
— Отлично! Значит так, достаешь скрипку и граешь нам что-нибудь легкое, на твой выбор, а ты, — я тыкнул пальцем в следующую девушку, — будешь ей ассистенткой. Твоя задача активно ей мешать, таким образом, чтобы артистка возбудилась и, по мере возможности, кончила. Времени дается десять минут.
Та оказалась понятлива.
Толпа, уже давно собравшаяся вокруг, подбадривала участниц выкриками:
— Давай!.. Активней пальчиками работай!.. Смотрите, как она покраснела, ахаха!.. Язычком попробуй!..
Обе очень быстро стали раскрасневшиеся и тяжело дышащие. Скрипачка стояла, дрожащими руками пытаясь наигрывать что-то, поминутно ошибаясь и промахиваясь в нотах. Расстегнутая блузка раскрывала миру болтающиеся, выпростанные из лифчика, сиськи с возбужденными стоячими сосками. Ассистентка стояла перед ней на коленях, одну руку запустив ей в джинсы, и быстро шевеля там пальчиками, а вторую подняла ей к груди и настойчиво ласкала ей соски.
Девушка-музыкант не выдержала. Глаза у нее закатились, ножки подломились, и она медленно опустилась на пол, закусив губу, стоная и изгибаясь в спазмах оргазма. На штанах расплылось мокрое пятно. Скрипку со смычком из рук она однако не выпустила, сумев уберечь от падения на пол.

— Победила ассистентка! — воскликнул я. — А ты, скрипачка не огорчайся. Получишь утешительный приз. А пока в качестве наказания побудь еще немного с голой грудью, порадуй народ.
Та покорно кивнула.

Следующая была мощная накаченная девушка. Бюст у нее был мелковат. Собственно его вообще не было видно, он терялся на фоне развитых грудных мышц.
— Культуристка? — полюбопытствовал я.
— Ага, КМС по бодибилдингу, — она гордо задрала голову.
— Хорошо, разогрейся пока.
Я позвал последнюю оставшуюся девушку и ассистентку скрипачки.
— Так, только вы остались кто не сверкал тут сиськами и не радовал народ. Значит сейчас наша шварцнегерша подымет вас в воздух за лифчики, а вы должны будете вытерпеть это в течении… Сколько времени потянешь? — спросил я культуристку, совершающую в это время махи руки.
— Ну, пару минут точно, — оценивающе посмотрев на их тела, ответила та.
— Слышали? Две минуты, — те кивнули. — Приступай, как закончишь разогрев, и будешь готова, — велел я груде мышц.
Окончив разминку, та подошла к ним, подхватила их за бюстгальтер, схватив его между чашечками и легко подняла обоих девушек вверх. Лифчики у них тут же задрались показывая миру обнаженные груди. Могучие мышцы подрагивали и от этого их сисечки мелко дрожали. Они висели сцепив руки за спиной. Лямки лифов глубоко врезались им в плоть, трещали от напряжения, но держались.
Я подошел и задрал культуристке ее спортивный топ, обнажая торчащие соски и молочные железы пребывающие в зачаточном состоянии.
— Покрутись, — велел я ей. Та, несколько натужно улыбаясь, сделала несколько поворотов. Народ вокруг оценил зрелище и захлопал.

Так, постепенно, я записал их всех. Народ вокруг толпился, наслаждаясь бесплатным шоу. Не каждый же день увидишь столько юных упругих тел за раз.

— Ну что ж, девушки. Я выслушал вас всех и объявляю, что выбрал…, — я сделал паузу. Те затаили дыхания, смотря на меня умоляющими глазами, мол, выбери меня. — Вас всех!
— Йеес! — завизжали те и кинулись обнимать меня и целовать.
— Сейчас закажем такси, и все поедем в одно восхитительное место. Насть, — я кинул ей кошелек, — расплатись тут за все выпитое и съеденное, — пока одна девушка рассказывала о себе на видео, остальным я разрешил угоститься кофе и мороженым.

Я встал и пошел к стоянке такси бывшей тут неподалеку.
— Эй, мужик, — услышал я сзади, когда уже подходил к машинам.
Я обернулся. Это был тот самый парень сотоварищи, который на меня тогда мрачно пялился.
— Ты отбил у меня девушку, а за это мы сейчас тебе почки отобьем.
На меня тут же посыпался град ударов со всех сторон. Я ничего не мог сделать, их было слишком много. Программу применить возможности тоже не было.
Девушки, которые расплатились и пошли за мной, закричали: «Полиция, полиция», но естественно поблизости никого из полицейских не было.
«Ну все, конец мне», — мелькнула мысль.

Внезапно мое избиение прекратилось. Отняв руки, которыми закрывал от ударов лицо, я увидел черную, размытую от скорости, фигуру. Она металась между нападавшими, и успешно их укладывала мордой в пол. В считанные секунды на асфальте вокруг меня валялись только стонущие и не шевелившиеся фигуры.
Тут я с изумлением узнал кто это.
— Яна?! — воскликнул я.
Да это была именно она. Одетая в черные джинсы и простую черную футболку, как она любит.
— Так меня зовут, — спокойно ответила она, даже не запыхавшись от того, что уложила несколько здоровых парней. — Объясняю, Сергей попросил приглядеть за тобой. Да, я мастер рукопашного боя. Ему я, кстати, уже позвонила, сообщила о твоих художествах, и что иду вызволять тебя из переделки. Он скоро приедет лично. Что смотришь, ты кажется обещал их, — она кивнула на стайку девушек, стоящую поодаль с открытыми ртами и взиравших на нее с благоговением, — куда-то везти?
— Э-э-э…, — глубокомысленно ответил я.
— Дай посмотрю, что у тебя, — она взяла меня за подбородок нежными стальными пальчиками и покрутила из стороны в сторону, надавливая в разных местах. — Нормально, жить будешь, — выдала Яна заключение. — Пара синяков будет, но ничего страшного. О, а вот и Сергей подъехал.


4. В кафе.

Мы шли по улице.
— Да, Яна рассказала мне, как ты лажанулся на улице, — скептически посмотрел на меня Сергей.
— Ну, а что я мог сделать? — попытался оправдаться я. — Они так внезапно налетели на меня и стали мутузить.
— Нужно всегда контролировать обстановку вокруг, и быть готовым к ответным действиям, — наставлял он меня. — Сначала это сложно, потому что много всего в голове держать приходиться, но потом привыкаешь. Сейчас там работает группа зачистки — всем свидетелям и участникам память стирают, рано нам еще из тени выходить. Кстати, а зачем ты их собрался куда-то везти?
— Хотел группенсекс устроить, — смутился я.

В голове на мгновенье мелькнуло видение, где я сижу с настиной грудью в одной руке, а другой обнимаю за попу какую-нибудь милашку, между ног еще одна и передо мной извиваются три девушки, одежды на которых с каждой секундой становится все меньше.

— Мда, — протянул он. — Я-то уже и подзабыл, что такое сексуальный голод, но для тебя то такие развлечения пока что интересны. Кстати, ты не обиделся, что я всех приказал отпустить?
— Да нет, — пожал я плечами. — Можно же будет их вызвонить всех потом, если что.
— Точно, — одобрительно хмыкнул он. — Вообще мне понравилось, как ты там на площади развлекался. Я тоже так люблю периодически оторваться.
— Тогда может покажешь мастер-класс? — предложил я.
— Хм, — он на секунду задумался, — ладно.
Брат обвел улицу взглядом:
— Пойдем, зайдем в эту кафешку.

Обычное кафе в центре города было наполовину заполнено.
— Внимание, — гаркнул Сергей. — Всем смотреть сюда! — он обвел кафе смартфоном экраном к обернувшимся на его приказ людям. Все они застывали на месте, как только их взгляд падал на экран телефона. Лица обмякали, взгляд становился отсутствующим.

Он поманил меня рукой к одному столику, где сидела, судя по наличию сходных черт, семья: средних лет отец семейства, его жена — женщина с впечатляющим бюстом, их дочка лет пятнадцати на вид и сын года на два-три помладше.
Сергей запустил на мобилке какую-то запись, которая что-то скороговоркой говорила, но так что не разобрать. Мне он сделать знак подождать. Через минуту запись закончилась.

Он убрал смартфон в карман и сказал, обращаясь к главе семейства:
— Императив «Лучший друг», — и затем сразу же, — здравствуйте уважаемый. Мы хотели бы посмотреть на грудь вашей жены. Вы не разрешите нам?
— Конечно, дружище, — улыбнулся тот радостно. — Дорогая покажи им свои богатства.
— Для нашего друга ничего не жалко, — заулыбалась и та, расстегнула блузку и задрала лиф вверх. Массивные груди, тяжело подпрыгнув, показались на свет.

— О, какая красота, — восхитился Сергей. — У вас красивые формы.
— Спасибо, — зарделась та. — Мужу тоже нравится. Он очень любит играть с ними, когда мы занимаемся, — она посмотрела на детей, — ну этим… Вы понимаете.
— Да-да понимаю, — согласился Сергей. — Но все-таки мне кажется, им чего-то не хватает, вы не находите.
— Ах, чего же, — она испуганно приподняла груди к себе, принявшись их рассматривать, как будто бы видела в первый раз.
— Колечек вот здесь, — брат ткнул ей пальцем прямо в сосок.
— Действительно, дорогая, — подхватил муж. — Мне тоже всегда хотелось, чтобы ты украсила свои сокровища.
— Предлагаю прямо сейчас их и украсить, — продолжил Сергей. — Серьги из ваших ушей могут пока заменить полноценный пирсинг, а проколы мы сделаем вот этим, — и он протянул им, взятую из стакана на столе, зубочистку.
— Прямо сейчас, — она растеряно посмотрела на свои соски, которым, судя по всему, предстояло непростое испытание. — Но ведь это наверно так больно, — она перевела взгляд на мужа. — Дорогой, ты правда хотел бы этого?
— Ну конечно! — убежденно воскликнул он. — А насчет боли не беспокойся, я тебя подержу, и все пройдет нормально.

С этими словами он встал из-за стола и, подошедши сзади к жене, крепко обхватил и отвел назад ее локти. От этого она откинулась назад, и ее бюст выпятился, смотря вверх крупными сосками.
Сергей кивнул, шагнул вперед, ухватил ее за розовые навершия грудей и помял их в пальцах. От этого ее соски увеличились еще больше и затвердели. Оттянув один из них вверх, что вызвало у нее стон, он резко проткнул нежный кусочек плоти и сразу же выдернул зубочистку. Женщина взвизгнула и попыталась дернуться, но ее муж ожидал этого и удержал ее на месте, бормоча при этом:
— Тихо-тихо, любимая. Потерпи еще чуть-чуть.
На глазах у нее показались слезы, но она послушно замерла, всхлипывая, и заворожено глядя, как
Сергей оттягивает второй сосок и прицеливается, чтобы проткнуть и его. На второй раз бедняжка снова дернулась, жалобно вскрикнула и обмякла на стуле, потеряв сознание.

— Уже все, любовь моя, — пробормотал ее муж и поднял на нас заблестевшие от слез глаза. Лицо его осветилось счастливой улыбкой: — Благодарю вас, друг мой. Теперь мы можем поставить ей серьги.
— Ага, — ответил ему Сергей. — Только сначала протрите кровь и полейте рану одеколоном каким-нибудь, наверняка у нее есть что-то такое в сумочке. Это чтобы заражения не было. А потом уже ставьте.

Он отвернулся от них и повернулся к девочке.
—Клево ты маман засадил зубочисткой, — восхищенно воскликнула та. — Вообще у нее ништячные сиськи, я тоже себе такие хочу!
— А ну-ка покажи какие у тебя сейчас, — заинтересованно спросил тот.
— Смотри конечно, для тебя ну ниче не жалко, бро, — она задрала розовую футболку с какой-то аляповатой надписью на всю ширину, обнажив тем самым свои небольшие аккуратные груди с бледными, но четко очерченными сосками.
Я заметил, с каким жадным интересом ее младший брат уставился на сиськи сестры, и Сергей тоже обратил на это внимание.

— Что малой, нравится грудь у сестренки? — спросил он его.
— Да, очень, — с придыханием ответил тот и смущенно опустил глаза. На щеках зарделся румянец.
— Ха, не для тебя растила, — крикнула та сердито. — Ты не смотри, понял?
— А чего это ты с братишкой так сурова? — удивился Сергей.
— Да надоел. Слоняется за мной везде. В ванной пытается подсматривать.
— Ну, так удовлетворила бы его любопытство.
— Э-м-м, —замялась девочка на секунду, — разве что только ради тебя, бро. На, дурашка, смотри, — развернулась та к брату.
— И погладить разреши, — мягко приказал ей Сергей.
— Трогай чего уж там, — сказала она дрогнувшим голосом.

Тот судорожно сглотнул и потянулся маленькой ручкой к подростковой груди своей сестренки.
А я почему-то вдруг вспомнил, как много лет назад вел себя точно также по отношению к своей старшей сестре Тане.

— Сестренка, они восхитительны, твои тити.
— Шалун ты, мелкий, — ее дыхание стало глубже, а маленькие сосочки заострились.
— Не такой уж он и мелкий, правда, барышня? — обратился к ним Сергей. — Вон погляди, какой стояк у парня, — обращая ее внимание на крупный бугор на его штанах.
— Ах, я знаю, что это плохо, но ничего не могу с собой поделать. Сестренка — она такая сладкая! — со смущением пробормотал тот. Румянец с щек распространился у него и на уши.
— Это нормально, не робей, вытаскивай его — приободрил его брат. — А ты помоги братишке, — обратился он к девочке.
— А как? — растерянно уставилась та на него.
— Представь, что это такая вкусная конфета, типа чупа-чупса. Полижи ее, — девчушка зажмурившись потянулась к члену младшего брата и лизнула его. — Да вот так. Ну как ощущения?
— Он живой и теплый, — открыв глаза, она вовсю рассматривала детородный орган.
— Именно так, продолжайте тут, доставьте все друг другу удовольствие.

Сергей повернулся ко мне и позвал:
— Пусть эти тут сами развлекаются, а мы дальше пойдем. Вот та симпатичная официанточка меня заинтересовала, — он указал на женскую фигурку неподвижно стоящую в глубине зала.
Мы пошли к ней.

— А что это была за скороговорка, и что такое то слово, «императив», которое ты им сказал? — спросил я его.
— Скороговорка — это набор поведенческих моделей, закладываемых в гипнотизируемых. Есть несколько записей для разных случаев жизни. Так быстро записано, потому что бессознательная часть людей способна воспринимать смысл фонограммы в несколько раз быстрее, чем мы это делаем на сознательном уровне. «Императив» — это ключевое слово, которое включает их. После него идет название нужной мне по ситуации модели поведения. Список и записи я тебе позже скину на почту, посмотришь.

— Вот, к примеру, смотри как я сейчас стану абсолютным повелителем для этой официантки и она будет выполнять все мои приказы, при этом сохраняя ясный разум и способна даже действовать самостоятельно. Императив «Господин», — приказал он ей. Та вздрогнула, вытянулась по стойке смирно и принялась есть его глазами. — Как зовут?
— Василиса, господин, — отрапортовала та.
— Отлично, Вася. А почему у тебя такое декольте, что сиськи, кажется, так сейчас и выпрыгнут наружу? — Сергей оттянул пальцем низкий вырез ее униформы.
— Так специально, чтобы клиентов отвлекать, хозяин. Тогда можно рассчитывать на щедрые чаевые, — залебезила та.
— Нехорошо, — Сергей нахмурился. — А ну-ка, выпростай их наружу.

Девушка послушно достала свои большие дойки. Оказавшись на свободе, они упруго закачались, нацеливаясь в нас крупными коричневыми сосками.
Брат немедленно протянул к ним руку и помял.
— Попробуй, — пригласил он меня. — На удивление хороши сисяндры, а?
Я не мог с ним не согласиться. Теплые, увесистые и упругие, в самый раз, да.
От наших действий официантка закатила глаза, ее дыхание участилось. Из глубины тела последовал тихий стон. Соски напряглись.

— Неплохо было бы их попробовать на вкус, каковы они в запеченном виде, — продолжал Сергей.
Я недоумевающе нахмурился. Что он имеет ввиду?
— Повар у вас тут есть? — спросил брат официантку.
— Да, на кухне, — ответила та.
— Веди, — приказал он.

Мы зашли на кухню и увидели мужичка белом поварском халате и колпаке. Он деловито настругивал овощи на доске даже и не подозревая, что творится в зале.
Увидев официантку, он воскликнул:
— О, Василиса, ну наконец-то. Блюда на четвертый и восьмой столики уже давно готовы! — и сразу же. — А что это у тебя сиськи наружу? — он замер, уставившись на ее грудь расширившимися глазами.
Сергей кашлянул.
— Кого это ты сюда привела? — очнулся мужик, переводя взгляд на нас. — Что вообще за хрень здесь творится?!
Сергей применил на нем программу. Я снова услышал скороговорку.
— Императив «Диктатор», — приказал он ему. — Этот императив делает примерно тоже, что и «Господин», но свобода действий тут ограничена сильней, — объяснил мне брат, и затем обратился к загипнотизированному: — Мясо нам сможешь запечь так, чтобы вкусно получилось?
— Да, повелитель, — послушно кивнул тот.
— Отлично, тогда отрежь нам два этих шара, — он цепко ухватил официантку за соски и подтянул к разделочной доске, — и запеки. Только смотри не испорть, — погрозил он ему пальцем. — Такие аппетитные груди еще поискать надо.

Василиса бухнулась ему в колени.
— Не губи-и-те, господин, — завыла она, хватая его за рубашку.
— Ну-ну, Василек, — он ласково потрепал ее по голове. — Ты же не хочешь обидеть своего господина?
— Не-е-ет, — замотала та головой, вся в слезах.
— Вот и хорошо, — он подтащил ее к столу. — Скинь одежду и положи сисечки сюда, — он похлопал по разделочной доске рукой.
Василиса, всхлипывая, разоблачилась, и положила свои объемистые молочные железы на поверхность доски.
Те немножко оплыли, но формы не потеряли. Соски их задорно торчали вверх, а нежная кожа порозовела.

— Василиса порадуйся. Сейчас ты умрешь. Но, из-за того, что ты послужила своему господину верно, то в награду попадешь в рай.
— Правда? — заулыбалась та, сквозь слезы. — К ангелочкам?
— Да, к ангелочкам, — серьезно кивнул Сергей. — Возьмись за стол покрепче. Императив «Сексуальное возбуждение». Уровень: Максимум. Начинай, как она испытает оргазм — приказал он повару, и отошел подальше. Тот уже давно стоял наготове, держа в руках огроменный тесак устрашающего вида.

— Этот императив вызывает мощнейшую волну эндорфинов, — продолжил он ликбез. — Смотри, как она сейчас кончит, причем без внешней стимуляции.
Василиса учащенно и тяжело задышала. Глаза ее закатились, соски увеличились еще больше. Раздался низкий стон и она заизвивалась тазом, грудями елозя по столу. Между ног у нее закапало.

— А-а-х, — закричала она, запрокидывая голову, выгибаясь дугой, и вцепляясь в стол так, что пальцы побелели. Из промежности струйкой брызнули прозрачные выделения.

Хрясь, брызги крови веером по всей кухне, и груди Василисы, отсоединились от тела и бесформенными кусками мяса распластались на доске. Она сразу выгнулась, а затем согнулась пополам, и так несколько раз. Сопровождалось это все диким криком, от которого закладывало уши. Девушка упала на пол, и куда-то поползла, извиваясь как червяк, и оставляя за собой кровавый след на плитках пола. Руки она прижимала к страшным ранам на теле, откуда интенсивно текла кровь. Доползя до угла и стукнувшись головой о стенку, она там конвульсивно содрогнулась еще несколько раз и обмякла, по-видимому, потеряв сознание от кровопотери и болевого шока.

Брат прищурившись наблюдал за ней.
— Хорошо. Мы будем в зале, — обратился он к повару. Тот кивнул ему. Он уже весь был в готовке, притащил откуда то поднос, уложил на него откромсанные груди и сейчас деловито смазывал их каким-то соусом.

Как сомнамбула, я последовал за братом в зал. Со мной творилось что-то странное. Я абсолютно не ощущал никаких переживаний по поводу того зрелища, которое, как я понимал умом, должно было меня ужаснуть. Но я ничего такого не чувствовал. Только холодное любопытство, по поводу вкуса будущего блюда.

— Слушай, Серег, — обратился я к нему. Он в это время с любопытством наблюдал за той семьей, которую мы тут оставили. Они все были голые и сплетались между собой в каком-то лихорадочном кровосмесительном соитии.

— С приказами надо быть поосторожнее, — пробормотал он себе под нос. — Что братишка?
— Со мной что-то странное происходит, — пожаловался я ему. — Я почему-то сильных эмоций не ощущаю.
— А, это я у тебя блокировку чувств включил, — отмахнулся он. — Полезная вещь, чтобы по пустякам не заморачиваться. Мне такую же в свое время дядя поставил. Помнишь дядю Сашу то?

Дядю я помнил с трудом. Уж сколько лет прошло с нашей последней встречи. В памяти осталась только лишь высокая фигура, угощавшая меня вкусными конфетами, и у которой я любил кататься на коленях, когда был совсем маленьким.

— Не очень, честно говоря, — признался я. — А куда он пропал-то?
— Так Танюха, сестра наша, порешила его, — огорошил он меня. Пока я собирался с мыслями он позвал меня сесть рядом с ним за свободный столик.

— Пора тебе узнать истинную историю нашей семьи, и то, как я получил Программу Всевластия. Сколько же лет назад это было, — он помолчал, собираясь с мыслями. — Тебе тогда лет десять было. А дело было так, прихожу я значит как-то к дяде домой…

И, он рассказал мне, как получил программу, и что последовало за этим. Как ему пришло в голову захватить с ее помощью весь мир, чтобы подкорректировать его в лучшую сторону. Какие действия он предпринял для выполнения своего глобального плана.
— Войны я уже практически везде прекратил, — гордо говорил он. — В настоящее время все мировые державы постепенно сокращают финансирование бесполезных армий и переводят эти потоки финансов на мои проекты.

Наконец наш кулинар-мясник ввез в зал тележку, на которой стояли тарелки, столовые приборы и накрытый металлический поднос.
— О, мяско подоспело, — Сергей прервал свой рассказ и довольно потер ладонями в предвкушении.
Сноровисто расставив тарелки, вилки и ножи, повар снял крышку с подноса.

Нос защекотали вкусные запахи. Груди от запекания значительно уменьшились в объеме. Соски были украшены вишенками. Те от жара потемнели и скукожились, но сохранили столбики сосков от обугливания. Повар сноровисто разложил груди по тарелкам и замер в ожидании дальнейших приказов.
— Ну-с, попробуем, — воскликнул брат, отрезая себе ломтик. Нанизав его на вилку, он подождал, пока стечет соус, быстро закинул его в рот и стал пережевывать.
Я с интересом ждал оценки вкуса.
— Тьфу, резиновое получилось. И жирновато, но это-то как раз понятно. Чего это ты дружище так слажал? — спросил он повара, сплевывая недопережеванный кусок.
— Простите, повелитель, — повесил тот голову. — Блюдо новое для меня. По правилам, его бы сначала несколько часов отварить, а потом можно жарить, запекать, на выбор.
— Да? Ну, ладно, тогда прощаю. Свободен, — отослал он его взмахом руки. — М-да, не поужинать мне сегодня нормально. Так о чем мы там говорили? — он вернулся к нашему разговору. — Ах, да, про мои проекты. Так вот, братишка, ты мне нужен.
— Зачем? — удивился я.
— Я планирую отдать тебя учиться еще и на инженера. И по окончании обучения, ты пойдешь возглавлять один большой проект.
— И в чем же он будет состоять?
— Ну, Абсолютная Власть у нас уже есть. Теперь дальше по списку Вечная Володость и Бессмертие, — брат подмигнул мне и широко улыбнулся.


5. В институте.

На следующий день после случившегося в кафе я сидел в аудитории, глубоко задумавшись обо всем, что мне рассказал Сергей. Было раннее утро, я пришел пораньше. Немногие последовали моему примеру, тем не менее помещение постепенно заполнялось. Я специально сел в дальний угол, чтобы не отвлекаться на приветствия и подумать.

Мое внимание привлекла только что вошедшая девичья фигурка, показавшаяся мне знакомой. Девушка, одетая во все черное, штаны, простая футболка, черная бейсболка. Похожа на Яну, вот только волосы, выбивающиеся из-под бейсболки и собранные сейчас в хвостик, были не черные, а золотисто-рыжие. Она зашла в аудиторию и сейчас оглядывалась, как будто кого-то искала. Уж не меня ли.

— Яна, — тихонько позвал я на всякий случай, и она тут же обернулась ко мне.
— Привет, — это оказалась действительно Яна. Девушка приблизилась, бросила сумку на стол возле меня и уселась рядом.
— Что ты тут делаешь? — спросил я ее. — И что с твоими волосами?
— Сергей велел присмотреть за тобой, а то ты умеешь в истории влипать, и я перевелась сюда. Пришлось, конечно, поговорить кое с кем как он умеет, — она показала взглядом на телефон лежащий передо мной, — ну ты понимаешь…
— А ты имеешь ввиду Программу Всевл…
— Т-с-с, — она зажала мне рот ладошкой и пугливо посмотрела по сторонам, удостоверяясь, что нас никто не слышит. Ладонь у нее была твердая и мозолистая.

«Мастером рукопашного боя назвалась», — вспомнил я.

— Никому нельзя говорить о ней! — она властно посмотрела на меня, убирая руку. Сочетание больших голубых глаз и серьезного выражения на лице выглядело настолько мило, что я невольно улыбнулся. — Мне и так с подчиненными пришлось подсуетиться там, на площади, а потом и в кафе, стирая всем очевидцам память и подчищая за вами следы.
— А-а-а, ну прости, — я вспомнил, что Сергей упоминал о каких-то отрядах зачистки. — А ты можешь ей воспользоваться?
— Нет, ты что! — воскликнула она. — Это запрещено непреложным приказом Хозяина Сергея! Это приказ, который можно отменить только в случае действительной немедленной опасности ему или одному из его ближнего круга, — пояснила Яна. — Ты кстати в него входишь.
— Хм, — я задумался, — то есть если я, к примеру, приставлю себе пистолет к голове и скажу тебе нарушить этот приказ, иначе я пущу себе пулю в лоб, то ты сможешь использовать программу?
— Думаю да, — сказала она медленно. — Конечно, тебе придется меня убедить, что ты действительно собираешься нажать на спусковой крючок, а не делаешь это ради забавы.
— Ясно, — я решил поменять тему, уж очень у нее было напряженное лицо в этот момент. — Так что с твоей прической, ты же вроде темненькой была?
— А это мой настоящий цвет, — она сняла бейсболку и, стянув резинку, тряхнула темно-рыжей копной. — Я перекрасилась обратно.
— Класс, тебе идет, — похвалил я ее.
— Спасибо Денис, — она дотронулась до моей руки.

— Де-е-нис, — послышался оклик от входа в аудиторию, и к нам подошел парень, с которым я успел сдружиться за начало семестра. Он присел на краешек стола перед нами.
— Привет, Вить, — мы обменялись рукопожатием. — Знакомься, это Яна, моя знакомая, с нами будет учиться. Яна — это Виктор, мой дружбан.
— Очень приятно, — сказал тот и галантно поцеловал ей руку, протянутую для пожатия. Яна рассмеялась одновременно смеряя его взглядом сверху вниз.

Начался неспешный треп за жизнь. Яна рассказывала свою легенду, Витя свою жизнь. Как обычно из нас сыпались шутки и каламбуры. Яна поддакивала и хихикала, хотя периодически в ней мелькало что-то такое властное и холодное, что меня настораживало.
.
Мой телефон, лежащий на столе, зазвонил. Разговор был быстрый.
— Кто звонил? — поинтересовался Витя.
— Да батя. Интересовался как дела. Его сейчас куратором какого-то нового проекта назначили, и мы крайне редко пересекаемся. Что-то типа большого интерната строят.
— А-а, он у тебя птица высокого полета, — уважительно протянул он.

Вдруг Витя как-то примолк, уставившись куда-то в область передних рядов. Проследив за его взглядом, я увидел ту, за которой он уже которую неделю увивался. Ее звали Нелли, и Витя прилагал, на мой взгляд, неимоверные усилия, чтобы заинтересовать ее, но все было впустую. Максимум она лишь улыбалась на все его слова и шутки. Из-за этого он тосковал и ходил с несчастным видом.

«А ведь я могу помочь ему», — осенило меня. Взгляд упал на мобильный.

— Витек, а чтобы ты сделал, если бы, к примеру, у тебя была бы возможность загипнотизировать Нелли, и заставить полюбить тебя, ну или отдаться без лишних вопросов? — спросил я его.

— Я бы? — рассмеялся тот. — Я бы как в том анекдоте про грузина с презервативом и затычками в носу и ушах: «Не люблю, говорит, женские визги и запах паленой резины». А что, такое возможно?
— Нет, конечно, — отвел я глаза, — это я просто, э-э, фантазирую. О, вон лектор уже пришел. Давай садись.

* * *

На перемене я подошел к Нелли, когда она выходила в коридор к кофейным автоматам и уже опускала монеты.
— Привет. Слушай мне у тебя спросить что-то надо.
— Привет Денис, — она скользнула по мне заинтересованным взглядом. — Что случилось?
— Это по поводу Вити.
— Ах, это… — лицо ее стало равнодушным, она отвернулась к автомату и нажала кнопку выбора напитка. Тот зажужжал, делая кофе.
— Отойдем в сторону, здесь слишком много народу.
Мы прошли в уютный закуток.
— Так что ты хотел, — она прихлебнула из стаканчика, не смотря на меня.
— Ты знаешь, ты нравишься Вите.
— Я догадываюсь, да, — она улыбнулась. — Но, он меня не интересует, — она выделила интонацией слово «он» и скользнула по мне взглядом снизу вверх.
— Ясно, посмотри сюда, — я сунул ей под нос телефон с запущенной программой.

* * *

— Короче Вить, ты мне по гроб жизни должен теперь! — я вернулся в аудиторию. — Я обо всем договорился, Нелли с тобой сегодня встретится.
— Серьезно? — он недоверчиво посмотрел на меня.
— Да, — кивнул я ему.
Его симпатия как раз зашла в этот момент в класс и, найдя нас взглядом, помахала ему рукой. На лице ее была широкая улыбка, а взгляд томный и многообещающий. Витя сглотнул, глядя на нее.
До конца лекции он сидел как на иголках, и как только она закончилась, стремглав подбежал к ней. В этот раз она не стала надевать свою броню неприступности, а вполне себе смеялась над его шутками и благосклонно принимала его знаки ухаживания.

Яна задумчиво наблюдала за всем этим:
— А симпатичный у тебя друг, — сказала она, крутя локон в пальцах. — Как жаль, что сердце его занято.
— Ты же больше по девочкам, — удивился я.
— А? Это ты про Наташу, — протянула она. — Да, я как-то просто с детства все больше среди девочек крутилась, и мальчиков совсем не знала. Но это не значит, что я равнодушна к ним.
— Расскажи о своем детстве, — предложил я.
— М-м, ну тебе наверное можно, — вздохнула она. И рассказала, что росла в девчоночьем интернате, на территории закрытого НИИ. — Там кстати недалеко Сергей сейчас свой замок заканчивает, — добавила она.
— А он что-то упоминал, — вспомнил я вчерашний разговор.
— Классное место! — глаза ее загорелись. Шикарно все оформлено и внизу такие лаборатории, — она в восторге покачала головой, — закачаешься.
— Лаборатории? — удивился я.
— Ну да для опытов там разных, исследований, — как-то вдруг разом поскучнела она.
Я удивился, зачем Сергею там лаборатории, когда в его распоряжении все исследовательские центры мира. Потом меня что-то отвлекло и я забыл, и про эту янину обмолвку про то, что ей Вите понравился, и ее восторг по поводу лабораторий. Как позже оказалось зря. Оказывается Яна умела добиваться своих целей, причем, не гнушаясь никакими методами.

* * *

Прошло полгода.
Начавшийся с Нелли роман не пошел Вите на пользу. Сначала все было хорошо. Он приходил на лекции уставший и бледный, но с горящим взором. Его пассия тоже выглядела довольной, как сытая кошка.
Но потом, со временем, блеск стал исчезать из их глаз. Оценки катастрофически слетели вниз. Я заметил, что он практически перестал слушать преподавателей, а просто сидел на лекциях с потухшим взором. Потом начались прогулы. Один, второй, третий. А потом в один день он и вовсе не пришел.
Попытавшись его найти, я обнаружил, что он и Нелли забрали документы из института, и съехали с общаги. На телефон они не отвечали.
Я пожал плечами и забил на это. У меня своих занятий хватало, а человек сам должен быть ответственен за свои поступки. Если ему так хорошо с его девушкой, чтобы бросить учебу, то это его выбор.
Я просто продолжил учиться. Яна вместе со мной, но она ни на секунду не задерживалась после лекций, а сразу спешила куда-то по своим делам. Кстати оценки у нее были на удивление высокими, складывалось впечатление, что она многое уже знает и просто старается вспомнить.

Таким образом, прошло что-то около полугода, по прошествии которых мне вдруг позвонил Сергей, и спросил: не давал ли я каких-нибудь заданий Яне по использованию лабораторий в его замке. Я естественно ответил, что нет, не давал. Он помолчал немного, а потом говорит, мол, приезжай ко мне, показать тебе что-то надо. Я пожал плечами, подумал, что он хочет своим замком похвалится и поэтому вопросов «что», да «зачем» не задавал и приехал.

Здание замка впечатляло. Современный вид, но, тем не менее, сохранивший в себе некие черты замков и дворцов прошлых веков.

Сергей встретил меня у входа:
— Ты помнишь, что есть такие Отряды Зачистки, которые убирают следы или последствия использования Программы Всевластия? — начал он сразу после того, как мы поздоровались и обнялись. — Видишь ли, у Яны и еще нескольких девушек из отряда есть урезанная версия Программы Всевластия. Там только несколько ограниченных функций по управлению людьми. Одна из них — это возможность по стиранию памяти, — мы шли по огромным пустым коридорам к его рабочему кабинету. — После каждого использования мобилка посылает сигнал, и на моем компьютере срабатывает счетчик. После определенного количества использований у меня срабатывает оповещение. Так вот, в последние полгода Яна очень часто стала использовать стиралку памяти. Я сначала подумал, что она за тобой следы подтирает, и потому не обратил внимания. Но тут проверил записи камер наблюдения в одной из лабораторий, которую она использует, сославшись на тебя, мол, ты разрешил. Позвонил тебе, а ты ей, оказывается, ничего такого не разрешал. В общем, сам посмотри.

Мы пришли в его кабинет. Залитое мягким светом помещение. Огромная столешница стола. Несколько экранов компьютеров, на которых выводилась какая-то информация. Сбоку был еще один огромный экран, и на него Сергей, севший за компьютер, и вывел на него видеозаписи камер наблюдения.

Большое белое помещение, выложенное кафелем. Несколько матов брошенных на пол, вот собственно и вся обстановка, которая там была. Две обнаженных человеческих фигуры, мужская и женская, скрючившиеся в разных углах комнаты.
Присмотревшись, я выругался — это были Виктор и Нелли!

Парень был спутан так, что его лодыжки были примотаны широкой черной лентой к бедрам, а предплечья к плечам. Это превратило его в беспомощный обрубок. В дополнение ко всему на глазах у Вити была повязка, а из зада торчал хвост.

Неля сидела на цепи тянувшейся к ошейнику. Судя по ее округлившемуся животику, девушка была на 4-5 месяце. Глаза у нее были мутные и совершенно ничего не соображающие. Она просто сидела на полу, устремив невидящий взгляд в стену, и тяжело дышала.

На экране появилась Яна вошедшая в комнату. Она была одета в белый медицинский халат. В руках держала электронный планшет.
Витя услышав, что она пришла, повернулся к ней как мог, и издал некий вопросительный звук.
— Да мой сладкий мальчик, я пришла, — откликнулась та, присела возле него и погладила его гладкую эпилированную промежность. Я обратил внимание на его ненормально крупный член и гигантскую мошонку. Пенис Вити сразу поднялся, окреп, став просто огроменным, а яйца натянув кожу, казалось были раза в два больше обычных размеров. Парень заурчал. Издаваемые им звуки, ничем членораздельную речь не напоминали. Скорее это были звуки животного удовольствия.

— Ух, какая хорошая реакция на меня, — удовлетворенно кивнула она сама себе, и сделала какую-то пометку в планшете. Затем она задумчиво посмотрела на Витю. — Большие яйца и член тебе идут. Инъекции препаратов явно работают. Двадцать-тридцать эякуляций в день — неплохо-неплохо. Но я верю, что ты способен на большое, вот только надобна небольшая стимуляция.

Яна со смешком вытащила из кармана заполненный какой-то жидкостью шприц, сняла колпачок и вонзила иголку парню куда-то в район промежности. На экране было плохо видно куда именно, но вроде бы прямо под мошонку. Витя пронзительно закричал и попытался дернуться в сторону от нее, но она прижала его к полу и пресекала все его попытки освободиться и уползти. Тот остался на месте, только продолжал плачуще скулить.
— Что больно? — спросила его Яна издевательски-сочувствующим тоном. — Ничего сейчас будет полегче.
Мошонка Виктора увеличилась еще больше, одновременно принимая лиловый оттенок. Яна принималась нежно поглаживать ее, одновременно принимаясь надрачивать ему пенис. Плач Вити постепенно затих. Он начал постанывать. Яна же внимательно отслеживала его состояние, и , когда он подошел к кульминации и готов был уже оргазмировать, с силой врезала ему раскрытой ладонью по огромным опухшим яйцам.
Из члена вылетела огромная белая струя, окончившая свой полет метрах в двух от тела Вити. Тот выгнулся и издал долгий вопль, в котором смешалась боль от неожиданного удара по чувствительному месту мужского организма и наслаждение от эякуляции.

— Отличный результат, — Яна слегка запыхалась. — А может вырастить тебе еще и пару больших грудей? — она похлопала его по груди. Парень скорчился в позу эмбриона, насколько ему позволяли путы и постанывал, явно не понимая, что ему говорят.
— Как тебе идея стать гермафродитом, а? Доктор Менгеле таки доработал свой гормональный препарат, заставляющий груди расти и, со временем, производить молоко. Побудешь коровкой с членом? Можно будет доить, и твой член, и твои груди. Это должно быть интересно. Да, кстати, и руки с ногами тебе и, — Яна кинула короткий взгляд в угол, где была прикована Нелли, — твоей беременной подружке, по-моему, не нужны. Решено попозже я у вас их заберу.

Кивнув сама себе, Яна встала и вышла из лаборатории. Это была последняя запись, датированная вчерашним днем.
Я вопросительно посмотрел на Сергея.
— Я поймал ее, когда она пыталась взять препарат из химической лаборатории, — ответил он на мой безмолвный вопрос. — Сейчас паренек и девушка в реабилитационном центре, но честно говоря, я сомневаюсь, что им можно помочь. Яна основательно потрудилась над уничтожением их человеческой личности. Они сейчас как животные. Попробуй глянуть записи с самого начала и ты поймешь, что она с ними сотворила.

Я присмотрелся к списку записей и включил первое видео, самое раннее по дате. Я увидел, как Яна притащила их в лабораторию, посадила на цепь и заставила очнуться.
Милая рыжая девушка избивала их, ломая в несчастных человеческую личность, связывала и жестоко насиловала несколько часов. Вите перетягивала член и мошонку резиновым жгутом, чтобы он не опадал, и скакала на нем, удовлетворяя свою похоть. Потом снимала резинку и заставляла их двоих вылизать все выплеснутое семя. Девушку она трахала в оба отверстия огромными страпонами, отчего та жутко кричала. Подсоединяла к ней электроды и заставляла Витю пускать по ним ток, причиняя страдания любимой. Заставляла его вставлять член в ее кровоточащие отверстия и сношать ее. Когда парень дотрагивался до чего либо, то от боли в натруженном члене, он хрипло стонал сорванным голосом. А девушка вторила ему, ведь ее влагалище было растерто в кровь.
А потом в конце дня перед уходом, Яна им стирала память. И так снова и снова, день за днем, явно получая наслаждение и упиваясь своей властью над беспомощной парой.

И получилась интересная вещь — разумы Вити и Нелли ее не помнили, но тела помнили. И они оба сжимались от страха, когда видели ее на следующий день, и уже не были способны на сопротивление.

Я начал листать записи в ускоренной перемотке. В конце концов, молодой цветущий парень превратился в забитое покорное существо, которое способно было только скулить при виде нее. А девушка сделалась покорной рабыней беспрекословно выполнявшей все ее приказы. И все это было без использования Программы Всевластия.

***

Сильнейшая затрещина. Янина голова мотнулась, и она шлепнулась на пол. Я и Сергей пришли к ней в комнату, чтобы определить ей наказание.
Я был в ярости. Что она о себе возомнила, что позволила себе проводить опыты на моих друзьях?
— Что ж ты, сука делаешь, а? Убью, нах! — зарычал я, схватив ее за волосы и пиная несколько раз под дых.
Яна скулила на полу, уползя от меня и хватая Сергея за штанины в поисках защиты:
— Хозяин, не губите. Все это я для вас делала.
— Это как это? — мы опешили, и Сергей опустил занесенную, чтобы ее отпихнуть, руку.

Яна выглядела такой жалкой, такой беспомощной, что сердце у меня дрогнуло, и первоначальное намерение жестоко ее наказать, дало сбой.

— Ваш друг Виктор, он слаб. А я пыталась сделать его сильным, послушным орудием в ваших руках, через меня.
Это меня еще больше разозлило:
— Ничего ты не понимаешь, — вмешался я. Своих людей я буду выбирать сам, наказывать сам и воспитывать сам. Твое самоуправство теперь понятно, но мне оно не подходит. А за то, что ты сделала, тебя ждет, сама понимаешь, наказание.
Она гордо вздернула голову и ответила мне пронзительным взглядом.
— Чего зыркаешь? Вернем тебе сторицей. Через страх и инстинкты будем вбивать в тебя послушание.
Она скорчила недоумевающее выражение лица:
— И как это понимать, младший Хозяин? – дерзко выделила она тоном слово «младший».
Сергей вздохнул и начал поднимать телефон в ее направлении.
— Погодь Серег, я хочу сам все сделать, и не применяя Программу. Ведь ты же мне Яну всю отдал, я правильно понял?
— Да, абсолютно правильно, — кивнул тот.
— Тогда я хочу повторить ей тоже, что она Вите и Нелли сделала. Вбить ей на уровне инстинктов бояться меня. Я буду ей по кусочку плоть отпиливать, заодно и потренируюсь в ампутации на живой кукле. Потом буду ее заживлять, стирать память, и снова отпиливать. Раз за разом она будет проходить через этот кошмар, пока он не укоренится у нее в голове условным рефлексом — видеть меня и впадать в дикий страх и беспрекословно слушаться. А когда конечности закончатся, я перейду к другим модификациям ее тела. Она хотела сделать ему большие сиськи и лактацию? Так теперь сама получит такие. Это будет даже забавно — беспомощный обрубок с большими грудями наполненными свежим горячим молоком.

— А тебе не кажется, что это, э..э, чересчур? — осторожно спросил меня брат.
— Понимаешь, Сереж, Витю я причисляю к своим друзьям. И то, что она самовольно решилась на эксперимент с моим другом — этого я просто так не оставлю.


6. Нефертити.

Яна очнулась, распахнула глаза и завертела головой. Она оказалась подвешенная за руки на Х-образном станке в каком-то помещении типа подвала тускло освещенного лампочками по стенам.
«А?! Что это? Где я?!» — вскинулась она. Девушка инстинктивно попыталась дернуться, раз, другой, но бесполезно, путы держали ее крепко.
Завертев головой и осматриваясь ей на мгновение показалось, что она очутилась в одной из лабораторий НИИ психотропного оружия, у этого зловещего доктора по прозвищу Менгеле, попасть на опыты к которому означало верную смерть для любой девочки из интерната. К горлу подступил ком, ее чуть было не охватила паника. Но тут она заметила знакомый глазок видеокамеры над входом в помещение и мгновенно успокоилась. Яна прекрасно знала этот тип камер. Они были повсюду в лабораториях Хозяина Сергея.
«Так вот где я», — подумала она. «Это наверно Сергей выбрал меня поразвлечься. Он иногда проделывает такое с одной из девушек».
Глубоко вздохнув, девушка полностью овладела собой. Яна завертела головой пытаясь оглядеть поподробней свое положение.
Она висела полностью обнаженная, растянутая за конечности. Только кисти рук до запястий были затянуты в черные перчатки. Яна попыталась пошевелить ими и тут ее ожидал сюрприз — она не чувствовала своих кистей, ладоней, пальцев, ничего выше запястья, где начиналась перчатка.
— Странно, — прошептала она в недоумении.
Девушка ощутила еще что-то странное — в районе груди былы какое-то непривычное ощущение томления. Она опустила голову и, нахмурясь, посмотрела на свои сисечки. Из-за занятий рукопашным боем тело ее было подтянутым, а груди небольшими и крепкими. Но сейчас ей казалось, что они как-то увеличились в размере. Она внимательно осмотрела свои холмики, задержав взгляд на розовых аккуратных сосочках, сморщившихся от прохлады подвала.
— Да ну, мне кажется, — решила Яна.

Скрипнула дверь в подвал и вошел младший Хозяин Денис. Особого уважения он у нее не вызывал, поэтому она и взяла в оборот его друга с его пассией. Сейчас она обрабатывала их в одной из этих лабораторий. Вот как раз вчера она его навещала в камере. Тут Яна запнулась. Или это было не вчера? Почему-то казалось, что это было уже довольно давно. Ее чувство времени дало сбой. Сколько она уже здесь висит? Яна открыла рот, чтобы спросить все это у Дениса, но тот ее опередил.
— Привет Ян.
— Здравствуй Денис. Освободи-ка меня, да побыстрей, — властно потребовала она. — Мне домой пора, домашку делать. Почему вообще я здесь оказалась, ты не знаешь? Это ведь Сергей развлекается, да? И почему я пальцами пошевелить не могу? Что это за перчатки такие, которые чувствительности лишают?
Денис не спешил выполнять требование Яны освободить ее. Он взял стул и, перевернув его спинкой вперед, уселся перед ней.

— Видишь ли, Яночка. Это не перчатки. Это протезы. Твои кисти рук были отрублены. Мною. В наказание за твои опыты над моим другом. Причем я собираюсь обрубить твои конечности полностью. Постепенно. Кусочек за кусочком. Сделать тебе то же, что ты собиралась сделать ему и его девушке.
Неверящим взглядом Яна присмотрелась к перчатке и с ужасом обнаружила тонкую щель там, где перчатка примыкала к руке. Она осознала, что Денис не шутит.
И тогда она закричала.

* * *

Очнулась Яна в каком-то ящике с стеклянной крышкой. Попробовав пошевелится она обнаружила, что не чувствует ни рук, ни ног. Только мышцы торса подчинялись ей. Попытавшись поднять голову, девушка обнаружила, что лоб плотно обхватывает ремень, не дающий этого сделать, а на лице прикреплена кислородная маска. На груди лежала какая-то тяжесть затрудняющая дыхание. Скосив туда глаза, Яна увидела только два тонких шланга оканчивавшиеся где-то в том районе, но куда именно они присоединялись, она не увидела. Ощущение было похоже на то, что на грудной клетке лежат два мешка набитым чем-то тяжелым.

«Что со мной и где я», — подумала она как-то заторможено.
Пропищал звуковой сигнал и шланги задергались, а Яна ощутила какое-то движение в своих грудях. Навалилось некое благостное чувство расслабления, уюта и покоя. Захотелось закрыть глаза и полностью отдаться этому ощущению. Так Яна и поступила. Но, уже закрывая веки, она уловила, что по шлангам заструилась вверх какая-то белая жидкость. Девица, уже почти полностью погрузилась в сон, как внезапно, подобно молнии, ее озарило — да это же молоко! К ее грудям подсоединена доильная машина и сейчас она активно обрабатывает ее.
Весь покой и расслабление как рукой сняло. Яна широко раскрыла глаза и уставилась на покачивающиеся шланги, осознавая происходящее.
— Помогите, — закричала она и задергалась изо всех сил. Звук голоса в кислородной маске в ящике прозвучал приглушенно, как будто она кричала в вату. А все ее рывки так же не принесли никакого результата, кроме того, что она обнаружила, что талия ее тоже прихвачена ремнем. Вообще, помимо отсутствия ощущения рук и ног, все остальные ее ощущения тела были также притуплены, как будто после дозы лидокаина.
— Да что же это такое? — заплакала она. Впрочем, Яна быстро взяла себя в руки. В жестоких условиях интерната умение успокоиться и принять верное решение ее часто выручало.
Она попыталась вспомнить свои последние действия, чтобы понять, как очутилась здесь.
— Так, значит я после окончания лекций как обычно пошла проведать, как там Виктор с его подружкой. Кажется это было вчера? Или нет? — бормотала она себе под нос. Мысли ее путались, и ощущение времени давало сбой. Поэтому она ощутила облегчение, когда увидела, что над ней склонилась какая-то фигура, в которой она узнала Дениса. Его Яна не слишком жаловала, но лучше уж он, чем эта неизвестность. Тем не менее, когда крышка поползла в сторону, открываясь, то Яна при виде знакомого лица Дениса ощутила приступ какой-то непонятной страшной паники. Перед глазами почему-то всплыла картинка отрубленной окровавленной кисти руки и рядом с ней Дениса зловеще улыбавшегося и державшего в руке хирургическую пилу.
Яна зажмурилась и постаралась выкинуть это из головы.

— Привет, Денис, — прошептала она.
Тот кивнул ей, стягивая с ее лица кислородную маску:
— Привет, Ян.
— Что со мной? Скажи мне пожалуйста, — выдавила она.
— Хм, да много всего, — усмехнулся он. — Пожалуй, проще всего тебе будет это показать. Девушки, — обратился он к кому-то стоящему рядом, — принесите-ка нам зеркало. А я пока все шланги отсоединю.

Зрелище, отобразившееся в зеркале, привело Яну в ужас. Она превратилась просто в обрубок. Без рук и ног, с гладкими культями, и что самое странное с неестественно большими грудями с огромными сосками. Куда только подевались ее маленькие аккуратные сисечки. Теперь два огромных мяча красовались у нее спереди, перевешивая ее оставшийся торс вперед.

Зеркало держали ее бывшие подруги, которые были с ней в отряде зачистки. Теперь они не без злорадства наблюдали за ней и посмеивались.
— Ну, ты просто как статуэтка стала, подружка, — произнесла одна.
— Да, типа древнеегипетской, — подхватила вторая.
— Назовем ее Нефертити, — вмешался Денис, выделив голосом окончание имени «-тити». — Я имею ввиду, что титьки у нее и впрямь выросли выдающиеся.

* * *

Прошло несколько лет. Все это время Денис использовал Яну как живую статую. И в дальнейшем, когда он закончил учебу и стал осваивать хозяйство и исследования, оставшиеся от доктора Менгеле, то использовал ее как подопытную свинку в некоторых экспериментах.

Время от времени он любил восстановливать ей память. Тогда в девушке просыпалась ненависть к нему за то, что он сделал с ней. Он усиливал эту злобу Программой, получая в итоге дергавшийся комок, брызгавший слюной и норовивший его укусить. Потом он клал ее на пол, а сам отбегал. Яна извиваясь всем телом, ползла к нему, бешено вращая глазами и хрипя от ненависти. Она перемещалась, подобно червям сгибаясь и разгибаясь, нещадно елозя по полу своими большими грудями, царапая соски и оставляя за собой след из слюны, молока и пота. Денис же весело наскакивал на нее, прижимая всем своим весом к полу, держа руки подальше от клацавших зубов. Он щипал ее за твердые соски, запускал руки ей в промежность, наблюдая, как Яна дергалась. Под конец он зажимал ей шею в удушающем захвате, пока она не теряла сознание.

Раз в неделю он поручал служанкам надеть на нее протезы, поводок и вывести прогуляться во двор.

В сочетании с вибраторами засунутыми глубоко ей во влагалище и задницу прогулка для ампутантки превращалась в череду непрерывных оргазмов.

Когда подобные развлечения ему надоедали, то она просто стояла у него на столе, эдаким живым экспонатом. Он любил иногда, во время работы, в задумчивости погладить ее огромные дойки и потеребить крупные сосочки, сочащиеся молоком. Периодически он снимал ее с постамента, на который ее устанавливал обслуживающий персонал, давал ей команду «Отомри», и сношал в одно из трех отверстий. Яна повизгивала от радости, что Хозяин обратил на нее внимание. От наслаждения у нее закатывались глаза, рот безвольно раскрывался, и из него стекала струйкой слюна, разбрызгиваемая вокруг от фрикций Дениса. Она смешивалась с белыми каплями выделяемого молока из раскачивающихся и шлепавших друг о друга грудей.

Если же ему просто хотелось по-быстрому опустошить яйца, то Денис ухватывал ее за соски, насаживал на член, и, не обращая внимания на брызгавшие струйки молока, подтягивал ее вверх и вниз, массируя вставленный в нее пенис. А Яна подобострастно поскуливала от боли и удовольствия.
В такие моменты она ничем не напоминала ту дерзкую девицу, которая держала в кулаке Отряд Зачистки, и позволила себе издеваться над друзьями Хозяина. Даже если ей стирали память, то все равно, видя Хозяина Дениса, она сжималась и готова была на все, что он прикажет. Психология рабыни была зафиксирована в ней на новом, более глубоком, уровне, куда Программа Всевластия не проникала.
Основная ирония заключалась в том, что это именно она и обнаружила, что существуют другие уровни бессознательного, куда гипнозом невозможно попасть, но где превосходно работают старые добрые пытки. И вот теперь Яна на себе испытала всю их полноту.

В дальнейшем выяснилось, что для устрашения необязательно применять пытки именно на объекте воздействия, а достаточно просто показать ему на другом человеке, что бывает за непослушание. Единственно что — это необходимо его личное присутствие при экзекуции. Тогда это будет запечатлено всеми репрезентативными системами и внушение получится наиболее эффективным.



Часть III. Один день из жизни куратора.

Введение.

После того, как Сергей захватил власть во всем мире, то он предпринял ряд шагов направленных на увеличение эффективности труда человечества. Во-первых, запретил все войны и акты агрессии. Во-вторых, организовал обучение детей в интернатах. То есть от обычных школ абсолютно отказались. В учителя приглашались не абы кто, а настоящие умные люди. Активно использовался опыт полученный в ходе обучения девочек-шпионок (см. главу 11 :Р).
Назвали интернаты молодежными городками. Каждый такой городок строился не авось, а с привлечением международного опыта, ландшафтных дизайнеров, архитекторов, психологов. Цель, обеспечить комфортное и успешное обучение молодежи. Мальчики учились отдельно, девочки отдельно, хоть и в одном городке.
Как всегда благими намерениями вымостилась дорога в ад.

Из-за принудительного ограничения агрессии мальчики в подавляющем большинстве вырастали безынициативными овощами. А вот девочки наоборот развернулись вовсю. Несколько десятков появившихся как грибы после дождя профеминистичеких организаций вербовали в свои ряды сотни и тысячи поклонниц. Они всячески издевались над мужской частью, неспособной им ответить. Устраивали показательные шоу, где всячески унижали и гнобили парней, доказывая свою надутую крутость. Ведь из-за корректирующих установок те просто напросто не могли им ответить. И иногда они переходили все границы.

Как ответ Хозяин решил ввести в школах кураторов с самыми широкими полномочиями и даже устроить показательное избиение самых жестоких участниц. Ведь, как известно жестокость можно подавить еще большей жестокостью.


1. Семейство.

Отец Сергея.

Начать все действо я решил в спортивном зале. Выстроив девушек и женщин перед собой, я с удовольствием оглядел их. Вытянувшись в струнку по стройке смирно стройные девичьи тела, с уже сформировавшимися формами, ихние подруги, сестры постарше, матери, тоже там были и одеты были точно также. Мужская часть, пострадавшие в основном, стояла поодаль.
Женские ряды стояли, смотря прямо перед собой, боясь пошевелиться. Чего ждать от суда куратора они пока не знали. От Сергея я получил максимальные полномочия, и разрешение корректировать обстановку, ради Великой цели. О средствах он не распространялся, ограничившись лишь фразой «Действовать сообразно обстановке».

Одетые в белые футболки, коротенькие спортивные шортики синего цвета, белые носочки и легкие кроссовки, они чем-то напоминали пионерок, или герлскаутов.

Здесь были в основном воспитанницы, но и женщин постарше я тоже приказал одеть в форму. Выглядело забавно, как будто пожилые матроны впали разом в детство. Возраст старших женщин выдавали слишком большие бюсты и попы для спортивной формы внатяг облепивших их телеса. После обработки населения о важности регулярных физических упражнений количество жирных коров резко пошло на убыль, но возраст не обманешь.

Пройдя к конторке и сев на стул, я открыл список дел.
Первой шла семья, состоящая из матери семейства, старшей двадцатипятилетней дочери и пятнадцатилетних младших дочери и сына. Согласно их показаниям, выданных под гипнозом, конечно, над сынишкой они дружно всей семьей издевались, психологически третировали его и регулярно использовали физические наказания, превратив его тем самым в бесправное забитое существо.
Я их вызвал и зачитал описания их злодейств:
— Так все и было? — спросил я его.
— Да, — тот кивнул, заставляемый говорить моим приказом и еще одной интересной таблеткой.
— Какие есть пожелания в связи с этим?
— Я бы хотел, чтобы они перестали поднимать на меня руки.
— Ясно. А пожелания сексуального плана есть?
Тот, покраснев, кивнул.
— Какие же?
— Я бы хотел их всех трахнуть, но так чтобы они не могли сопротивляться, — проговорил он, глядя в пол. Его семья вздрогнула и с изумлением осмотрела на паренька.
— Хм, хорошо. Оглашаю свое решение. Чтобы они не могли сопротивляться, приговариваю их к усекновению конечностей и тем самым превратить в «подушки» по Десадову.

Те изумленно уставились на меня, глаза их выпучились, рты открылись и стали хватать воздух, как рыбы вытащенные на берег. Судя по всему, они не поверили своим ушам. Но выслушивать их нытье я не собирался, и приказа говорить им не отдал.
— Хотя нет, — в их глаза появилась надежда, — полностью обрабатывать их не надо, оставьте им небольшие культи, — надежда исчезла так же быстро, как и появилась. — Экзекуторы! Отвести преступниц в хирургию, — приданные мне помощники подхватили женщин за локти и, уложив на каталки, увезли в рядом располагающуюся больницу.

В медицину в последнее время вбухивали кучу денег, и естественно, она стала развиваться семимильными шагами, так что я ожидал увидеть последствия своего приказа уже всего через несколько часов, с полностью заживленными гладкими культяпками.

Шкет в полном ошеломлении проводил их взглядом:
— А что мне с ними потом делать, господин куратор?
— Когда их сюда скоро привезут, то оприходуешь их по очереди. Посмотрим, какие они послушные станут теперь. А не станут, выпорешь их тушки, защищаться им теперь будет проблематично, и ножек, чтобы убежать, тоже не будет. А пока сядь на скамейку, подожди. И на возьми таблетку пока. Это тебе поможет.
Я протянул ему капсулу. А тот, кивнув головой, ушел. Таблетку он проглотил, даже не спросив, что это. По-видимому, в его голове уже крутились сладострастные сцены овладевания беспомощной родней, так как член его поднялся, обозначив крупный бугор в районе паха.


2. Динамщица.

Так следующая. Передо мной предстала очаровательная смуглая девушка с объемным бюстом. Я пролистал файлы дела в ноутбуке.
— Так. Танцовщица с пилоном (примечание: пилон — шест). Двадцать шесть лет. Замечена в динамо нескольких десятков, — я присвистнул, — парней. — Любишь деньги значит? — я пристально взглянул на нее. — Разрешаю говорить.

Та очаровательно захлопала пушистыми ресницами, и несмело потупив взор, шаркнула ножкой по полу:
— Да, господин куратор, — и подняв на меня глаза, прогнулась в поясе, отчего ткань на футболке натянулась, выгодно очерчивая ее большие груди.

— И что же нам с тобой делать? — задумчиво протянул я, скользя взглядом по ее выдающимся формам.
— Понять и простить? — она воровато оглянулась на ряды товарок ожидающих наказания. — Господин куратор, я бы могла лично, — выделила она интонацией слово «лично», — обсудить с вами компенсацию?
— Компенсацию, говоришь… — протянул я. — А знаешь ли ты, что после обыска у тебя дома, мы нашли драгоценностей только золотом на несколько миллионов долларов?
Та распахнула глаза, было видно, что мысли ее заметались в поисках решения:
— Господин куратор, это неправда, кто-то меня сильно не любит и этот недоброжелатель подбросил мне все это, чтобы очернить меня, — выпалила она видимо первое, что ей пришло в голову, даже не задумавшись о правдоподобии сказанного.
— Хм, подбросили? — удивился я. — А мы сейчас вызовем свидетелей, и посмотрим где правда, а где ложь.
— Вы их собрали здесь? — она беспомощно оглядела зал, видимо боясь обнаружить своих жертв.
— А мы им позвоним, по скайпу, — хмыкнул я, — как-никак двадцать первый век на дворе.

Раздалась трель звонка вызова, и на большом экране на стене зала, куда я вывел изображение, появились вызываемые абоненты.
— Здравствуйте, джентльмены, — поздоровался я с ними. — Знакома ли вам эта девушка? — и я перевел камеру на обвиняемую. Изображение ее лица, с выражением испуга, диким взглядом обегающем изображения кинутых ухажеров, появилось крупным планом на экране.

В ответ мне раздался утвердительный нестройный хор голосов.
— Мы сейчас на кураторском суде, и обвиняем эту женщину в том, что она жестоко и безжалостно динамила своих кавалеров, — описал я им ситуацию.
— Да, эта с..ка, украла у меня несколько миллионов долларов и скрылась, — выкрикнул один.
— А меня траванула, был на шаг от смерти, и обнесла мне дом, лживая тварь, — последовал следующий.
— Меня заставила обманом подписать договор, где ей передавались все права на мою компанию, и устроила дорожную аварию. Из-за нее я теперь инвалид первой группы, — обвиняюще крикнул третий. — И пока я лежал в коме, она похерила весь мой бизнес, распродав его конкурентам, и теперь я нищ, — он зарыдал, — и ничего нельзя вернуть…

Лицо обвиняемой зло исказилось, поняв, что она полностью попалась, ушлая тварь заговорила:
— Вы жалкие… мужчинки, — выплевывала она, шипя, — да вы должны быть благодарны за то, что я вообще обратила на вас внимания, да вы просто черви по сравнению со мной, созданные только чтобы ублажать меня, женщину, — прошипев это она повернулась и бросилась бежать.

— Схватить ее, — приказал я. Охранники исполнили приказ, хоть и с трудом, та выхватила припрятанный нож и попыталась пырнуть их. Обезоружив ее, они притащили ее обратно. Лицо бестии было бешено искажено, куда только подевалась та красавица, бывшая вначале. Она продолжала извиваться в их руках, лягалась, кусалась, и что-то бессвязно вопила раззявленным ртом.

— На станок ее, в рот кляп, — я брезгливо поморщился, зрелище было противное. — В связи со случившимся считаю вину ее доказанной, и вот мой приговор: раз она так любит золото, то получит его. Внутрь. В расплавленном виде. А чтобы лучше было видно наказание, одежду с нее снять. Да, и пробку ей в анальное отверстие вставьте, а то обделается еще во время исполнения. И в мочеиспускательное тоже, не надо мне тут золотой дождь устраивать.

Закрепляемая охраной на Х-образном кресте преступница, услышав приговор, прекратила вырываться и, в ошеломлении, уставилась на меня выпученными глазами.
— Приговор привести в действие немедленно. Заносите, — кивнул я помощникам. Те сноровисто закатили железный чан с газовой горелкой внизу. Другие занесли несколько мешков с так и не пригодившимися уликами, высыпали золото в котел и зажгли газ. От жара золото расплавилось и забулькало. Преступница с жалким выражением лица неотрывно смотрела в чан. Я снова подивился перемене облика, куда подевалась та бешеная ведьма ненавидящая всех мужчин, теперь это было жалкое испуганное существо, обессилено повисшее на кресте. Ее начала бить дрожь, весьма заметная на обнаженном распяленном теле, упругая грудь подрагивала.

— Есть что сказать перед смертью? — осведомился я, мне стало жалко ее, и, если бы она сейчас искренне попросила прощения и раскаялась, то, скорее всего, я бы отменил приказ или смягчил его. — Выньте кляп.
Ее потухшие глаза как-то устало посмотрели на меня:
— Ненавижу вас, мужчин. Вы все слизняки. Я жалею только, что недобила этих, — она кивнула в сторону экрана со свидетелями.

— Лейте, — дал я отмашку палачам. Те закрепили ее голову в железных тисках, запрокинув ее ртом вверх. В рот вставили огнеупорную воронку. Расплавленное золото тонкой струйкой полилось ей внутрь. Раздался дикий визг, быстро перешедший в булькающий кашель. Мышцы всего тела напряглись в жесточайших спазмах, вены на шее вздулись. Ошалевшая от запредельной боли она сначала выгнулась до предела вперед, выворачивая и ломая самой себе запястья и лодыжки, выпячивая груди и показывая всему залу гладкий лобок, как бы предлагая себя зрителям. Затем она стала биться тазом со всей силы о крест. Бедра ее бешено закрутились в завораживающем танце. Большая грудь раскачивалась и подпрыгивала.

Наконец, попав в желудок, расплавленный металл прожег ее переднюю брюшную стенку и вытек наружу, закапав на пол. Дернувшись еще несколько раз, тело ее обмякло и она затихла. В наступившей тишине было слышно только шипение плоти сгорающей от соприкосновения с расплавленным металлом. Из прожженного живота повалил густой дым. Запахи горелого мяса и экскрементов, видимо прожгло и кишечник тоже, заставили меня поморщиться.
— Уберите ее, — приказал экзекуторам. — Металл после того как остынет, выньте. А вы господа удовлетворены свершившимся правосудием? — обратился я к присутствующим на экране потерпевшим.

— Да, — раздался нестройный хор голосов, все они отводили глаза, позеленевшие лица ясно показывали, что они глубоко шокированы казнью, но считают меня в своем праве так поступить. Ну еще бы после тотальной обработки населения с вбиванием в сознание установки, на полное подчинение непогрешимым кураторам, я бы удивился другому результату.

— Спасибо за содействие следствию, вы свободны, — объявил я им. — А если вас напрягает это зрелище, то вы можете бесплатно обратиться в любой из Центров Развития, там вам подчистят память, — я прекратил звонок. — Из-за вони объявляется получасовой перерыв. Но потом всем обязательно вернуться на свои места, — обратился я к остальным. — А ты и ты останься, — я тыкнул пальцем в пару, на вид мать и дочь, — пройдете со мной скрасить мне перерыв. — Если мне понравится, то обещаю, что уйдете не обиженными.
Те переглянулись. На их лицах, до сих пор сохраняющих ошеломленное выражение от казни динамщицы, появилось выражение надежды.



3. Мать и дочь.

Мы прошли в подготовленный мне руководством кабинет. Я сел на диванчик, поставив рядом чемоданчик с набором разных игрушек, и оглядел их снизу вверх. Две симпатули, шатенки с зелеными глазами и светлой кожей, стояли передо мной навытяжку.
— Для начала, скажите мне ваши имена и в чем вас обвиняют? — поинтересовался я.
— Меня зовут Евгения, а это моя дочь Алиса. Обвиняют в предумышленном доведении до инфаркта моего мужа, ее отца, господин куратор, — ответила мне старшая. — Хотя мы ничего такого не…
— Т-с-с, — я приложил палец к губам. — Мне это не особо интересно. Но вот ваш шанс — если вам удастся мне понравиться, то вы будете полностью оправданы и отпущены.
— Мы готовы! — воскликнула она. — Что надо делать? Только прикажите, мы готовы на все!
— Для начала разденьтесь, — приказал я им.

Женя быстро скинула с себя одежду, как будто ожидала чего-то подобного, а вот дочка зажалась, опустив взгляд в пол и теребя в руках край футболки.
— Раздевайся быстрее, дура, — зарычала на нее родительница.
— Я не могу так, перед незнакомым мужчиной, — пролепетала та.
Мать влепила ей пощечину, и, преодолевая небольшое сопротивление, принялась сдирать с Алисы одежду. Мелькнули отброшенные в угол футболка и шортики, открывая простенькое детское белье, с нарисованными на нем диснеевскими персонажами. Затем, попутно шлепая дочь по зажимающимся рукам, Женя и его нещадно сдернула с подросткового тела.

Я наслаждался этим небольшим представлением.
— Опусти руки, — рычала мать на нее. — Стань прямо, покажи себя господину куратору. Ты же слышала его, если мы ему понравимся, то он нас отпустит.

Наконец обе они по стойке смирно замерли напротив меня обнаженные, нацелившись в меня сосками, розовыми у младшей и коричневыми у старшей. На лице дочки заалел румянец от смущения, и она смотрела куда угодно, только не на меня. А мать, напротив, ела меня глазами, с выражением готовности выполнить любой мой приказ.

— Покажи мне свою дочку, нахваливая ее, как будто бы она товар на рынке, — со смешком приказал я ей, ситуация меня забавляла, интересно насколько они готовы отринуть всякую мораль ради спасения.
— А вот посмотрите господин, какая стройная фигура у моей дочки. Ей всего пятнадцать лет. Она юна, непорочна, и не знала еще мужчины, — быстро затараторила Женя, уловив правила игры. — Посмотрите на это чистое лицо, ясные глаза, пухлые губки, словно созданные для поцелуев.

— Да хорошо, продолжай, — велел я ей.
— Стройная шейка, небольшие аккуратные груди, но с возрастом они обещают увеличиться до моего размера, — она приподняла свой тяжелый бюст, больший на пару размеров, чем у дочки, демонстрируя его мне.

Я довольно кивнул:
— Дальше.
— Упругая попа, по которой ее можно отшлепать за мелкие проказы, — и она несколько раз нежно шлепнула Алису по ягодицам. — Гладкий лобок, сладкие дырочки, готовые подарить неземное блаженство достойному мужчине, — Женя погладила дочкину промежность и развела ее губки пальчиками в стороны, а дочка наконец стрельнула в меня глазками. — Стройные ножки, готовые раздвинуться перед вами по одному вашему слову, — продолжала она рекламировать чадо. — Вот моя невинная дочь вся перед вами, — с пафосом произнесла та. — Возьмите ее девственность, прошу вас господин куратор, и отпустите нас — она стала подталкивать дочь ко мне, мол, иди.

— Неа, — с ленцой отказался я, — да и зачем мне это, ведь по моему слову для меня любая девушка раздвинет ноги, — Женя ошеломленно застыла. — Именно так. А ты думала на халяву попала? Раздвинете ноги для меня и свободны? Нет уж, давай, работай головой крошка, я понимаю, что тебе непривычно работать не передним местом, но сейчас тебе придется потрудиться, чтобы заставить меня принять вас.

Те притихли, на лице старшей были виден процесс мучительного размышления.
— Тогда может вы захотите взять ее сзади? — она рывком развернула дочь ко мне задом. — Нагнись и раздвинь попу руками, — прошипела мать ей.
Передо мной возникло колечко девственного ануса, сжимавшегося от переживаний.

— Нее, такого добра у меня тоже полно, — я закинул руки за голову откинувшись на спинку дивана. — Придумай что-то получше, чем банально предлагать мне присунуть своей дочери.
— Может ей потанцевать для вас, господин? — она лихорадочно думала как ей быть.

— А вот это уже теплей, — согласился я. — Только потанцуйте вместе и танец погорячей, ну сама понимаешь. Вот вам музыка, — и я запустил, на вытащенной из кармана мобилке, медленную красивую мелодию.

Она стали извиваться телами.
— Мне становиться скучно, — зевая сказал я.
— Господин, я не знаю, что вам предложить, — чуть ли не со слезами прорыдала Женя.
— Мдя, как все запущено. Ну, потритесь телами, пососитесь. Поласкайте друг друга. Мало что ли вариантов.
— Но она же моя дочь! Я не могу с ней… — в шоке проговорила та.
— Именно так. Напоминаю, что вы здесь, чтобы облегчить себе приговор. И от того насколько вы мне сейчас за эти полчаса понравитесь и будет зависеть ваша дальнейшая судьба.

Мучительно покраснев, Женя потянулась поцеловать дочь, используя язык.
— Нет, мама, не надо, — стала та отталкивать ее, вертя головой.
— Надо дочка, это наш шанс выжить, — уговаривала та ее, руки она в это время положила ей на сисечки, ласково поглаживая и наминая их. — Прости меня, пожалуйста, я делаю это ради нас, — продолжала она говорить, пощипывая ей соски и осыпая ее всю поцелуями.
Постепенно ее ласки дали эффект — Алиса стала негромко постанывать. Соски ее сморщились и набухли, шея покраснела. Послушавшись к матери, она прекратила отворачиваться, и стала неумело отвечать на ласки, целуя ее в ответ. Несмело потянувшись к материнской груди, Алиса погладила ее.

— Вот так хорошо, но активней девушки, активней, — подбодрил я их. — Ваша задача завести меня.
Женя кивнула и опустилась перед дочерью на колени:
— Расставь ножки, — сказала она ей, — я поиграю с твоей писечкой.
— Ах, мама, мне так стыдно, — хрипло прошептала дочка ей, но послушалась, широко расставив ноги.
— Доверься мне, своей маме, я знаю тебя всю, ведь это я тебя вырастила, — шептала та ей.

Прогнувшись в спине, отчего ее тяжелая грудь отвисла к полу и закачалась, она стала интенсивно вылизывать языком промежность дочери, акцентируясь на клиторе. Та аж застонала от удовольствия. Руки ее легли на голову матери и стали прижимать к себе еще сильней. Таз Алисы инстинктивно задвигался взад и вперед, как будто принимая в себя член. Дыхание стало частым и хриплым.
— А-ах, мама, — сдавленно выдавила она спустя некоторое время, и судорога оргазма сотрясла ее тело. Она подалась вперед, пульсирующим влагалищем елозя по лицу матери, прижимая ее к себе со всей силы. Не в силах устоять она шлепнулась на пол . Раскинув ноги и руки в стороны Алиса в полуобморочном состоянии лежала не в силах пошевелиться. По ногам ее стекали капли выделившейся жидкости.

Женя подняв голову от промежности дочери, вопросительно посмотрела на меня, мол, что дальше.
— Иди сюда, — поманил я ее. — Ты предлагала мне свою дочь, но мне сейчас хочется опробовать твой зад. Смажь его выделениями дочки, благо наспускала она много, и сядь на мой член, — я расстегнул ширинку.
— Простите, господин, но моя попа не разработана, — она потупила взгляд. — Я боюсь, вам будет неудобно.
— Вот как раз сейчас и разработаем, — усмехнулся я.

На лице Жени мелькнуло выражение досады, видимо не любила она анальный секс. Впрочем, она быстро взяла себя в руки, и, смазав свою заднюю дырочку соками дочки, подошла ко мне.
— Развернись, — скомандовал я ей. — Заберись с ногами на диван, и начинай опускаться, — я направил член ей в анус.
Тот шел туго, ее дырочка была действительно нерабочей и узкой. Положив руки ей на плечи, я усилил нажим.
— А-а-а, — завопила она, когда я резко ввел член ей до конца.
— Тише-тише, - успокаивающе проговорил я. — Скажи, что тебе это нравится. Ведь тебе нравится, не так ли?
— Да-а, господин, — протяжно прорыдала она. Сбоку мне было видно, ее лицо искаженное мукой, побелевшие пальцы вцепились в обивку дивана.

— Алиса, вставай. Видишь, возле меня сумка стоит? Открой ее и возьми там страпон на ремешках. Не знаешь что такое страпон? Это предмет в форме мужского члена. Да этот. Пристегни его себе. Там еще флакон со смазкой лежит. Смажь ей страпон. Хорошо, теперь иди сюда и введи его матери во влагалище. Смелей, смелей не стесняйся. Начинай двигаться вперед и назад. Быстрее и глубже. Вот так, молодец, — давал я указания дочери Евгении.

Сама Женя от движения страпона внутри ее пещерки рефлекторно сжимала мышцы ануса, тем самым массируя мне член, что приносило мне громадное удовольствие. Да и само зрелище молодой невинной самочки пердолящей свою зрелую мать доставляло.
— Что Женя больно? — сочувственным тоном спросил я.
— Главное чтобы вам… господин куратор… было хорошо, — отвечала та прерывисто.
— Ладно, слезай, — сказал я ей. — Развернись, я хочу попробовать твою работу язычком, — пока та, кряхтя и морщась от боли в растянутом пердаке, слезала с моего члена, я взял из сумки наручники. — Встань на колени и оближи мне член, а то ты испачкала его, грязнуля, — Женя скорчила рожицу, но преодолев отвращение, принялась чистить язычком мне член.

Пока она старательно полировала мой ствол, я приказал Алисе надеть на нее наручники сзади. С щелчками храповика женины руки оказались закованы за спиной, оставляя ее беззащитной.
Потом я велел ей начать трахать мать страпоном. Алиса резко, без церемоний, ввела его и принялась долбить мать в кишечник. Та стонала от боли, но ни на секунду не прекращала работать языком.

— Алиса, ты чего это мать так безжалостно накачиваешь? Не знаешь, что ли как это больно, в зад получать?

Та оторопело замерла, в непонятках смотря на меня. Женя чуть-чуть расслабилась.
— Придется тебе на себе ощутить всю прелесть этого занятия. Женя дай-ка мне завязать тебе глаза, — я надел ей на голову плотную повязку, — так надо, потерпишь. Все, уйди в сторону не мешай, а ты Алис развернись и попытайся попой насадиться мне на член.

Из сумки я достал моток веревки.
— Давай сюда руки. Это, чтобы ты не попыталась сбежать, тем самым ухудшив свое и мамино положение, — объяснил я девочке, одновременно спутывая ей руки за спиной «обратной молитвой» , это когда локти согнуты и кисти фиксируются между лопаток. Сисечки на ее худощавом теле от этого красиво выпятились вперед. Остатком веревки я накинул петлю ей на горло, но окончательно завязывать не стал. Теперь, если она попытается дернуть руками, в попытке освободиться, то затянет себе удавку на шее еще туже.

— А в ротик кляп, чтобы не мешала маме своими криками. Женя поработай язычком над дочкиной киской, пусть тоже получит свою долю удовольствия.

Начав вторжение в алисин зад, я вдруг ощутил, как она напряглась и остановилась.
— Что случилось, больно? — как бы сочувствуя, спросил я ее.
Та утвердительно заугукала, попытавшись кинуть головой, но петля на шее не дала ей этого сделать.
— Теперь ты понимаешь, каково пришлось твоей бедной матушке. Но придется тебе до конца испить эту чашу, — и я задвинул ей член на всю глубину.

Алиса замычала, изогнулась и попыталась привстать с меня, но я был готов к этому, и перекинул свои ноги вперед поверх ее бедер, раздвигая их и прижимая к себе. Руками я ухватил свободные концы веревки, специально оставленные мной, и потянул за них, вжимая девочку вниз. Петля на ее шее начала затягиваться. Мычанье превратилось в хрип.

— Алиса, что случилось? — обеспокоенно спросила Женя. Из-за повязки на глазах она не могла видеть, что происходит, но интуиция матери подсказывала ей, что что-то не так. — Господин, все в порядке?
— Да, не отвлекайся, лижи, — сдавленно ответил я. Хоть у девочки и было хрупкое телосложение, но она сейчас отчаянно боролась за глоток воздуха, и это требовало от меня недюжинных усилий, чтобы удержать ее. Но, одновременно, она своими спазмами приятно массировала мне член. Было даже немного больно, очень уж она была узенькая там.

Постепенно дикие бешеные рывки девочки замедлились. Лицо посинело, язык вывалился наружу, потекла ниточка слюны. Она обмякла и пустила струйку мочи, прямо в лицо матери.

— А, что это? Ты описалась? — вскинулась Евгения, но дочка ей уже не ответила. — Господин куратор, можно снять повязку? — в голосе ее звучала тревога. — Я должна взглянуть на дочку, пожалуйста.

— Ответ отрицательный. Вам все же не удалось понравится и удовлетворить меня, ц-ц-ц, — цинично поцыкал я.
Осознав мои слова, Женя вскрикнула и, упав на пол, попыталась исполнить акробатический трюк — протянуть руки с наручниками через низ. Но бедра и попа у нее оказались полноваты для этого. Тогда она коленками попыталась достать до повязки на глазах.

Не став дожидаться окончания ее представления, я откинул обмякшее тело Алисы в сторону и, взяв другую веревку, накинул ее Евгении на шею. Одновременно я перевернул ее коленом на живот и снова вошел ей в зад. Затянул потуже удавку. Мать захрипела точно также как дочка и, подобно ей, задергалась в попытках глотнуть воздуха. Взрослая женщина продержалась дольше подростка почти в два раза, и я таки смог кончить сегодня, под самый конец ее судорог, в уже обмякающее тело.

Открыв дверь в кабинет, я кликнул своих охранников сидевших тут неподалеку.
— Тела заберите и к остальным их.
Те кивнули и выполнили мое указание. Ну, а я пошел в зал к остальным обвиняемым.


4. Кассирша.

— Так молодая девушка, в чем же вы провинились?
Я вернулся в зал, за конторку и продолжил разбирать дела.
— Я… В том, что издевалась над покупателями. Но это неправда, господин куратор. Я все делала в рамках обычной проверки, — залепетала сиськастая молодая деваха плотного телосложения.
— Ага, по пять МИНУТ на каждого покупателя мужского пола и по десять СЕКУНД на женского. Получено несколько сотен жалоб на твои придирки.
Та подавленно умолкла.
— Я думаю лучшим наказанием для тебя будет тоже подождать, — она вскинула голову, в глазах появилась надежда на благополучное разрешение ситуации. — Подождать внутри медного быка, с разведенным под ним огнем, пока ты испечешься. Заносите.
Ошеломленная кассирша широко распахнутыми глазами смотрела на ввозимую в зал медную статую. Бык Фаларида обрел вторую жизнь.
— Пощадиииите, — завыла она, распластавшись ниц, умоляюще протянув ко мне руки.
Я поморщился:
— Возьмите ее, разденьте и свяжите, — велел я помощникам. Те мигом исполнили мой приказ. Белое тело, тряся мясистыми сиськами с розовыми сосками, с силой сопротивлялось безжалостным палачам, скрутившим ей руки сзади, и потащивших ее к распахнутой двери на спине быка.
— Ы-ы-ы, — бессмысленно выла она, не сводя взгляда со статуи, упираясь ногами в пол.
Наконец они, преодолев ее сопротивление, запихнули ее внутрь, и захлопнули дверцу. Крики ее внутри конструкции сразу приглушились так что, снаружи казалось, что сам бык утробно мычит. Зажглась газовая горелка разогревая металл статуи. Мычание сразу усилилось и стало непрерывным. Послышались глухие удары, видно жертва стала биться о стенки внутри, причем с такой силой, что изваяние аж содрогалось.
Со временем из дырок проделанных в ноздрях статуи пошел дымок, видимо начал вытапливаться нутряной жир, которого у кассиршы было с избытком. Сами крики спустя еще полчаса сначала стихли, а потом и вовсе прекратились. Я в это время занимался другими остальными обвиняемыми.


5. Воспитательница.

— Итак, что тут у нас, — протянул я, рассматривая следующее дело. — Воспитательница в детском садике, Ирина Васильевна Иванова, тридцати шести лет. Обвиняется в том, что заставляла за малейшую провинность стоять своих мальчиков-воспитанников с голым писюном перед всей группой. Девочек же подговаривала жестоко высмеивать несчастных жертв. По результатам продолжительного расследования было выяснено, что дети эти вырастали с жуткими комплексами в половой сфере. Многие пошли по преступной дорожке, треть спилась и подсела на иглу, остальные выросли забитыми неудачниками, — я отодвинул мышь от себя и развернулся к ней. — Ну, и зачем ты это делала? — обратился я к обвиняемой.

— Господин куратор, — зрелая привлекательная женщина с пышными формами, густой копной темно-каштановых волос смотрела в пол, — мой отчим издевался надо мной с тех пор, как я была маленькой девочкой, — тихо проговорила она. — Я просто видела в них, что они вырастут такими же жестокими чудовищами как он, — подняла она глаза. — Простите меня, я не виновата, что выросла такой, — воспитательница пустила слезу, а голос театрально дрогнул.

— Отчим значит, — я расстроено покачал головой. — Ай-ай-ай, каков негодяй.

— Да, — воодушевленно подхватила она. — Он бил меня, зажимал в углу и ..., — она сделала трагическую паузу, — удовлетворял себя, лапая меня во всех местах, — она сделал большие глаза, — ну вы понимаете.

— Ах, бедняжка, — погрустил я вместе с ней. — Как же тебе не повезло тебе, — та кивала моим словам со скорбным выражением лица. Лишь торжествующее выражение на долю секунды мелькнуло и исчезло в глубине ее голубых глаз, так быстро, что если бы я его специально не отслеживал, то и не заметил бы. — Вот только перед судом мы проверили его на полиграфе, и оказывается, что не было ничего такого, а наоборот он в тебе души не чаял и выполнял все твои капризы, — с размаху посадил я ее в лужу.

Та застыла, на лице ее постепенно начало проступать выражение паники по мере того, как она понимала, в каком положении оказалась.

— Пожалуй я разрешу твоим маленьким жертвам вернуть свое сторицей, чтобы ты на своей шкуре ощутила всю глубину их унижения, — решил я. — Плюс, за все последующие года потерянные для них навсегда, ты получишь еще дополнительное наказание. Раздеть ее и подвесить за руки и ноги над полом, — отдал я команду. — Кляп еще, чтобы не орала. Вперед ребята. Экзекуторы помогите им.

Затрещала разрываемая одежда и торчащие полные груди с темными столбиками сосков тяжело закачались, когда мои помощники, не церемонясь с ней, продели ее конечности в кожаные манжеты с цепочками, и рывком подняли в воздух.

Она повисла в горизонтальном положении параллельно полу, что-то мыча в кляп во рту.
Вымя опустилось вниз и шевелилось, как будто само собой, когда она напрягала мышцы вытянутого в струнку тела, стараясь ослабить натяжение цепей. Впрочем, свободно висели ее сиськи недолго, на них затянули веревочные петли, оставив концы веревок свисающими в воздухе. К концам же прикрепили деревянную дощечку, сделав, таким образом, качели.
Она пыталась также свести ноги, но цепи, естественно, не давали это сделать, и ее расщелина осталась видна всем в зале.
Закончив, экзекуторы отошли к стене.

К моему неудовольствию, гладкостью ее лобок не отличался. А ведь после того, как поменялась власть, и резко увеличились дотации на медицинскую и косметологическую сферы, процедура эпиляции стала крайне дешевой и эффективной и мало кто не воспользовался такой возможностью. Ничего, лишим ее этой особенности другими средствами, хоть не такими безболезненными для нее. Например, огнем.

Двери отворились, и четыре маленькие фигуры в накидках с капюшонами прошествовали к подвешенной воспитательнице.
— Здравствуйте, Ирина Васильевна, — раздался звонкий мальчишечий голос. Они одновременно скинули капюшоны и под ними оказались пацанята, лет шести-семи на вид. — Помните, как вы меня выставили со спущенными трусами перед девочками из нашей группы? Как смеялись надо мной, пока я не заплакал, а плакал я долго, пока голос не охрип, и горло не заболело. Помните, как вы больно отшлепали меня ремнем, когда я захотел убежать и заставили там стоять дальше?.. — он продолжил вещать…

С потерпевшими детьми я провел кое-какую подготовку перед судом. Сейчас они знали, что говорить и, в общих чертах, что делать потом. Еще я хотел посмотреть, куда их детская фантазия сможет развернуться. Ведь в маленьких мозгах все еще нет каких-то непреложных установок вбитых моралью и воспитанием, и их поистине животная первобытная жестокость сможет развернуться тут по полной. Ну и поделом ей, этой садистке-воспитательнице.

Пока их лидер говорил, остальные времени даром не теряли. Двое забрались на качели и начали на них прыгать и раскачиваться. Петли на грудях от этого туго затянулись, и сиськи превратились в багрово-фиолетовые шары, соски гротескно вздулись. Ирина недовольно морщилась, и негромко постанывала в такт качающимся детишкам.
Другой взял заранее прикаченную стремянку на колесиках, и установил ее между раздвинутых ног, так чтобы получить полный доступ к половым органам женщины. Он забрался на нее и начал дергать волосики на ее лобке. К усилившимся стонам воспитательницы добавилось повизгивание, раздававшееся при особо сильных рывках.

Я негромко свистнул ему, и, когда он обернулся, кинул мальчику небольшой предмет, повелительно кивнув, мол, действуй. Тот его поймал, и когда разглядел, что именно я ему кинул, лицо его озарилось пониманием, и он кивнул мне в ответ.
Щелкнуло колесико, выбивая сноп искр. По залу внимательно смотрящем за экзекуцией, прошел гул, когда они поняли, что у него в руках зажигалка.
Ирина поняв, что что-то происходит, завертела головой, пытаясь разглядеть, что там такое у нее сзади творится. Но ее большие груди, к тому же вытянутые книзу из-за веса двух пацанов висящих на ней, мешали ей разглядеть, что там у нее делается.

Малой погладил ее лобок. «Иди сюда, потрогай», — позвал он главного, который в это время копошился в принесенном ящике с разными секс-игрушками. Сейчас, к примеру, он с интересом рассматривал пристежной фаллоимитатор с шипами.

— Пушистая писька у вас, Ирина Васильевна, — сказал заводила со смехом, отложивший страпон, взобравшийся на стремянку рядом с товарищем, и тоже подергавши ее заросли. — Надо это исправить. Сожги лишнее, — приказал он малому.

— М-м-г-х-х, — раздался ее рев, когда пламя лизнуло ее лобок. Густой треугольник волос загорелся и задымился, обжигая ей низ живота и торчащий между половых губ клитор. Запахло паленым. Ирина бешено задергалась в цепях, издавая непрерывный вой и махая перетянутыми сиськами. Двое ребят, которые были снизу на качелях, слетели с них, стукнувшись о пол. Когда они встали, то выражение их лиц не предвещало для нее ничего хорошего. Они направились к ящику и, немного порывшись в нем, достали оттуда по пачке игл длиной с указательный палец. Иглы были не очень толстыми, но их было много.

Когда пламя утихло, воспитательница постепенно перестала дергаться, и вой снизился по уровню, хоть и не утих совсем. Красный обожженный лобок, оказался открыт всем взглядам. На лице несчастной женщины застыло выражение страдания, закапали слезы, размывая косметику. Но долго отдыхать ей не дали.

— А сейчас мы, Ирина Васильевна, поиграем в занятие по труду. Сделаем вам двух ежиков, — сказал с мстительной интонацией один из упавших. — А вы за это нас на качелях покатаете, — и, запрыгнув обратно на качели, и крепко держась за веревки, чтобы снова не слететь, они, с залихватскими криками, стали по очереди втыкать иглы в перетянутую плоть грудей.

С каждой иголкой Ирина дергалась всем телом, как будто получая удар электрического тока, и от этого качели действительно раскачивались, принося тем самым радость ее мучителям. Остальные в это время радостно хохотали и хлопали в ладошки, глядя на развернувшееся зрелище.

Постепенно шары грудей украсились тесно торчащими иглами, напоминая ощетинившегося дикобраза. В кое-каких местах появились капельки крови. Они сбегали вниз по грудям, сливались с другими в более крупные капли, и разбрызгивались вокруг мелкими красными точками. Непрерывный вой воспитательницы сменился хрипом сорванного голоса. Наконец они закончили втыкать иглы и спрыгнули с качелей, чуть отойдя подальше, чтобы полюбоваться зрелищем.

— Ну как, Ирина Васильевна? Нравятся вам наши ежики? — спросил один из них. Та, обессилено свесив голову, с ужасом и болезненной гримасой смотрела на свои ощетинившиеся груди. — Надо бы вас поблагодарить за помощь, — и он взял в ящике вибратор в виде большого толстого фаллоимитатора, взобрался по стремянке к ее промежности и решительно засунул его на всю длину ей во влагалище. Та содрогнулась, сексуально завиляла тазом и заиграла ягодицами, видимо стараясь вытолкнуть фаллос, но тот крепко засел и остался внутри. Пацаненок, ничтоже сумняшеся, включил его, отошел к остальным, и они стали с интересом наблюдать за эффектом.

Тот не заставил себя ждать. Постепенно, из-за работающего вибратора, ее начало разбирать. Ирина до сих пор хрипло стонала от неприятных ощущений, но вот ее стоны поменялись на более грудные, и в них появились нотки удовольствия и страсти. И вот, спустя некоторое время, задергав бедрами и тазом, она с громким рыком кончила.

На этом ее развлечения не закончились. Надев на себя по шипастому страпону, воспитанники по очереди отымели ее в хлюпающее влагалище. Когда один ребятенок сношал, то остальные тоже не стояли на месте и, то катались на качелях, оттягивая таким образом ее сиськи к полу, то лупили ее плетками по всему туловищу, когда решали что она недостаточно шевелится. Особенно она дергалась и извивалась, когда они попадали по утыканным иглами шарам грудей или по обожженному лобку.

Несмотря на очевидную болезненность этих развлечений она таки умудрилась оргазмировать еще несколько раз.

Следующим этапом из ящика были вынуты портативные паяльники. Включили их на малую мощность и начали гладить все тело воспитательницы. Мышцы всего ее тела заиграли, как будто каждая жила своей жизнью. Она визжала и извивалась в цепях, стараясь увернуться от жалящих прикосновений, но все было бесполезно.
Вот один из них погладил ей бедро ноги, оставивши узкую красную полосу. Бедро содрогнулось.
Другой приласкал ей подмышку. Она задергала рукой. Пальцы судорожно сжимались.
Третий, заметив это, сунул ей паяльник прямо в ладонь, которая тут же рефлекторно обхватила нагревательный элемент, сильно сжав его, когда мышцы свело судорогой. Невероятно извернувшись, она таки сумела освободить кисть руки и затрясла обожженной ладонью.
Четвертый решил поиграть ей на ребрах в ксилофон. Но даже если у него и удалось извлечь какой-нибудь звук, мы его не услышали, так как все заглушали ее дикие крики, хоть и низводимые кляпом до мычания, но, тем не менее, все равно очень громкие.
Особого внимания удостоились темные вздувшиеся соски. Малышня, со всех их небольших силенок, держа паяльники двумя руками, втыкали их жала ей прямо внутрь столбиков, в те каналы, которые природой предназначены для вывода молока.
На каждый укол Ирина выдавала крик настолько сильный, на какой у нее хватало легких и глотки. При этом она быстро-быстро крутила головой, и ее густые темно-каштановые волосы красиво развевались, а с кляпа веером брызгала слюна.
Концы стержней впивались в тугую набухшую плоть сантиметра на полтора-два. Естественно, что такого нежные стенки молочных протоков не выдерживали и разрывались. Закапала кровь. Попадая на нагретый металл, она шипела и испарялась. Постепенно соски превратились в запекшиеся кратеры.

Наконец, детишки запыхались и вопросительно посмотрели на меня, мол, что дальше. Я выразительно надул щеки и нажал на них с боков указательными пальцами, издав неприличный звук. Пора было кончать с ней. Заводила кивнул мне, поняв мой намек, и отдал короткое распоряжение одному из своих. Тот мухой метнулся к стене и подкатил к месту развлечений тележку с неким устройством на ней.

— Ирина Васильевна, нам нравится, что у вас такие сладкие круглые сиськи, — главный малыш погладил ее груди по иглам, от боли по ее телу прокатилась волна дрожи, — они напоминают нам воздушные шарики. — Поэтому, чтобы нам всем было веселей, мы хотим добавить вам еще один, — он перевел руку на ее плоский животик и похлопал по нему. — Вот здесь мы вас надуем, — та после последней пытки обессилено висела, свесив голову и закрыв глаза, лишь редкие конвульсии показывали, что она еще жива. Но слова мальчика заставили ее поднять голову и посмотреть на него мутным блуждающим взглядом, как бы в недоумении.

Не откладывая дело в долгий ящик, они подкатили странный агрегат к стремянке и, отмотав с него шланг со специальной насадкой, безжалостно воткнули его воспитательнице в чавкнувший задний проход. Та охнула, мышцы живота и попы напряглись в спазме, но, как и раньше с фаллоимитатором, вытолкнуть насадку из ануса ей не удалось.

Агрегат представлял собой насос и цистерну для жидкости литров на тридцать. В принципе им можно было поливать лужайки, но сейчас его предназначение состояло в ином. А именно залить ей во внутренности по максимуму очень жгучего раствора. Растворить ей кишки он не растворит, но пожжет там все основательно.

Заводила включил аппарат. Шланг вздрогнул, заурчав.

Голубые глаза воспитательницы широко распахнулись и полезли из орбит. На шее вспухли жилы. Она завыла сквозь кляп и снова бешено задергалась в цепях. Видимо кислота развела ей настоящий пожар во внутренностях, раз только что обессилено висящее тело нашло в себе столько сил для конвульсий.
Вкупе с извивающимся телом все ее лицо яростно гримасничало. Складки на лбу то собирались, то разглаживались, а ноздри раздувались, когда она набирала воздуха для очередного рыка.

В считанные секунды ее живот раздуло, как у беременных на крайних сроках. Из-под кляпа потекла струйка рвоты. С громким бурлящим звуком живот чуть опал. Все тело Ирины напряглось в последний раз и расслабилось. Для нее все было кончено.

Мелкий выключил насос. Вытащил насадку из безжизненного тела воспитательницы. Его тут же обрызгало кровавой жижей хлынувшей из ануса. Не обращая внимания на это, он спустился со стремянки и положил шланг на тележку. Сначала он, а потом и остальные ее воспитанники коротко поклонились мне и они, при полном молчании зала, ушли.


6. Семейство (продолжение).

Идеальные беспомощные секс-куклы, вот во что превратились их тела. Они извивались подвешенные за волосы на голове, на крюках всунутых им в анальное отверстие. Наверное, это больно. Об этом красноречиво свидетельствовали их дергающиеся обрубки рук и ног, гримасничающие лица и жалобный скулеж из-под кляпа.

На окончаниях культяпок были напялены плотные кожаные чехлы закрывающие хирургические швы. Чехлы ног крепились наподобие чулок к широкому поясу, обхватывающему их тело.
Висели они все вместе в большом стеклянном кубе-клетке с металлическим полом и крышкой.

— Отпускайте их, — скомандовал я помощникам.
Раздалось жужжание электрической лебедки и ампутантки опустились на пол, где облегченно замерли, распластавшись торсами без движения.

— А ну-ка, взбодрите их, — отдал я команду. На металлический пол из встроенных батарей начал подаваться ток, от маленького напряжения к большому. Ампутанткам это не понравилось. Они пошевелились, подняли головы, и вот уже спустя короткое время бешено заизвивались, заперекатывались по полу, натыкаясь на стены и друг дружку. Визжали и силились убежать от жалящих ударов тока, но естественно бесполезно.

— Э, господин куратор, — раздался голос сбоку.
— Да, парень? Чего тебе? — спросил я шкета.
— Вы сказали, что я смогу их, ну это, оприходовать, когда они вернутся после операции.
— Да, сказал, — вздохнул я. — Что ж, слово надо держать, полезай тогда к ним, — махнул я рукой ему.

К стенке куба придвинули стремянку, так и оставшуюся в зале после казни воспитательницы, и паренек через люк в крышке залез к вожделенным телам. Ток прекратили, и они лежали на спинах, постанывая. Культяпки распластались в стороны, открывая хороший обзор на их промежности. Груди блестели от пота и заметно подымались и опадали от тяжелого дыхания. Устали бедняжки от висения и электрической встряски.

— Так, сначала маман, — объявил пацан, и решительно направился к телу родительницы. Та отрицательно замычала и замотала головой, с ужасом глядя на него. Груди ее были большими и тяжелыми, венчали их крупные, удлиненные от выкармливания троих детей, соски. Половые губы явно выделялись на гладкой промежности, темными набухшими лепестками.

Скинув футболку, приспустив шорты и обнажив каменный стояк, тот подхватил тело матери за подмышки, поднял его в воздух, перевернул задом кверху и с размаху засадил член ей в анус. Та только охнула. А шкет начал бешено ее наяривать, руками приподымая и опуская торс на член, и помогая себе тазом. Груди ее болтались так, что казалось, что они сейчас оторвутся. Дорвался, называется.

— Маман, какое узкое у тебя очко, — сказал он, тяжело дыша. Тело его изогнулось и он с хриплым возгласом замер, когда начал выплескивать семя ей в кишки. С чпокающим звуком паренек вынул член из зада матери и положил ее на пол. Из развороченного анального отверстия стекала вязкая сперма. Женщина слабо постанывала и только слегка шевелила верхними культяпками, как будто хотела прикоснуться руками к болящему месту, но естественно не могла этого сделать по причине отсутствия оных.

— А теперь старшая сестрица, — не мешкая, объявил он, — твоя очередь.
Та забилась в дальний от него угол, и теперь распахнутыми глазами смотрела, как ее брат не торопясь идет к ней.

— Ути-пути, иди ко мне моя хорошая. Теперь по утрам не я тебе, а ты мне будешь тапки притаскивать. Возможно, что я вас даже буду во дворе выгуливать. Надену вам всем на шею поводки, вынесу на газон, и будете весело ползать по зеленой травке, наслаждаясь тем, как она щекочет соски и промежность. Конечно, вокруг соберется толпа зрителей. Возможно я даже буду разрешать им кого-нибудь из вас поиметь. Мне не жалко, а от вас не убудет. Не только же мне наслаждаться вашим беспомощным состоянием, — он задумчиво кивнул сам себе.

Его сестра, уползавшая от него, жалобно скулила. Ее массивные груди, не слишком отличающие по размеру от материнских, колыхались, когда изгибалась всем телом, в попытке уползти от брата. Тот настигнул ее одним прыжком, развернул лицом вверх и, цепко ухватив ее за темные соски, поставил вертикально, прислонив к стенке клетки, оттягивая за груди вверх. Та заверещала от боли в сосках и пустила струйку мочи.

— Фу, обоссалась! — воскликнул шкет с отвращением. — А ведь когда я маленький писался, ты меня всегда жестоко наказывала за это. Ну, а теперь моя очередь.
И он принялся мучить ее соски, выворачивая их и вытягивая в сторону. Крепко сжимая их в пальцах, сплющивая до побеления. Крутил по часовой, и против часовой стрелки.
Бедная девушка извивалась всем торсом. Дергала культями, мотала головой. Неистово мычала в кляп, пытаясь что-то сказать. Глаза ее были залиты слезами.
Паренек, наконец, отпустил многострадальные соски старшей сестры. Они чудовищно распухли и посинели. Но на этом ее мучения не закончились. Он принялся шлепать ее по беззащитным грудям. Те раскачивались влево и вправо. Груди у нее были тяжелые и поэтому они перетягивали ее торс за собой, и он подавался вслед за ударами.
Он просунул указательный и средний палец, приставленные вместе, ей в задний проход, а большой во влагалище. Проникновение не было безболезненным для девушки. Она сильно скрючилась, и выдала особенно сильный и долгий стон. А он другой рукой взял ее за волосы и начал приподнимать в воздух. Та сначала попыталась дернуться, но быстро поняла, что этим только причиняет себе дополнительные страдания, и замерла, повиснув на его распяленных пальцах. Ее дырки чудовищно расширились под собственным весом. Она подняла искаженное страданием лицо и протяжно завыла.

— А ты моя любимая младшая сестренка, — обратился он к младшей, оказавшуюся в результате его перемещений рядом, и сейчас судорожно пытавшуюся отползти подальше, — ты всегда меня жалела на людях, и как бы пыталась защитить. Но, мы то с тобой знаем, что именно ты была самым страшным чудовищем в семье, и больше всех любила причинять мне боль. «Ангелочек с голубыми глазами», так тебя называли люди, и не подозревая, что скрывается за милой внешностью. Помнишь, как ты связывала меня на ночь? Перетягивала мне мошонку и член, а утром развязывала и со смехом наблюдала, как я корчусь от боли.

Скребя культями по полу и крутя тазом, та ползла в сторону от него. Ее белокурые волосы слиплись от пота. Ноздри раздувались. Она явно была в паническом ужасе.

— Куда это ты? А ну стоять! — и шкет приподнял старшую сестру и, размахнувшись, бросил ее в младшую. Та шлепнулась прямо на нее, выбив из них двоих дух.
Паренек подскочил к ним, перевернул на спины, залез им пальцами во влагалища и принялся яростно надрачивать. Те только судорожно подергивались и хрипели, дергая культяпками, не в силах помешать ему. А он принялся осыпать их всех поцелуями, приговаривая при этом рычащим голосом:
— Мое, мое, мое! Никому не отдам! Вы все мои!

«М-да. По-видимому с озверином* я переборщил», — мелькнула мысль.
(Примечание — смотри Ч.I, гл.11).

* * *

Наконец мне это надоело:
— Давайте, — дал я отмашку помощникам. Те подтащили к специальному отверстию в верхней части клетки шланг и открыли кран. Клетка была устроена так, чтобы не пропускать воду и поэтому начала не так уж медленно заполняться.
— Э-э, господин куратор! — позвал меня запаниковавший паренек. — Что это вы делаете?
— Видишь ли, — отвечал я не торопясь. — Глядя на твои развлечения с семьей, я понял, что у вас слишком сильные чувства друг к другу, и поэтому оставлять тебя жить с ампутантками будет слишком жестоко. Лучше всего казнить вас всех сразу, чтоб не мучить. Их, чтобы избавить от этого беспомощного бесполезного существования. А тебя, чтобы избавить от судьбы быть придатком к ним, вынужденным вместо того, чтобы строить свою жизнь, заботиться о калечной семье. Проблема в том, что без них ты не сможешь, слишком сильно привязан, поэтому тоже попадаешь под раздачу.

Напор был сильный, и вода уже поднялась ему до середины бедер.
— Не надо, господин куратор. Я справлюсь, — крикнул он отчаянно. Ампутантки окружили его. Он помогал им принять вертикальное положение, стоя неподвижно, чтобы они не упали и не захлебнулись. Они, те, кто только что пытался уползти от него как можно дальше, сейчас отчаянно скулили, заглядывали ему в глаза и прижимались к его ногам, так страстно как будто хотели с ним интимной близости.

— Неа, не справишься, — цинично ответил я.

Он, поняв, что помощи от меня не дождешься, оглядел клетку, особое внимание уделяя потолку в ней. С трудом подхватив всех троих, шкет зашагал к ее центру, приказал ампутанткам задержать дыхание и зачем-то нырнул в воду. Я с интересом ждал продолжения. Скоро пацан вынырнул. В пальцах у него была зажата футболка, которую он скинул, когда забрался в клетку.
Он связал мокрую ткань, превращая ее в импровизированную перевязь, по типу слинга, и поместил в нее одну сестру спереди, а вторую сзади. Мать он подхватил левой рукой, а правой, подпрыгнув, схватился за те части лебедок, к которым девушки были прикреплены вначале.
Вода поднялась уже почти ему по горло, так что слишком больших сил ему прикладывать не пришлось. Тут надо признать он меня уел. Крышка оказалась негерметичной и через люк вода, добравшись до верха, потекла на пол. А там, где он держался, из-за механизма лебедок, оказалось несколько щелей, через которые вполне себе можно было дышать. Им, правда, приходилось практически целовать потолок, но просидеть так, плавая в воде и уцепившись за цепи и крюки, они могли несколько часов. Конечно, рано или поздно его руки бы устали, и он опустился бы на дно, но казнь принимала нежелательный затяжной характер. М-да, недостаток конструкции, первый блин комом. Что же с ними делать? Электричеством не воспользуешься, весь пол вокруг клетки оказался залит, как бы своих не задеть. Да и мощность батарей там не слишком большая.

Тут мой взгляд упал на ту цистерну с той едкой жидкостью внутри, которой попотчевали воспитательницу. А ведь она практически полная. Последовательность действий тут же оформилась в голове.
— Ребят, — позвал я экзекуторов. — А залейте-ка им это, — я кивнул на цистерну, — в клетку.
Меня мгновенно поняли и исполнили приказ. Сначала видимого эффекта это не дало и казнимые так и бултыхались под потолком клетки, подобно диковинным рыбинам в аквариуме. Груди ампутанток медленно колыхались, в воде они приняли правильную конусообразную форму и соски точали горизонтально. Но потом…

Сначала раздался подростковый басок приглушенный клеткой:
— А-аа, жжется! А-а-а!
Ему вторили три высоких женских голоса, завывая на разные лады. До того неподвижно висевшие у паренька на перевязи, они начали извиваться. Груди от этого красиво заколыхались, подобно мешкам с водой. Кожа казнимых, обжигаемая кислотой, стала быстро краснеть. Крики усилились. Из промежностей ампутанток поплыли кровавые струйки размываемые водой в бурые облачка, ведь они были ничем не защищены, и нежная кожа в этих местах поддалась первой. Затем настала очередь сосков. Из коричневых наверший принявший ярко-красный цвет грудей тоже начала испарятся жизненная жидкость.
Муки их сложно было даже вообразить. Они бешено извивались, крича сорванными голосами, ведь все их тело было охвачено огнем и запредельной болью. Тем не менее, шкет как-то держался.
Наконец он не выдержал, отпустил удерживаемую одной рукой родительницу и схватился за кровенившую промежность. Из-за того, что ампутантки бешено извивались, то те из них кто держался на перевязи, наконец, выпали и, как извивающиеся червяки, пошли на дно. Из-под плотно зажмуренных век тут же начали вырываться кровавые струйки, размываемые пузырями воздуха выходящими из легких.
Их рывки сбили паренька из воздушного кармана образованного механизмом лебедки, поэтому, когда он отчаянным рывком нырнул, подхватил родительницу, и захотел вернуться, чтобы глотнуть воздуха, то пальцы его лишь бессильно скользнули по гладкой крышке клетки.
Кислота начала проедать остальные участки кожи казнимых, и мельчайшие капельки просочившейся крови затемнили клетку так, что вода в ней стала непрозрачной и мутной. Только одна темная тень еще некоторое время двигалась в ней, но потом замерла и она.


7. Хэппи-энд.

— Так как ты говоришь, называется эта технология? — спросил я Дениса, обводя взглядом, тела жертв сегодняшнего суда, плавающих в баках с физраствором. Выглядели они неприглядно. Динамщица с огромной дырой в животе. Мать с дочкой, с синюшными лицами и вывалившимися распухшими языками. Кассирша усохла самое малое вдвое, превратившись в коричневую скрюченную мумию. У семейства ампутанток и паренька слезла кое-где кусками кожа, болтаясь большими лоскутами, да кровавые пустые глазницы довершали жутковатое зрелище.

— Ренегин, пап, — ответил тот.
— Хм, а откуда такое называние?
— Сергей дал. Вроде как это название из старой книги одного писателя-фантаста.
— И по сути, как я понял, это маленькие такие роботы, которые восстанавливают человека полностью?
— Наноботы называются, пап. И не совсем полностью. Если мозг был разрушен, то, даже восстановив его в полном объеме, личность человека мы потеряем. Конечно, всегда можно записать новую поверх, но технология еще не отработана и запросто может быть наложение старой личности на новую. Человек просто сойдет с ума.
Кроме того, если результатов предварительного сканирования объекта нет, то боты действуют по усредненной программе, то есть если, к примеру, у человека было два сердца, то они уничтожат второе.
— Подумать только до чего наука дошла, — покачал я головой.
Да мы решили их всех воскресить. Заодно и проверим новую экспериментальную технологию.

— А что с твоей любимой игрушкой? — я с опаской посмотрел на фигуру за его спиной.
— А Нефертити, — сын с довольным выражением лица повернулся к своему созданию. — Ей я несколько лет тому назад, в порядке эксперимента, прикрепил эти электропротезы, — он указал на механические конечности, приделанные к женскому торсу. — И в принципе я ими доволен. Она снова мой телохранитель, как когда-то давно.

— Ну, а теперь с ренегином я думаю отрастить ей новые руки и ноги. Если мне не понравится, то могу снова их отпилить. Это будет даже интересно, повторить экзекуцию, — он усмехнулся. — Только вот, — Денис слегка погрустнел, — боюсь, ничего не получится. Отдрессирована она на славу, глубинные изменения личности зашли слишком далеко, и прежнюю Яну мне не реабилитировать. Проще будет новую личность записать. Возможно, займусь этим, когда технологию допилим.
— А расскажи, что еще можно с помощью наноботов сделать? — попросил я сына.
— Ну, всякие раны довольно быстро залечивать. Изменять форму тела. Нарастить мышцы там. Жирок согнать. Прощайте изнурительные тренировки в спортзалах, — он усмехнулся. — Самочувствие всегда хорошее будет. Что еще…
Денис задумался на секунду, а потом как будто решившись, продолжил.
— Есть еще одно многообещающее исследование, которое ведет несколько моих специалистов. Все это засекречено по самому высшему грифу, так что об этом никому. Наноботов можно задействовать для выработки электричества. Не очень большого по мощности, и ненадолго, в импульсном режиме, но возможность такая есть. Реального применения этому проекту пока нет, но планы грандиозные. Потенциально можно будет молнии из пальцев пускать. Ну, мы пока работаем над этим…
— Но на настоящий момент можно только вылечивать болезни и раны, да изменять внешность, — решил уточнить я.
— Ага, — тот кивнул. — В определенных пределах конечно.
— Ну и это уже немало, — покачал головой я, в очередной раз изумляясь величию человеческого гения.

Наступала эпоха могучих мужчин и прекрасных женщин…



Часть IV. Интернат. Пара лет спустя.

Как известно, в закрытом социуме происходит распределение ролей. Альфы, беты, гаммы, эпсилоны, и, наконец, омеги. Мне стало интересно, а что произойдет, попади Программа Всевластия в руки такого омеги.


1. Неожиданное приобретение.

Я плакал, убежав в кусты. Старшие мальчишки, подзуживаемые девчонками, снова издевались надо мной, и я смылся из здания общежития. Мне было непонятно, почему они до меня докапываются. Было больно и грустно.
Я сидел в своем укромном месте, обхватив колени руками. Камешки на земле впивались в форменные штаны, но мне было все равно. Было темно и холодно.

Движение, появившееся вдалеке, привлекло мое внимание. Темная высокая фигура двигалась по дорожке интерната.
«Кому не сидится сегодня дома? Кто-то из учителей?» — подумал я.
Тут я узнал его. Это был Куратор. После его жуткого суда девчонки одно время подуспокоились, но спустя какое-то время снова принялись за старое, только уже чужими руками. Они подзуживали мальчишек, чтобы они издевались над другими. Жертвой этих отношения я и стал.

«Может пожаловаться ему?» — мелькнула мысль, но тут же ушла. Стукачей активно не любили, и они становились отверженными. Поэтому я просто проводил его взглядом.

А он между тем не уходил. Дойдя до скамейки, он уселся на нее и стал просто сидеть, время от времени поглядывая на часы. Видимо ждал чего-то.

С другой стороны появилась другая фигура. А это кто? Присмотревшись, я узнал одного из мальчишек, учившимся в параллельном потоке. Кажется на класс выше меня. Он ничем не выделялся, насколько я знал. Он подошел к скамейке и сел возле Куратора. Они заговорили. Что Куратору до него?
«Подойду поближе», — решил я. Осторожно, стараясь не шуметь, я подкрался так, чтобы слышать разговор. Густые кусты надежно скрывали меня.

— Ну что, внук? — расслышал я. — Как учеба? — голос у Куратора был необычно ласков.
— Да нормально все.
— Ясно, — Куратор, неожиданно оказавшийся дедом, немного помолчал. — В общем, Максим скоро новогодняя вечеринка в замке, и ты приглашен.
— Да я бы здесь лучше. Тут у меня много друзей, а что мне там с вами взрослыми делать? — видно паренек не сильно хотел домой. Обычно за предложение побывать с родителями дома ухватывались руками и ногами.
— Я знаю, ты сильно с Сережей поругался в вашу крайнюю встречу.
— Да у бати вечно какие-то тайны от меня. Достали, — паренек сплюнул. — Ладно, деда, пойду я.
— Погоди, — вздохнул тот. — Сережа мне сегодня звонил. Решено ввести тебя в Ближний Круг.
— Что?! — Максим был явно шокирован. — Меня? В таком возрасте?
— Ну да, рановато, я тоже ему говорил, — дед вздохнул, — но тот настоял на своем. Так что цени оказанное доверие. И на вот, — он достал из кармана какую-то коробочку, — держи подарок. С Новым годом.
Паренек осторожно взял коробку и раскрыл ее. Его глаза расширились. Мои тоже. Он вынул оттуда и сейчас держал в руках мобильный телефон последнего поколения. Мечту каждого пацана.
— Я так понимаю, что тут Программа Всевластия установлена, — спросил Максим дрожащим голосом.
— Да, с полным допуском, — дед был мрачен. — Правила пользования знаешь?
— Да, конечно, — ответил тот, не отрывая взгляда от телефона. Пальцами он задумчиво поглаживал его.
«О чем это они?» — с удивлением подумал я. «Нет мобилка конечно красивая, но как-то он слишком уж напряженно отнесся к нему».
— Дед, — голос паренька изменился, стал напряженным. — Я не могу принять это. Я хочу сам всего добиться, понимаешь?! Сам! Без этих ваших читерских способов.
— Не дури, — жестко ответил тот. — Рано или поздно ты все равно бы вошел в Ближний Круг и получил доступ к Программе. Так что бери, разбирайся, владей. Только постарайся не убивать и не калечить никого. Излишнюю жестокость Сергей не приветствует, сам знаешь. После суда он сам не свой несколько дней ходил.
— Знаю, — мрачно кивнул ему внук.
— Все, пока. На Новый Год можешь не приезжать, как хочешь. Но потом, через три недели, будет общее собрание всего Круга, где ты будешь представлен остальным. А пока разбирайся с Программой и не отсвечивай мне тут.
Куратор резко встал и зашагал обратно.
Максим проводил его взглядом, потом взгляд его упал на смартфон, лицо его зло исказилось и с криком «Да пошли вы!» он зашвырнул подарок в кусты, и так же как дед до этого развернулся и зашагал в обратном направлении.
Я еле дышал. Что сейчас произошло? Что-то мне подсказывает, что это не простой телефон, что тут скрыто что-то большее.
Мобилка упала недалеко от меня и, чуть-чуть пошарив, я ее нашел. Черный холодный прямоугольник увесисто лег в руку. Я воровато огляделся и включил его. Быстро промелькнула заставка. Хм, вроде обычный набор программ, ничего необычного. О чем же они говорили? Тут мое внимание привлекла иконка программы со спиралькой на ней и названием «Всевластие». Недолго думая я запустил ее. На экране появилась большая кнопка с надписью «Базовый режим», кнопки поменьше с надписью «Императивы», «Избранное» и кнопка со знаком вопроса.



«Почитаю инструкцию», — решил я. От прочитанного у меня глаза на лоб, что называется, полезли. Я думал такое только в порнорассказах и японском хентае встречается. По сути, у меня в руках был инструмент, с помощью которого можно управлять людьми. От открывшихся возможностей захватывало дух.
«А ведь я смогу отомстить всем тем гадам, которые надо мной издевались! Ахаха!» — я злорадно засмеялся.

«Так, на ком бы испробовать», — я завертел головой. О, как раз мимо пробегал по своим делам какой-то первоклашка.
— Эй, пацанчик. Иди-ка сюда, — повелительно окрикнул я его. Мандраж от предстоящего действа охватил меня.
Тот остановился и боязливо приблизился, остановившись метрах в пяти.
— Чего надо? — спросил он со своего места, глядя на меня исподлобья. — Денег у меня нет.
— Глянь-ка сюда, — я развернул смартфон в его сторону, одновременно нажимая кнопку «Базовый режим». Тот застыл, взгляд стал стеклянный, лицо приобрело бессмысленное выражение.
— Деньги есть? — спросил я, убирая мобилку в карман .
— Да, — медленно кивнул тот.
— Давай сюда, — приказал я.
Тот запустил руку во внутренний карман форменной куртки и достал свернутый пакетик, в котором лежал тощий рулончик свернутых купюр.
— Молодец. А теперь забудь об этой встрече. Проснись и беги дальше куда хотел.
Лицо мальчика прояснилось. Не обращая на меня внимания, он развернулся и припустил бежать в прежнем направлении.

«Все работает», — я потер руки в предвкушении. «Так, для начала мне понадобится охрана».
Я направился в сторону тренажерного зала, где занимались ребята бодибилдеры.


2. Медсестра.

Было уже время отбоя и в интернате было пустовато. Бодибилдеров я выхватил уже в конце тренировки, перед закрытием. Мы небольшой группой шли к зданию школьной поликлинике. Там, на первом этаже была собственно сама поликлиника, а на втором жила медсестра. Это была красивая тетка с зрелыми тяжелыми грудями и широкими бедрами. Небольшой животик, который нисколько не портил фигуру. Ее ухоженное тело было частым предметом моих фантазий. Его можно было наблюдать в интернатовском бассейне, куда она приходила поплавать после работы. В общем, мне захотелось лишиться девственности именно с ней. А еще ее надо было наказать за одну плохую вещь, которую она мне сделала.

— Императив «Безволие», — тыкнул в лицо я ей мобильником, когда она открыла дверь. Одета медсестра была в домашнюю блузку и штаны. Она застыла с недоуменной гримаской на лице. Судя по инструкции этот императив обездвиживал объект, но не до конца, затруднял его речь, и при этом оставлял в полном сознании. А мне хотелось, чтобы она полностью осознала свою ошибку и за что получит наказание.

— На кровать ее, — скомандовал я своим бодигардам. Те подхватили ахнувшую женщину, внесли ее внутрь, нашли спальню и кинули на кровать, растянув конечности в стороны.

Она слегка брыкалась и тихо стонала: «Нет. Нет. За что? Стойте, ребята». Я рывком запрыгнул на кровать, встав у нее между ног.

— Вам повезло Инна Анатольевна. Вы удостоены чести лишить меня девственности, — со смешком сказал я, расстегивая ее блузку.
— Что? Нет, нет! — вскрикнула женщина.
— Я бы хотел, чтобы вы знали, что когда вы сегодня не дали мне справку и освобождение от школы, то отправили прямиком в ад. И сейчас кусочек этого ада предстоит испытать вам, — я наконец распахнул блузку и, стянув бюстгальтер вниз, принялся грубо лапать ее грудь.

Она слабо трепыхалась подо мной. А я содрал с нее штаны и, вытащив свой давно стоявший как каменный член, попытался засадить ей. Но не тут то было, у нее там было сухо, она вся сжалась, и моему пенису было просто больно заходить в нее.
— Вот, гадина вы, Инна Анатольевна, — сказал я с чувством и ущипнул ее за сосок. Медсестра взвизгнула. Хм, мне показалось? Нет, сосок действительно увеличился. Из интернета я конечно знал о половом акте и как он в теории происходит, но особенности женской физиологии для меня были все еще секретом. Я понимал, что нужно ее как-то заставить расслабить промежность, и чтобы там стало влажно, но что именно делать не знал. Хорошо хоть, что строение женских половых органов я знал, погуглив как-то в интернете. Пока я раздумывал, что делать дальше, то, как-то сам по себе, автоматически, принялся щипать ее за соски, с удовольствием наблюдая, как они увеличиваются в размерах, и кожа на околососковых кружках становится пупырчатой.

А впрочем, что это я думаю. Семь бед — один ответ. Я оставил пока Инну Анатольевну и, взяв мобилку в руку, принялся листать список императивов. Вот этот, пожалуй, подойдет.

— Императив «Слуга», — сказал я, вытянув руку со смартфоном в направлении медсестры. В следствии воздействия программы лицо женщины, смотревшей на меня со страхом и ненавистью, пошло волнами и выражение на нем, как по волшебству, изменилось на угодливое, а губы сложились в слащавую улыбку.
— Да, Хозяин. Чего желаете? — спросила медсестра меня нежным голосом.
— Отпустите ее, — велел я бодибилдерам, так и державшим ее до сих пор.
— Желаю потрахаться. Разогрей себя, и помоги вставить тебе, — пусть она сама поработает.
— Конечно, господин, — подобострастно воскликнула женщина. Правая рука ее нырнула к промежности и стала ласкать клитор и влагалище, а левой она принялась оглаживать свои большие груди и пощипывать соски. Результат последовал незамедлительно — грудь покраснела, соски встали торчком, увеличившись еще больше, половые губы набухли. Она раздвинула их пальцами, раскрывая вход в свою пещерку, и хрипло прошептала:
— Прошу, господин. Я готова принять вас.
Вот, теперь другое дело. Член из-за обилия смазки легко скользнул внутрь влагалища. М-м, кайфец. Я аж зажмурился от удовольствия, и принялся наяривать ее, загоняя пенис как можно глубже. Инна Анатольевна подмахивала и сексуально постанывала.
Быстро подоспела разрядка. Загнав член максимально глубоко, я выплеснул семя ей внутрь. Отвалившись от сладострастно изгибающегося тела, я оперся о локоть, наслаждаясь моментом. Медсестра тут же замерла в ожидании моих дальнейших действий. Она учащенно дышала. Ноги ее были раздвинуты, из влагалища мутными каплями стекала моя сперма. Груди, поддерживаемые бюстгальтером, стояли, как две башни с коричневыми навершиями эрегированных сосков на вершинах. Увеличенный набухший клитор торчал, показавшись из-под капюшона. Половые губы стали красного цвета. Лицо было обращено ко мне. Глуповатая улыбка, так и не сходила с него в течении коитуса. Глаза женщины, как у куклы, моргали веками луп-луп. М-да, по-видимому, она сейчас как послушный манекен, сделает все, что я захочу. Меня это устраивало.
— Сейчас тебя ждет сеанс болетерапии, — объявил я ей. Та вздрогнула, с лица на мгновение сбежала улыбка, но она быстро овладела собой и покорно кинула. — Где у тебя тут иглы?
— Внизу в приемном кабинете, — ответила Инна. — Принести? Я быстро.
— Давай, — кивнул я. — Да и разденься уже полностью.
Пока она бегала вниз, я сходил на ее кухню. Женщине предстояло нелегкое испытание.

* * *

На кухню я пришел, чтобы найти что-нибудь длинное острое, что-то типа спицы… О, шампуры. Это подойдет. Я взял один. Уже разворачиваясь к выходу мой взгляд упал на странный прибор скромно висевший в углу на крючке. Заинтересовавшись я подошел поближе. Прибор напоминал паяльник, только на месте нагревательного элемента вместо обычного стержня, как у большинства паяльников, там была спираль. Хм, возьму-ка я его, спрошу у медсестры что это.
— Это кипятильник, господин, — сказала мне она. — От бабушки остался. Я им не пользуюсь, нет необходимости. Да и страшновато это, ведь в нем нет никаких предохранителей. Неужели вы, господин, не знаете, что такое кипятильник? — в ее голосе появилась насмешливая интонация.
— Так кое-кому тут хорошая порка не помешает! — объявил я ей. — Согнись в поясе и обхвати ноги руками.

Я принялся хлестать своим ремнем по ее выставленным упругим ягодицам. Мышцы под кожей женщины играли. Медсестра поскуливала и ее попка рефлекторно сжималась после каждого удара. Дырочка ануса пульсировала. Привлеченный этим, я прекратил порку и подошел поближе. Брезгливо было лезть туда рукой, поэтому я взял шампур и неострым концом ввел его внутрь. Женщина застонала. Пальцы рук, вцепившиеся в ноги, побелели от напряжения. Раскрывшаяся дырочка показала пульсирующую розовую плоть, на вид совсем как во влагалище. От вида выпоротой задницы медсестры и волнующей задней дырочки , член опять принял боевое положение. Захотелось вставить его ей внутрь, но было брезгливо, и я решил использовать ее рот.
Обойдя ее, я сжал рукой ей челюсть, и направил своего дружка ей внутрь. Женщина старательно принялась сосать мне, облизывая яйца и помогая себе рукой., Когда я нажимал ей на затылок, то она заглатывала член полностью, утробно урча.

Разрядившись, я решил наградить ее за старание:
— Ты заслужила, чтобы я отметил тебя особенно. Согласна? — спросил я ее, втыкая кипятильник в розетку и ожидая, пока он раскалится.
— Да, Господин. Я с радостью приму вашу метку, — покорно кивнула женщина.
Я приказал ей лечь на живот и замереть неподвижно. Уселся на нее сверху и принялся выжигать на ее спине надпись «Fuck Toy». Неподвижной остаться она не смогла и принялась брыкаться и извиваться подо мной. Пришлось опять позвать бодиков, чтобы те ее подержали. Впрочем, она все равно дергалась достаточно интенсивно, чтобы надпись получилась размазанной. В конце я вынул кипятильник из розетки и отложил в сторону, пусть пока полежит.

— Поблагодари за то, что я тебя пометил, — приказал я ей.
— Спасибо Господин, — кивнула она. Лицо ее было все в слезах. Голова ее вертелась, она пыталась разглядеть надпись на ее спине.
— Готова к продолжению?
Та вздрогнула и сжалась, но снова послушно кивнула.
— Тогда давай поиграем в дартс, сядь лицом ко мне на стул. Груди выставить.

Я сел напротив и принялся метать принесенные ею шприцы в ее же груди, целясь в соски. Женщина при каждом удачном броске вздрагивала, что затрудняло мне попадания. Еще она громко взвизгивала, когда игла впивалась в нее. Наконец мне это надоело, и я приказал бодикам связать ее покрепче и заткнуть рот. Те выполнили приказание. Ноги медсестры примотали липкой лентой к ножкам стула, а руки той же лентой скрепили за спиной (я отметил как красиво выпятилась грудь от этого) и примотали торс к спинке стула.

И, чтобы ее визги мне не мешали, в рот воткнули кляп. Теперь процесс пошел намного легче. Шприцы были очень легкие, тем не менее, с десяток их воткнулось, а несколько особо удачных бросков вошли прямо в соски. Показались капли крови. Они смешивались со слезами и слюной капающим на грудь и стекали вниз, оставляя красные дорожки на теле.

— Хорошо, а сейчас продолжение! — провозгласил я, когда шприцы закончились. Встал и, взяв принесенный шампур, принялся протыкать Инне Анатольевне грудь сбоку. Шампур пронзил ее достаточно легко, я даже не ожидал. Из мест проколов потекла обильно кровь. Несчастное создание, запрокинув голову, протяжно завыло в кляп.

Отойдя на пару шагов назад, я придирчиво осмотрел свое творчество:
— Так надо прижечь место прокола, ведь вы как обладатель медицинского образования должны знать, что это обеззаразит рану.
Я взял все тот же кипятильник, найденный прежде у нее на кухне, и, воткнув его обратно в розетку, подождал, пока он раскалится. А потом вытащил шампур из одной груди, повесил раскаленный кипятильник на него, и воткнул шампур обратно.
Жар от кипятильника быстро передался по металлу шампура в ее груди, поджаривая сиськи медсестры изнутри. Инна Анатольевна завыла еще громче и бешено заизвивалась в путах. Шприцы, так и торчавшие до сих пор в грудях, просто поотлетали в стороны. Ее мышцы вздулись, врезаясь в липкую ленту. Ножки сильно стучали о пол, когда она раскачивалась, дергаясь из стороны в сторону. Стул заскрипел, затрещал разламываясь. Запахло жареным мясом. Я отошел на всякий случай подальше, принявшись с интересом наблюдать за разворачивающимся действием.
Груди женщины тряслись, от шампура и кипятильника слышался непрерывный металлический лязг. Из мест проколов появился дымок. Все тело ее тряслось, глаза были выпучены, ноздри раздувались, жилы на шее вздулись. Вой сменился на прерывистый хрип. Стул трещал, но пока держался.
«Бум!», — она свалилась на бок, забилась телом о пол, Раздался треск, спинка стула не выдержала первой и медсестра, ощутив некую степень свободы, заизвивалась, как змея, пытаясь освободиться. Запястьями она нащупала острые края отломанной спинки и принялась перетирать ленту о них. Наконец ей это удалось, она освободила руки и резким рывком, издав хриплый рев, вырвала шампур из груди. Струя крови вырвалась из раны. Упав на пол, она вынула кляп, обняла свои несчастные груди, зажав пальцами раны, и зарыдала.

В это время кипятильник, отброшенный в сторону, издал зловещий треск и лопнул в районе рукоятки. Видимо часть нагрева, уходившая до этого в плоть, преодолела предел прочности заложенный в конструкцию и она таки не выдержала. Прибор подпрыгнул и упал обратно на пол. При этом он коснулся обнажившимся проводом с оплавившейся оплеткой тела женщины. Последовала голубая вспышка, раздался щелчок выбитых пробок, и наступила темнота.
Достав из кармана мобилку, я включил на ней режим фонарика. Медсестра неподвижно лежала на боку изломанной куклой. Подойдя поближе, я осторожно потыкал ее носком ботинка. Та слегка пошевелилась и застонала:
— Простите, господин, но эта боль слишком сильна для меня. Я не могу ее терпеть, — прокашляла она, подняв голову и просяще глядя.
— Ничего ты молодец, — похвалил я ее, и одобрительно потрепал по голове.

Развлекаться с медсестрой я решил закончить. Можно было конечно продолжить с ней безудержный трах и сексуальные пытки, но девственности я, как и планировал, лишился, а в интернате меня ждали красивые сладкие одноклассницы. Правда они об этом пока не догадывались, но вскоре все изменится.
В моей голове сложился план, как совместить месть и сексуальное насилие над надменными грудастыми сучками в одном акте. Но для начала мне требовались еще помощники, и я двинулся к зданиям общежитий.


3. Ночная побудка.

Вика лежала после отбоя в своей мягкой постели и учила уроки. На новогодние каникулы математик задал очень много домашки, так что она не выключала свет настольной лампы, и сейчас пыталась сосредоточиться на формулах.
— Вик, заканчивай, пожалуйста, спать мешаешь, — жалобно послышалось с соседней кровати. Девочки спали по четырем разным углам, но свет доходил и дотуда.
Вздохнув, Вика выключила свет и завозилась, устраиваясь поудобнее. Пожалуй, действительно пора спать. Мозги уже не работают совсем, да еще и плечи разнылись.

После курса увеличения груди она стала обладательницей двух увесистых сисек смотрящих вперед с полным пренебрежением к законам гравитации, но все-ж-таки они были весьма тяжелы, и это создавало дополнительную нагрузку на плечи. Еще поначалу выросшие груди очень мешали ей на уроках физкультуры, тем, что изменился центр тяжести и тем, что они прыгали вверх-вниз при попытке пробежаться или на играх с мячом. Но потом она, последовав советам старших девочек, приноровилась туго обвязывать их, так что они почти не мешали.

С точки зрения одноклассниц результат стоил мучений. Стоило только отметить похотливые взгляды, которыми их стали одаривать мальчишки из класса, когда у них бывали совместные уроки, и все сомнения по поводу принятого решения испарялись. Но цель Вики была пробиться вперед не телом, а мозгами.
Но, некоторые девочки решив, что результат стоит того, пошли намного дальше обычного увеличения и стали обладательницами огроменных шаров размеров с головы. Над ними так и шутили, что, мол, они трехголовые драконихи.

В последнее время пошло всемирное усиление патриархата. Всех представительниц женского пола сместили с большинства руководящих постов, оставив только маленькие и незначительные должности. Оправдывали это тем, что женщины из-за месячного цикла нестабильно работают и это может привести к ошибкам или даже катастрофе. Также постепенно позакрывались все феминистические организации, расплодившиеся по миру, а их представительниц, периодически будоражащих мир своими выходками, стало не слышно и не видно. Теперь обычным девушкам, чтобы их взяли на работу, приходилось демонстрировать действительно блестящие результаты в учебе и незаурядный ум. Кроме того соотношение количества девушек относительно мужского населения росло не по дням, а по часам, и ходили упорные слухи, что правительство хочет разрешить практику многоженства.

"Интересно, а Максиму я могу понравиться?", — думала Вика, лежа с закрытыми глазами. "Я бы не отказалась выйти за него. Он красив и видно, что родители богаты. Согласна даже на еще одну жену рядом с ним, только чтобы я была главной, разумеется. Пожалуй, стоит прощупать почву с ним на предстоящем новогоднем балу".
Улыбаясь своим мыслям, и представляя себе, как она танцует с ним в паре, и как все на них смотрят завистливыми глазами, Вика постепенно погрузилась в сон.

* * *

Пробуждение было не из лучших. Ее внезапно схватили чьи-то руки и, спеленав прямо в одеяле, понесли куда-то. Вика естественно попробовала вырываться и кричать, но все бесполезно. Вокруг она слышала также другие девичьи визги и шум от попыток вырваться. При этом похитители вели себя абсолютно бесшумно. Поняв, что попытки вырваться бесполезны, Вика попыталась расслабиться и успокоиться, чтобы собрать силы для решающего рывка, когда придет время.
"О, мы вышли из корпуса", — определила она по прохладному воздуху овеявшему ее ноги высунувшиеся наружу из свертка. Постепенно кусок одеяла, закрывавший лицо сполз, и она увидела, кто ее нес. "Да это же мальчишки с нашего класса и параллельных потоков", - узнала она. "Вот этого, кажется, я знаю".
— Вадик? — заговорила она, — Вадик, это же ты? — Что вы делаете, а?! Поставьте меня немедленно!
Никакой реакции. Ребята продолжили также размеренно шагать.
— Стоять! — крикнула девочка громко, и снова никакой реакции. И тут она увидела в свете фонаря, под которым они проходили, их лица и это наполнило ее сердце страхом. Никакого осмысленного выражения. Безвольно отвисшая челюсть, нитка слюны свисавшая с подбородка, взгляд устремленный в одну точку, и механические движения словно у роботов. Вике стало ясно, что докричаться до них невозможно.
"Наверно они под воздействием какого-то наркотика", — подумала она. "Делать нечего, придется ждать лучшего момента, а пока постараюсь взять себя в руки".
Постепенно стала понятна цель их путешествия. Это было здание бального зала — большое пустое помещение, и именно там планировалось организовать новогодний бал. Внутри уже должна возвышаться большая поддерживающая конструкция для елки, на которую потом навесят ветки и иголки.
Она оказалась права. Их принесли в зал и, рывком содрав одеяло, поставили на ноги. Удерживая ее за заломленные назад руки, отчего Вике пришлось чуть прогнуться, одноклассники неподвижно замерли по бокам. Постепенно помещение заполнялось. Горел верхний свет, позволяя в деталях увидеть происходившее. Всех принесенных девушек выстраивали в шеренгу и вставали по бокам, удерживая их от попыток сбежать. Некоторые похищенные пытались освободиться, пинали ребят свободными ногами, но быстро убеждались, что это бесполезно, что они сейчас как манекены и абсолютно не чувствительны к боли.
В зале было прохладно и соски Вики затвердели, натянув ткань ночнушки.
"Что же дальше?", — думала она. Вокруг все похищенные девочки переговаривались друг с другом испуганно пытаясь выяснить не знает ли хоть кто-то о том, что происходит, но естественно бесполезно, никто ничего не знал. Некоторые плакали.


4. Омега и его страсть.

Все девочки, когда достигали полового созревания, отправлялись на программу увеличения груди. Несмотря на то, что туда никого не заставляли идти, и дело это было сугубо добровольным.

И было весьма возбуждающе наблюдать, как за считанные месяцы они из плоскодонок становились фигуристыми куколками. Хотя, если на девочках с обычным или плотным телосложением большая грудь смотрелась более-менее уместно, то на худышках это выглядело неестественно, как будто арбузы прикрепили к палке.
Еще они увлекались подшиванием формы, приталивая пиджачок и укорачивая юбку до невозможности. И когда такая девица гордо дефилировала по школьному пространству, то мы, мальчишки, сглатывали слюну, тараща глаза на гордо выставленные вперед подрагивающие шары, затянутые в провокационно обтягивающую белую блузку. Казалось, что пуговички на ней не выдержат натиска и еще чуть-чуть и отлетят высвобождая из своего плена упругие тяжелые холмы горячей плоти…
Вдобавок к этому в последнее время женская часть интерната, взяла моду носить корсеты, добиваясь, таким образом, осиных талий.

И теперь все эти сексуальные куклы, все они были выстроены в этом зале и ждали меня.
«Прекрасно», — я потер руки. Меня охватило какое-то лихорадочное возбуждение, стирающее все границы морали. Ощущение пугало, но одновременно было захватывающим и приятным. Я ощущал себя, если не всемогущим, то максимально близким к этому состоянию. Ведь все эти люди, которые там собрались они могут выполнить любой, абсолютно любой мой приказ.
«Что ж, пора выйти к ним, порадовать народ».
Я повелительно махнул рукой школьным силачам, которых определил в носильщики моей драгоценной персоны.

* * *

Вика встрепенулась, вот что-то начало происходить.
Зал уже давно заполнился. По прикидкам, здесь собралось около четверти всех учащихся всего интерната, в основном старшие классы. Приведенных девушек деловито связывали и ставили на колени несмотря на их жалобы и протесты, а потом отправлялись за новой порцией.
Но вот из дверей, ведущих в подсобные помещения, показалась процессия. Восемь полуобнаженных мускулистых пареньков («кружок бодибилдеров», — узнала их Вика) тащили носилки, на которых на горе подушек восседал кто-то показавшийся ей смутно знакомым.
«Да это же наш классный мальчик для битья!», — с изумлением поняла девочка.
— Миша, — крикнула она, чтобы привлечь его внимание. Тот сразу же повернулся к ней, и Вике стало не по себе от его хозяйского взгляда, и улыбки мелькнувшей на губах. Она с холодком в животе поняла, что идея окликнуть его была не из лучших.

* * *

Когда я услышал оклик со стороны и увидел от кого он пришел, то очень обрадовался. Вика была моей мечтой. Красивая, стройная, уверенная в себе. Меня тянуло к ней, как мотылька тянет на свет, который сжигает его.
Когда весь класс травил меня, нещадно смеясь надо мной во время издевательств, то она в этом участия не принимала, и даже наоборот могла повелительно прикрикнуть на ребят, чтобы оставили меня в покое, и те ее слушались. Подойти и сказать о своих чувствах я естественно не решался, лишь в своих мечтах представляя себя с ней.
Я спрыгнул с носилок и подошел к ней. М-м, девочка и так хороша, а уж как сексуально выглядит в тонкой ночнушке на голое тело. Ткань плотно облегала ее выдающийся бюст, и затвердевшие крупные соски казалось так и норовили проткнуть ткань насквозь. Босиком она стояла на одеяле, в котором ее принесли. Тело покрылось гусиной кожей, ну да, здесь не жарко. Ничего скоро тут все согреются.

— Миша, что происходит? — спросила меня Вика, когда я приблизился. — Что со всеми ними случилось?
— Случилось? О, они стали все моими послушными куклами, с которыми я могу делать все, что захочу. Но это все неважно, а важно то, что я хочу предложить тебе быть со мной и рука об руку править ими. Ты как, согласна?
— Править? — Вика помотала головой, как будто пыталась развеять наваждение. — Э-э, Миша, проснись! Это какой-то безумный кошмар. Так нельзя — ведь это насилие! Тебя накажут! — воскликнула она.
— Накажут? — горько усмехнулся я. — А разве моя жизнь до сих пор не была одной лишь чередой наказаний? Каждый день, неизвестно за что, надо мной издевались, смеялись. Хватит с меня! Я намереваюсь наказать обидчиков максимально жестко, так чтобы они никогда и никому вреда больше не причинили. И еще раз спрашиваю, ты со мной, или нет?
— Нет! — Вика отрицательно покачала головой. — С тобой что-то не так, остановись, пожалуйста, — попросила она меня, глядя прямо в глаза. — В классе это была только игра!
— Игра?! Сейчас я им устрою игру. Я их самих превращу в игрушки, — я обвел глазами зал вычленяя в нем ненавистных гадов, отравивших мне жизнь. — Скоро ведь новый год и завтра должен быть новогодний бал, с елкой и танцами. Так вот, спешу тебя обрадовать, бал состоится сегодня и сейчас, и елочка на нем тоже будет, но игрушками на ней будут не блестящие шарики и мишура, а кое-что, точнее кое-кто, поинтереснее.
— Что ты имеешь ввиду?
— Я их самих развешу на елочном каркасе, разве не ясно? И, кажется, я знаю, кто у нас будет звездой на верхушке елки, — я смерил Вику взглядом. — Не хочешь быть со мной, так не достанешься, значит никому.

Я перестал обращать внимание на ее лепет и забрался опять на носилки, встав с телефоном так, чтобы меня все видели.
— Внимание! Всем смотреть сюда, — гаркнул я, одновременно запуская Программу. — Императив «Приспешник».
Лица напротив меня поменяли свои выражения. Девочки перестали плакать и вырываться и встали прямо, а ребята перестали напоминать оживших манекенов. На всех лицах появилась отстраненная полуулыбка. Вся толпа внимательно уставилась на меня.
— Можете отпустить и развязать девочек, — скомандовал я ребятам. — Значит так, для нашего новогоднего вечера предлагаю всем раздеться догола. Одежду можете положить к стенам.

Прошелестела ткань, когда они все синхронно начали раздеваться. Очень быстро напротив меня образовались шеренги обнаженных подростков. Тяжелые гипертрофированные груди, длинные ноги, гладкие промежности, стройные тела у барышень. Пацаны были все поголовно физически развитые вследствие интенсивных занятий спортом в интернате.

Краем глаза я заметил какое-то несоответствие. Повернув голову, я увидел, что Вика стояла с закушенной губой и напряженным лицом, держась за подол ночнушки. Опаньки, оказывается возможно сопротивляться Программе. Удивительно. Видимо она очень волевой человек. Ладно, не беда, пойдем другим путем.
— Эй, — позвал я своих мускулистых носильщиков. — Разденьте эту девушку и свяжите руки и ноги сзади.
Те понятливо кивнули, а я опять развернулся к своим послушным куклам.
— Так, сейчас начнутся танцы, но пока нам нужно позаботиться о елке. Ты, ты, ты…, — я стал невежливо тыкать пальцем в своих обидчиков и обидчиц, — приказываю вам подняться на елочный каркас. Ребят, свяжите их, как я велел вам ранее, — велел я бодибилдерам, которые уже закончили паковать Вику, — ну вы знаете, как я говорил ранее. — Только одно уточнение — эту связанную красна девицу надо поместить на вершину елки, вместо звезды. Исполнять! — те вновь кивнули.

— Дорогие одноклассники и одноклассницы, — торжественно обратился я вновь к толпе. — Сейчас состоятся новогодние танцы. Я привел вам ди-джея, сейчас он подключит аппаратуру, и мы начнем.

А мне пора и о своем удовольствии позаботиться. Я выбрал четырех самых красивых девчонок и велел им приблизиться.
— Лижите мне член, — велел я им.


5. «Елочка, зажгись!»

Обнаженные тройки кружились в ритме танца. От близости голых девчонок у всех ребят произошла эрекция и сейчас они тыкались напряженными членами в нежную девичью плоть. Руками же блуждали по всем доступным местам — груди, киски, попы. Девочки взвизгивали и забавно дергались, если они забирались слишком глубоко, но отодвинуться не смели — мой приказ насчет танцев был однозначен. Все раскраснелись от движений, а может от стыда.

Пока четыре красавицы ласкали меня, я любовался елкой. Символ нового года получился что надо. В четыре этажа растянутые в позах морской звезды мальчишки и девчонки. Торсы охватывал пропущенный под подмышками тонкий шнур. Широко расставленные ноги были также привязаны к каркасу. Руки же моих обидчиков были почти свободны. Почти, потому что от запястий ребят к грудям соседних девиц тянулись тонкие шнуры. Оканчивались они петелькой, взявшей сосочки барышень в тугой плен.

Теперь, если кому-нибудь из учеников захочется дернуть рукой, то сосок, к которому привязана рука, вытянется в длину. А если пареньку вздумается устроить испытание нежного кусочка плоти на прочность, и он дернет посильней, то вполне вероятно, что сосок просто оторвется.



Но, на самом деле, на их месте я бы побоялся так делать, ведь от запястий девочек к промежностям ребят тянулись точно такие же веревки, но присоединялись они уже к мошонкам пацанов. И если уже ученице захочется дернуть со всей дури, то паренек останется без яичек и погибнет от потери крови.
А вершину елки венчала моя несбыточная мечта — Вика. Девица была связана кабанчиком. От этого ее тяжелые крупные груди выпятились вперед, а соски торчали, несмотря на отопление, тут было довольно прохладно. Она стояла коленями на решетчатой конструкции, а влагалищем была насажена на палку, на которой должен быть фонарь в виде звезды. Вот только сам плафон звезды я распорядился снять, а саму сучку насадить на лампу. Теперь, если подать электричество, то ей очень быстро станет жарко в промежности, а потом она начнет буквально поджариваться изнутри. Рот девочке предусмотрительно заткнули, а то боюсь, оглохнем от ее истошных воплей.

***

— Друзья мои! — воскликнул я, одновременно давая отмашку ди-джею, чтобы приглушил музыку.
Обнаженные танцующие тинейджеры стали останавливаться и поворачиваться в мою сторону. Раскрасневшиеся лица улыбались, и я заметил, как руки парней как бы невзначай ласкают девушек за груди, а кое-кто вообще беззастенчиво полез им в промежность. Девушки, впрочем, в долгу не оставались, и многие уже поглаживали ребятам поднявшиеся члены.
— Друзья мои! — повторил я. — Пришло время, наконец, зажечь нашу елочку!
Мне зааплодировали и согласно заулюлюкали.

— Помните, надо прокричать: «Елочка, зажгись!» Итак! Три-четыре!
— Елочка, зажгись! — слитный рев голосов сотряс стены.
— Громче! Три-четыре!
— Елочка, зажгись! — старательно рявкнули все.
— Еще громче! Три-и-и! Четы-ыре-е!
— Елочка, зажгииииись! — от прозвучавших децибелов я аж оглох на секунду, и дал знак ди-джею, чтобы он начинал. Тот повернул выключатель, тем самым подавая ток на металлическую решетчатую конструкцию нашей «елочки», постепенно увеличивая напряжение от маленького к большому.
«Елочные игрушки» вздрогнули и недоуменно огляделись. Блаженная улыбка постепенно стала пропадать с их лиц. Они беспокойно принялись перебирать ногами. Но это были еще цветочки, вот сейчас ток дойдет до болезненных величин и они примутся дергаться по-настоящему.
Мой замысел, наказать их за издевательства надо мной, начал свершаться.
Ну, а представление с Викой я приберег напоследок. Ее пьедестал, на котором она сейчас красовалась, был изолирован от остальной конструкции.

Но вот, наконец, от силы тока сдавленно хрипящие содрогающиеся тела стали дергать один за другим руками, чтобы освободиться от мучений. Естественно сначала на пол полетели нежные девичьи соски, и из ран на грудях обильно потекла кровь. От этой боли девицы с силой потянули к себе руки, чтобы закрыть раны. Мошонки ребят неестественно вытянулись, превращаясь в синие шарики с натянутой кожей, и наконец, под аккомпанемент мальчишечьего рева, оторвались от хозяев. Яички на семенных канатиках весело запрыгали на весу и повисли раскачиваясь. Фонтаны крови из разорванных мошонок оросили пол, смешиваясь с каплями крови из ранок на месте сосков девушек. От болевого шока и кровопотери «игрушки» одна за другой впадали в обморок, но от ударов тока продолжали конвульсивно дергаться. Кровавое зрелище. И все это на фоне энергичной музыки и светомузыки.

От вида свершившегося правосудия, от вида свершившейся мести над своими обидчиками, я почувствовал, как какой-то клубок в животе разжимается, почувствовал удовлетворение, как будто сделал большую работу и сделал ее хорошо.
Но это было еще не все. Теперь очередь моей мечты получить наказание за свою недоступность.
— Подать ток на звезду, — скомандовал я ди-джею.

Лампа, вставленная ей во влагалище, была настолько яркой, что весь низ живота девочки засветился, как на рентгене показывая розовую плоть и темные пятна костей. Глаза Вики изумленно распахнулись. Ага, ощутила жар. Она стала, как будто прислушиваться к чему-то. А потом принялась ерзать на стержне, на котором торчала лампа. Недоуменно заскулила, а потом запрокинула голову и тонко обреченно завыла. Кляп приглушал ее, но не полностью. Тело начали сотрясать конвульсии. Тяжелые груди, совершенно непропорционально смотревшиеся на ее худеньком девичьем теле, затряслись, сначала мелкой дрожью, а потом, как будто она оседлала бешеную лошадь, запрыгали вверх и вниз. Темные крупные соски аж размылись от скорости движения. Со стороны казалось, что она захотела вдруг заняться любовью со стержнем уходящем ей в промежность.
Жар лампы постепенно поднимался и вот, наконец, промежность Вики задымилась.
Будь это старой лампой накаливания, то она бы уже превратилась в головешку, но это была энергосберегающая лампа, и температура ее была меньше, растягивая тем самым мучения «звездочки».

Все это весьма напомнило мне мои развлечения с медсестрой. Особенно выражение лица девушки точь-в-точь копировало маску страдания Инны Анатольевны. От этого зрелища я возбудился намного больше, чем от язычков одноклассниц полировавших мою промежность. Подхватив одну из них за волосы, я развернул ее, и, засадив ей, быстро и обильно кончил. И это несмотря на то, что не так давно, несколько часов назад, продуктивно развлекся с медсестрой. Зрелище извивающейся и поджаривающейся Вики действительно завело меня.

Откуда-то сзади послышался звук захлопнувшейся двери. Я обернулся и увидел там Максима. Тот стоял у входа, обводя зал ошеломленным взглядом. Он смотрел на обнаженные тела одноклассников, на елки с распятыми телами, задержал взор на Вике и, наконец, перевел взгляд на меня. Выражение на его лице изменилось, он нахмурился. Я понял, что сейчас что-то произойдет и потянулся к карману с телефоном, чтобы загипнотизировать и его, но он опередил меня, выхватив мобильник и наставив на меня.
— Императив «Абсолют». Отмена всех команд, — произнес Максим на удивление спокойным тоном и все прекратилось. Диджей выключил музыку, все танцующиеся и совокупляющиеся замерли, отвалившись друг от друга. Только Вика все также трепыхалась.

«Смотри-ка у него все есть Программа. Так вот как все происходит с другой стороны», — подумал я. Меня охватило абсолютное равнодушие. Даже если меня будут здесь и сейчас убивать , я даже не трепыхнусь, настолько сильная апатия ко всему обволокла мое сознание.
Я отстраненно наблюдал, как он отключил электричество у елки, подогнал стремянку и снял Вику с ее пьедестала. Она была в полуобморочном состоянии, но тем не менее до меня донеслось в абсолютной тишине воцарившейся в зале: «Макс. Спаси». Тот замер на пару мгновений, а потом принялся куда-то звонить.
— Дядя? Это я. Прости что разбудил, но мне срочно нужен ренегин! Да, прямо сейчас. Дроном вышлешь? Хорошо, сейчас скину координаты куда направить.
«Ренегин? Что это?» — удивился я.
Максим встал передо мной:
— Ну и зачем ты все это устроил? Императив «Марионетка».
— Хотел отомстить за издевательства.
— И Вике? Она тоже?
— А ей за то, что была такой неприступной и даже и не рассматривала такую возможность, чтобы стать моей девушкой.
— М-да. И что же мне с тобой делать? Отдам дяде, он любит таких, э-э… ущербных исследовать.
Я закрыл глаза. Мне стало все равно, что со мной будет. «Калиф на час». Побыл калифом и хватит. Сейчас мне казалось, что я подсознательно понимал, что все это скоро закончится, и стремился насладиться моментом всемогущества во всей его полноте. И я ни о чем не жалел.



Часть V. Заключительная. Еще несколько лет спустя.


1. Утро.

Я медленно открыл глаза. Приятный утренний полумрак. И не менее приятный утренний отсос. Девушка из Отряда Обслуживания тихо сидела целую ночь в ногах, чтобы обеспечить меня минетом по пробуждению. Делала она это великолепно.
Рядом уже выстраивались управляющая с тремя служанками. Как только я просыпался, у них срабатывал будильник, будящий их небольшим электроразрядом в шею. Для этого на каждой девушке был надет узкий черный ошейник со встроенным шокером. Больше на них ничего не было. Только на управляющей висело спереди что-то вроде передника, в кармане которого находился электронный планшет. С помощью него она вела хозяйство замка и командовала обслугой. В ошейник еще был встроен телефон. Удобно было отслеживать на карте, где находятся служанки, отдавать им команды и подбадривать электроразрядом, если те проявляли недостаточную расторопность.

Девушки выглядели великолепно. Самые разные груди, от небольших и до огромных, узкая талия, упругие попы. После изобретения наноботов можно было придать телу любую форму, в разумных пределах, и я иногда баловался, придавая им облик сказочных персонажей. Вот и сейчас парочка служанок красовалась темной кожей, большими глазами и заостренными ушками. За них, кстати, было весьма удобно придерживать их голову при минете, придавая тем самым нужные глубину и темп. Девушки так забавно кашляли и давились, а их глазки распахивались широко-широко, напоминая персонажей аниме…

Я прислушался к собственному самочувствию. Как всегда ренегин действует великолепно. Тело, несмотря на утренние забавы, было наполнено энергией и желанием совершить что-нибудь эдакое. Член подрагивал и снова готов был принять боевую стойку в любой момент. Такого либидо у меня и в восемнадцать лет не было.

Взгляд упал на одну из «эльфиек»:
— Иди сюда, — я указал ей взглядом куда.
— Да, господин Сергей, — послушно кивнула та, залезла на кровать и, сделав руками несколько ласкающих член движений, отчего он сразу поднялся, раздвинула ноги и села на меня. Во влагалище у нее было приятно тепло и влажно — предусмотрительно разогрела себя перед утренним обслуживанием, молодец. Я ухмыльнулся. Что ж, сильно ей это не поможет, пожалуй, именно сегодня мне хочется чего-то более экстремального.

Я поднес руку со смарт-часами к глазам и выбрал пункт меню «Модификации тела», «Половые органы» и «Экстремальное увеличение члена». Наноботы послушно отозвались на команду. Я почувствовал, как внизу живота становится нестерпимо горячо. Впрочем, неприятные ощущения почти сразу снизились до приемлемого уровня.
«Эльфийка», до этого в ожидании приказов спокойно сидящая с полуприкрытыми глазами и несмело обнявшая меня за шею, вдруг ойкнула и испуганно посмотрела на меня. Ага, почувствовала.
Лицо служанки жалобно искривилось.
— Господин, — пискнула она. — Не губите меня, молю вас.
— Не боись, — усмехнулся я, — не умрешь.
Член тем временем все увеличивался и увеличивался в длину, превращаясь в живой кол внутри нее. Девушка инстинктивно попыталась привстать, и пришлось придержать ее. Лицо ее исказилось, она откинула голову и начала натурально хрипеть. Тело дрожало и извивалось. Из разорванной матки хлынул поток горячей крови, впрочем, почти мгновенно остановленный наноботами. Тушка служанки содрогнулась в последний раз и обмякла.

В последнее время я начал использовать для своих забав девушек-клонов. Сделано так было из-за того, что расход живого материала стал слишком большим, ведь развлекались в последнее время не только я, но и люди из Ближнего Круга. Некоторые причем так, что труповозки не успевали вывозить тела. Я морщился на это, но закрывал глаза. Первое время нам хватало девушек из женского интерната, заложенного еще доктором Менгеле. Но потом стали заканчиваться и они. И, чтобы не прорежать генофонд Земли, я дал команду Денису запустить давно готовый проект по выращиванию клонов, с упором на девушек. Новейшие технологии генной инженерии позволяли выращивать тело за каких-то три года. За это время вымахивала здоровая, красивая клонка, на вид лет семнадцати-восемнадцати. С разумом только как у трехлетней. В большинстве случаев они и разговаривали то с трудом, но нам это не слишком мешало. Простейшие команды понимали и ладно.

Так что у нас там дальше по расписанию. Ах да. Вечером я собираюсь устроить прием, где люди, у которых есть доступ к Программе Всевластия, продемонстрируют живых статуй. Это были особым образом установленные девушки-клоны, которых использовали в качестве подручных предметов.
Устраивался конкурс, у кого самый интересный экспонат.
К примеру, как-то победила девушка-подсвечник. Ей разводили руки в стороны, закрепляли несколько свечей и давали приказ не шевелиться. Как правило, руки приходилось подвязывать, так как удержать их в воздухе больше нескольких десятков минут у нее не получалось. Личико клонки забавно морщилась, когда расплавленный парафин попадал на кожу.

Но это еще было самое безобидное. Как-то раз победил унитаз. Сделанный из силикона, в чаше у него была закреплена голова девушки. Она лежала на спине, вверх ногами, которые образовывали спинку унитаза, на которую можно было откинуться. В мочеточник ей был вставлен катетер, а в анальное отверстие насос способный выкачать все каловые массы из ее кишечника. Клонке приходилось глотать мочу и экскременты, чтобы не задохнуться.

На последнем конкурсе победы удостоились гибкие шланги-манипуляторы. Они крепились к торсу и конечностям девушек и могли поднять их в воздух, и придать им любое положение в воздухе. Шланги были запрограммированы на несколько десятков поз. Для особых эстетов был режим свободного управления, в котором можно было произвольно управлять положением шлангов в трехмерном пространстве с помощью специальных перчаток-манипуляторов. Правда на устройство были наложены ограничители, чтобы не ломать девушкам ноги и руки. Конечно, нашлись некоторые любители, кто заказал себе такое устройство домой, снял с него все ограничители и специально ломал рабынькам все кости, превращая их в подобие тряпичных кукол и наслаждаясь их муками.
Беспомощные кричащие тела сворачивали их в шарик. Выгибали колени и локти в обратную, от природой предназначенной, сторону. Наслаждались хрустом костей и треском рвущихся связок и плоти.
Пришлось мне официально запретить эти забавы. Хоть с помощью ренегина подопытные девушки и вылечивались, но чувство боли, ужаса и страха оставляющее неизгладимый след в их разуме не корректировалось даже с помощью Программы.

Девушка-клон, затихшая казалось навсегда, зашевелилась. Ага, наниты ренегина подействовал, возвращая бедняжку к жизни. Я отменил команду и член начал возвращаться к нормальному размеру. Клонка закашлялась и шлепнулась с моих колен на пол. Она неподвижно лежала, тяжело дыша, и постепенно возвращаясь в норму.

Но на этом ее злоключения сегодня еще не закончились. Мне хотелось попробовать одно новое изобретение. Я вытянул руку к телу подопытной и произнес: «Разряд!». Клонку подбросило на два метра вверх. Тело ее изогнулось, принимая невероятные позы. Она то сгибалась, то разгибалась под воздействиям электричества вырабатываемого сейчас внутри нее другой группой наноботов.
Получалось ,что ее одновременно лечил ренегин, и пытали наниты группы электричества.
При соблюдении нужного баланса это могло продолжаться часами, а то и днями, до полного исчерпания у наноботов энергии. В общем-то, из окружающего пространства они тоже могли забирать нужные элементы, но в ограниченном количестве и очень медленно. Девушка, скорее всего, полностью сойдет с ума от многодневной пытки запредельной болью, но совершать подобный эксперимент в мои планы сегодня не входило. Я отменил пытку и прошел в тронный зал.


2. Прием.

— Привет, мам, — я кивнул ей. Одетая в длинное вечернее платье с глубоким декольте она приветствовала гостей. Рядом с ней стоял мальчик-паж лет десяти-двенадцати на вид. В некоторых нюансах она сохраняла стойкие предпочтения.
— О, Таня, ты тоже здесь, — слегка удивился я, приветствуя сестру.
— Да, Денис обещал какой-то сюрприз и настоятельно просил прийти, — сестра встала на цыпочки и чмокнула меня в щеку. Рядом с ней был какой-то мускулистый паренек с широкими плечами и узкой талией, как она любила. Из ближнего круга? Нет, просто какой-то приблудный.
О, а вон и Максим с его новой пассией с интерната, пришли. Одеты все были в вечерние костюмы и наряды. Девушка сына с любопытством оглядывалась, видно, что ей здесь было впервой. Хм, пожалуй, стоит проконтролировать предупредил ли ее Максим о предстоящем зрелище, а то ведь неподготовленного человека развлекательная программа может и шокировать.

Я направился сквозь толпу к нему, попутно здороваясь с гостями. Он засек мое приближение и
сделал движение к Вике, как будто пытаясь загородить ее от меня, но потом овладел собой и что-то шепнул спутнице. Она посмотрела на меня с любопытством, но потом развернулась и ушла к столикам с закусками. Взгляд девушки мне понравился. В нем не было тупой покорности клонок, а светился ясный ум. И к Максу она явно неравнодушна. Причем, зная сына, он вряд ли использовал для этого Программу.
— Как она, нормально перенесет предстоящее Зрелище? — спросил я у него, кивнув в сторону Вики.
— Да, она на удивление адекватно воспринимает обстановку в Ближнем Круге. Кое-что я ей показывал и рассказывал. И нет, Программой я на ней не пользовался, — ответил он, заметив мой вопросительный взгляд.
— А пришел ты, потому что?..
— Дядя просил, — пожал он плечами.
Хм, Денис явно что-то задумал. Неясная тревога холодком прошлась по мне. Он уже год или два практически не вылезал из своих лабораторий. Мне это не нравилась, но повлиять на него я не пытался, считая, что он все равно лоялен мне как к старшему брату. Может быть, пора проверить, чем он там занимается с таким усердием.

* * *

Во время ожидания главного шоу и разговоров часть гостей развлекалась тем, что метала дротики в попы и груди живых мишеней, выстроенных вдоль стен. Но вот к ряду экспонатов, занавешенных пока белой тканью, вышел распорядитель.
— Итак, первая аттракция, — покрывало прошелестело, упав на пол и открывая… белочку в колесе.
— Домашний питомец, служащий для вашего развлечения, — увлеченно начал вещать распорядитель. — Для того чтобы мускулы тела не ослабли в ее клетку встроено колесо, где ей предлагается побегать. Иногда она конечно не хочет, но у нас есть способы ее заставить. Ведь все сделано для пользы вашего питомца.
Девушка в клетке затравлено смотрела вокруг через прорези в маске белки. Ее руки были заведены назад, обхватывая ладонями локти, и скреплены кожаными браслетами. Большие груди торчали вперед. От рук вверх к какому-то механизму тянулась хромированная цепочка. Вроде бы это лебедка. Ага, точно. Распорядитель, тыкая в девушку электрострекалом, заставил ее войти в колесо и начать перебирать ногами. Механизм завертелся, груди девушки запрыгали. На лице ее появилось сосредоточенное выражение, видимо попадание по ступенькам требовало немалой концентрации. И тут распорядитель весьма подло ткнул ее в обнаженную ягодицу стрекалом. Девушка подпрыгнула, сбилась с ритма и повисла на цепочке. Та дернула ее руки вверх, выламывая их из суставных сумок, наподобие дыбы. Судя по болезненной гримасе исказившей ее лицо и стону из-под кляпа это было весьма болезненно. Кое-как она поставила ноги обратно на колесо, но только теперь, перебирая ногами, еще и испуганно оглядывалась по сторонам. А гости, поняв задумку, взяли еще несколько стрекал и принялись щекотать жертву разрядами электричества, поставив себе целью заставить девушку снова упасть. Та повизгивала и подпрыгивала высоко вверх, но не позволяла себе сбиться с ритма бега. Разве что разряды электричества, попадающие по ее увесистым болтающимся грудям, заставляли белочку изгибаться и прыгать в сторону. Наконец один из гостей ухитрился просунуть шест стрекала прямо к ее промежности и коснуться электродом клитора. Девушка издала пронзительный визг и подпрыгнула особенно высоко. Глаза ее закатились, и она обвисла на цепочке, как на дыбе. Обмякшие ноги бились о ступеньки раскрученного колеса, и от этого ее тушка бешено раскачивалась и вертелась. «Хрясь», — ее руки с треском выскользнули из плечевых суставов. От страшной боли девушка очнулась и тоненько жалобно закричала, подтягивая ноги к животу.

— К сожалению, наша игрушка сломалась и больше не побежит, — объявил распорядитель. — Укатите ее, — велел он обслуге. — Итак, следующий претендент, это…— он на мгновение замер, нагнетая обстановку, — велосипед! С электрическим приводом! Но ничего общего с обычными велосипедами он не имеет. Смотрите сами.

Мягкий шелест ткани, спускающейся на пол, и на свет появилось некая машина. Издалека она напоминала велосипед. Но, безусловно, не была таковым.
Два колеса, к которым крепилось женское тело, изящно выгнутое и крепящееся к раме металлическими лентами, туго затянутыми и впившимися в плоть. Сидеть наезднику предполагалось на спине девушки-велосипеда. Задние ноги ее были прикреплены к хитрому механизму. По-видимому, в движение велосипед приводился, когда она двигала ногами, подтягивая коленки вверх и вперед, затем возвращая их назад.
— Никто не хочет сделать кружок по залу? — предложил распорядитель.
Нашелся доброволец. Он осторожно сел на спину девушки.
— А теперь попробуй рычажок скорости, — посоветовал ему распорядитель. Девушка жалобно закричала и интенсивно задвигала ляжками. Велосипед поехал.
— Обратите внимание, дамы и господа, ток направляется ей на соски и штырь в заднице, — прокомментировал распорядитель.


— А теперь следующий экспонат — пианино!
Спереди оно выглядело как обычное фортепиано, только клавиатура была поменьше, чем на обычном. Сзади клавиатуры возвышался большой ящик, также покрытый тканью. Когда же сдернули и ее, то восхищенный вздох прокатился по рядам приглашенных, и они зааплодировали. В ящике находились безрукие и безногие обнаженные торсы девушек выложенных правильными рядами. К их телам тянулись незаметные проводки.
— Немножко технических подробностей. Обратите внимание, во влагалище им заходит металлический стержень, на который при нажатии клавиши подается ток. Вот примерно так, — руки его пробежали по клавиатуре. Рты ампутанток распахнулись, и прозвучал мелодичный многоголосый девичий хор.
— А если одна из… э-э… струн фальшивит? — спросил кто-то из рядов.
— Для настройки звучания к левому и правому соскам прикреплены еще электроды, — ответил он объясняя устройство живого пианино. — Это работает так — чтобы предотвратить фальшивые ноты, перед глазами у них закреплен прибор со шкалой. Если звучание голоса отклоняется от идеального значения, то шкала колеблется влево или вправо, примерно также, как это происходит на гитарных и фортепианных тюнерах. Соответственно со шкалой ток подается на левый или на правый сосок до тех пор, пока шкала не окажется в идеальном положении — посередине.
— А как же вы добиваетесь одинаковой громкости звучания у струн?
— В этом же приборе есть микрофон, и если громкость издаваемого звука понижается, то ток идет на электрод на клиторе. Для приглушения, соответственно, напряжение подается на штырь в заднице.


3. Бой

— Здравствуйте, господа и дамы! — объявил Денис с трибуны, куда он вышел, чтобы представить последний экспонат. Рядом с ним стоял его новый помощник, вроде бы бывший одноклассник Максима, точно я не знал, помнил только его имя — Миша. Возле него было что-то также покрытое тканью.
— Сегодня я хочу показать вам некоторые достижения человечества, а точнее мои, — продолжал Денис. Про корабли-дирижабли с искусственным вакуумом на графене, благодаря которым человечество, наконец, смогло оторваться от родной планеты без многотонных ракет, вы конечно уже знаете. Народ синхронно кивнул.
— Отлично. А теперь, позвольте представить вам мою старую игрушку, подвергшуюся изменению, которое стало возможным после изобретения ренегина. Многие вы знаете мою постоянную помощницу-секретаршу Яну. В награду за верную службу я подарил ей новое тело, но непростое… Впрочем довольно слов, проще показать. Миша, действуй, — отдал он команду.
Тот сдернул покрывало. Зал ахнул. Там стоял натуральный кентавр, точнее кентавра, с учетом пола.



Это было уже слишком. По-моему Денис зарвался. Когда мы с ним обсуждали, в каких пределах можно будет производить изменения над человеческим организмом, я ему ясно дал понять, чтобы он оставался в пределах трех процентов вариаций от базового генетического кода, а дальше чтобы ни-ни. Тут же был явный перебор. Я решительно двинулся к нему. Он это заметил, и по его губам скользнула усмешка:
— К сожалению не все способны оценить по достоинству мои достижения. Поэтому я объявляю также и о смене власти, — будничным тоном сказал он. — Яна, взять! — он хлопнул ее по крупу и указал на меня.

Что?! Денис предал меня?! Но как же моя установка о невозможности измены?
Пока я стоял в ошеломлении, Яна с неожиданной прытью прыгнула на меня. Сработала автоматическая защита, настроенная на слишком быстрое движение к моему телу, и в кентавру ударило несколько мини-молний. Она упала на пол и задергалась, скребя пол своими четырьмя ножками.

— Ух-ты, я вижу ты освоил управление нанитами? — усмехнулся Денис.
Первоначальный шок прошел, и я кивнул ему. Надо схватить братца, а дальше видно будет, что с ним не так. Поднеся смарт-часы к губам я нажал кнопку всеобщего вещания:
— Отряд Зачистки. Императив «Абсолют». На меня напали. Срочно все ко мне.

— Я вижу, ты ничего не поменял в своих командах. Скажи, неужели ты думаешь, что я этого не предусмотрел? Смотри, — Денис кивнул на служанок, стоящих у стен. Действительно, их моя команда тоже касалась, хоть и входили они в Отряд постольку-поскольку, но должны были выдвинуться ко мне, чтобы защитить своими телами, но почему-то стояли недвижимо. Лишь конечности чуть подергивались, да лица были искажены в запредельном усилии, как будто что-то не давало им сдвинуться с места.
— Мальчики, что происходит? — ко мне выдвинулась мама. Сзади нее шла сестра.
— Не подходите, — крикнул я им. Вытянув руку к Денису, я произнес: «Разряд», рассчитывая оглушить его. Дальше произошло то, что заставило меня выпучить глаза. Денис небрежно отмахнулся рукой, из которой, прямо из кожи, вытянулось множество серых нитей. Они образовали зонтик, на который и ушел разряд.
— Что ты сделал с собой? — спросил я его, пятясь назад.
— Думаешь, я стал чудовищем? — усмехнулся тот. — А мне кажется, что я давно уже такой. Просто сейчас внешняя форма наконец-то стала соответствовать внутреннему содержанию. А ведь это ты сделал меня таким! — обвиняюще воскликнул он. Вскинув обе верхних конечностей (руками их назвать уже язык не поворачивался) ко мне, он принялся атаковать меня этими серыми нитями, сплетающимися в копья. Автоматическая защита била в них молниями и они обугливались, что притормаживало их, но ненадолго. Постепенно я отходил назад, отступая к входу в зал. Мама и Таня, оценив ситуацию, начали перемещаться ко мне за спину.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я Дениса, чтобы протянуть время.
— Я восстановил ту память, которую ты, что думал стер мне. Да, человеческий мозг забавная штука, и чтобы полностью стереть воспоминания надо приложить много усилий. В самом начале, твоего обретения Программы, ты со всей семьей отымел меня тогда на стуле, чуть не придушив.
— Я был не в себе. Это дядя в меня вложил свои команды. Я же тебе рассказывал.
— Не надо, не надо мне врать! — захрипел Денис, брызгая слюной. — Это было твое решение, твоего развращенного властью мозга. А потом, через пять лет, когда дал мне Программу, то отключил чувства. Забыл?
— Ради твоей пользы, чтобы ты был не слишком шокирован. Во мне тогда еще были последние установки дяди сидели. Я был совсем без тормозов. Прости меня, брат!
— Поздно. Поздно извиняться. Я решил, что только твоя смерть исправит ситуацию.

Дверь сзади меня распахнулась, и в зал влетели Ольга и Лена вооруженные пистолетами. За ними следовал Иван, ольгин отец, с автоматом в руках. С ходу оценив обстановку он принялся поливать щупальца брата градом пуль.
— Наконец-то, Оль, — обрадовался я ей.
— Врешь, не уйдешь, — крикнул Денис, — Миша действуй.
Его приспешник повернулся к группке испуганно сгрудившихся в дальнем углу гостей и поднял к ним руки. Из них, как и у Дениса вытянулись щупальца и выхватили среди людей Макса с его подругой, подняв их в воздух.
— Максим, нет, — пронзительно крикнула Лена и прыгнула к ним, завертевшись юлой, уходя от ударов псевдоплоти, стреляя во все стороны. Я бросился за ней, поддерживая ударами молний, отсекая самые опасные участки. Особо удачным разрядом мне удалось перерубить щупальца державшие сына, но его подружку приспешник Дениса успел утащить к себе.
Лена схватила нашего сына за шкирку и потащила обратно к выходу. Я прикрывал их отход. Макс был бледен и шатался, но неожиданно остановился:
— Без Вики я никуда не уйду, — решительно сказал он.
Я было хотел что-то сказать, но, увидев его бешеные глаза, передумал.
— Ладно, делать нечего, я попробую ее спасти, — пожал я плечами. — Лена, Ольга, Иван, прикройте меня.
Повернувшись к Денису так же исступленно продолжавшему нас атаковать, я активировал меню в часах по модификациям тела.
— Прыжо-о-ок! — заорал я. Ноги с нечеловеческой силой, приданной мне нанитами, толкнули меня вперед и вверх над всеми щупальцами.
Приспешник Дениса ничего не замечая забавлялся с подругой сына. Своими щупальцами он сорвал с нее одежду, раздвинул ноги, и прямо в воздухе принялся засовывать свою псевдоплоть в ее дырочки. Та извивалась и кричала.

Я приземлился ему прямо на голову, выбивая из насильника дух. Схватил девушку в охапку и сразу же прыгнул обратно. И вовремя, в то место, где я только что стоял, выбивая каменную крошку из пола, вонзилось сразу несколько щупалец.
— Держи свою драгоценность, — сказал я, ставя пассию сына на ноги. Он, всхлипнув, обнял ее.
— Арргх, — зарычал Денис. Он вообще начал терять человеческий облик. Всего его как-то раздуло и перекосило. Ноги неимоверно вытянулись, вознося его на несколько метров вверх. И он обрушился на нас сверху с удвоенным усердием.
— Бежим, — вскрикнула Лена, и мы побежали. Точнее все, кроме меня. Кентавра, лежащая на полу, очнулась. Крохотное незаметное щупальце из нее прокралось по полу, незаметное среди обломков мебели и щебня из стен, и схватило меня за ногу. В мгновение ока оно размножилось и принялось оплетать меня сверху донизу, одновременно врастая сквозь кожу внутрь тела. Я понял, что обречен. Наниты ренегина во мне заглушили боль и принялись бороться с интервентами, но эта отсрочка была ненадолго. Я повернулся к сыну:
— Макс, беги! Спасайся с остальными. В моей спальне за кроватью есть секретный проход в ангар под зданием, там моя космояхта. Код на двери: «Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно». Удачи тебе, сын.

Тот только кивнул, весь бледный и попятился к двери, прижимая к себе свою девушку. Лена же застыла на месте. Глаза ее неотрывно смотрели на меня. Рука с бесполезным пистолетом опустилась.

— Нет, Сережа, нет! — она ринулась ко мне, вцепившись в щупальца, силясь оторвать их от меня. Те естественно тут же оплели и ее в своих смертоносных объятьях. — Сережа, я люблю тебя, и я не смогу без тебя. Знай, что это по-настоящему, Денис давно помог мне избавиться от установок Программы.

Меркнувшим сознанием я услышал это. Что ж, умереть любимым, спасая свою семью, а не как какой-то теневой диктатор, пусть и всей планеты, это весьма достойный конец, и я рад, что именно так все закончилось.
И забвение поглотило меня.

[SvetLana]

Эта глава содержит ужасающие сцены запредельного насилия и жестокости, вплоть до летального исхода персонажей.

Вполне нормальное продолжение, можно сказать предсказуемое) для нового времени нужны новые люди, правильно обученные кадры, которые решат все)