Версия для печати темы

Нажмите сюда для просмотра этой темы в обычном формате

БДСМ Форум _ Рассказы БДСМ, эротические BDSM истории , Kомиксы _ Моя Анжела. Рассказ Фемдом БДСМ. Госпожа раб

Автор: Дыхание ночи 10.12.2012, 23:38

Моя Анжела Рассказ БДСМ
Фемдом БДСМ. Госпожа и раб.



Что ещё можно рассказать о моем рабстве у Анжелы?
Каждый день немного не похож на другие, а всё в целом – долгое и странное
существование в качестве раба-рабыни. Но я смирился и доволен.
Чувствую себя так, как, наверное, и все шлюхи женского пола. Я вкусно ем,
хорошо одеваюсь, меня катают на дорогих машинах. А вечерами или ночами,
даже не каждый день, ублажаю женщину, которая меня содержит – и снова
балдею. Жаль только, пообщаться не с кем. Хотя, вот недавно
Анжела пригласила на вечер проститутку-лесби. Та её наскоро удовлетворила,
и Анжела уехала на полночи на какой-то вечер в клубе – не знаю, что у нее
там было, просто развлечения или ещё и деловые переговоры.

Что ещё можно рассказать о моем рабстве у Анжелы? Каждый день немного
не похож на другие, а всё в целом – долгое и странное существование в
качестве раба-рабыни. Но я смирился и доволен. Чувствую себя так, как,
наверное, и все шлюхи женского пола. Я вкусно ем, хорошо одеваюсь,
меня катают новоры. А мы с этой проституткой – её звали Жанна –
просидели до глубокой ночи, болтая о нашей несчастной судьбе. Жанна
после секса с Анжелой снова одела свой «рабочий костюм», в котором она
ездит к клиентам. А я был во всём обычном для меня – то есть черном
кружевном белье, халатике, накрашенный и причесанный по-женски. Когда
мы с ней сидели в таком виде в креслах перед телевизором, с чашечками
кофе в руках, мы были как две одинаковые «девочки по вызову».

А знаете, как приятно быть капризной шлюшкой? Это трудно понять, пока
сам не окажешься в женском платье, и не будешь заботиться о своей мужской
гордости, а только лишь о своей женской привлекательности…
Жанна оказалась хорошей подружкой, и теперь мы с ней иногда
перезваниваемся и болтаем. Я говорю о себе в женском роде – это её не смущает.
На сегодняшний день Жанна – единственный человек, который меня понимает,
разделяет мое мироощущение. У нас с ней похожие проблемы, нас подвергают
одинаковым мучениям, когда мы подвернемся под горячую руку – и мы искренне
сочувствуем друг другу. Пожалуй, наши отношения можно назвать платонической
любовью. Недавно мне пришлось утешать Жанну, когда она, плача, рассказывала,
как пьяный клиент порвал ей анус. А теперь моя очередь – я только что
провел двое суток в самых жестоких унижениях и истязаниях.
Причем мучили меня две девушки, которых я раньше никогда не видел.



Анжела отдала меня на этот срок своим знакомым девчонкам. Разумеется,
для садомазохистских игр. Почему она так поступила, я узнал позже.
Это было частью сделки. Одна из них, Вика, была дочкой бизнесмена, с
которым Анжела вела дела. Другая – подружкой и любовницей Вики. Анжела
рассчитывала ублажить их, чтобы Виктория оказала влияние на папу и
чтобы договор был подписан в выгодной для Анжелы редакции. Я был
разменной монетой в этой игре. Конечно, я уже давно научился
воспринимать себя как рабыню-шлюху. Но если б я знал, какие испытания
ждут меня в этой компании, не знаю, решился бы я остаться под властью
Анжелы и дальше.
Девчонки были совершенно отвязанные, без тормозов. Современные,
уверенные в себе на все сто. Они не знали, что такое слово «нельзя».
Обе, как вы догадываетесь, лесбиянки и садистки. Впрочем, Настя – так
звали подружку Вики – испытывала тягу к свитчизму, т.е. к перемене
ролей, и периодически играла роль рабыни. Но я в их компании должен
был быть только рабом. Обеим было лет по двадцать. Настя оканчивала
какой-то вуз, а Вика вообще не занимала себя такой ерундой,
предпочитая наслаждаться жизнью. Ещё бы, при таких деньгах. Она жила в
центре города в пятикомнатной квартире. Одна или с очередной
возлюбленной, которую находила по знакомству в лесби-клубе.

Меня привезли на машине. Сделала это подруга Анжелы. Согласно
договору, я должен был приехать одетым в женское платье, и я оделся
так, как обычно в круге Анжелы и ее подруг: черный костюм, очень
короткая юбка, ноги в чулках и высоких прилегающих сапожках. На этот
раз Анжела пожелала, чтобы был минимум косметики. Впрочем, что значит
минимум? Это: модная прическа, духи, подкрашенные губы и ресницы,
аккуратный маникюр… Раньше я даже и не представлял себе, сколько
требуется ухаживать за своим телом женщине, которая обязана держать
себя в форме! Когда я сам стал девушкой, а точнее телкой, биксой,
прошмондовкой – как ещё меня называют те, кто видит издалека, принимая
за чью-то подружку? – то меня даже не нужно было заставлять делать
макияж. Даже угрозой сладостного наказания. Это ведь не роскошь – это
необходимость.
Анжела, как обычно, предупредила, что при обращении со мной нужно
соблюдать кое-какие меры предосторожности, в частности, обойтись без
членовредительства (в том числе и в самом буквальном смысле слова). Но
мне она при этом ничего не говорила, и я трепетал от страха. Я знал,
что чужие девочки будут меня не просто наказывать, а выяснять пределы
моих возможностей. Как в унижении, так и в умении терпеть боль. А во
время садомазохистской игры – я испытал это на собственной шкуре –
иной раз трудно остановиться. Особенно это касается девчонок. Они ведь
думают, что мужчины крепче их и легче выдерживают истязания.
Машина остановилась у высокого элитного дома. Анжелкина подруга (это
была Лара, за которой я когда-то ухаживал, как нормальный мужчина,
надеясь добиться взаимности – невероятно, как давно это было, в
какой-то другой жизни) велела мне выйти из машины.

Еще в дороге она приказала мне надеть ошейник, а теперь достала тонкую
железную цепь и пристегнула её к ошейнику.
В таком виде мы двинулись к подъезду.
Хорошо еще, что было уже темно. Но все-таки мое лицо пылало от того,
что впервые в жизни меня вели на цепи по улице. С трудом удерживаясь
на мокром снегу на своих каблуках, я мучительно соображал, могу ли я
скрыть свое лицо, если встретится кто-нибудь знакомый. Но по счастью,
ни в подъезде, ни в лифе нас никто не встретил. Лара позвонила. Дверь
открылась не сразу, и в полумраке прихожей я с замиранием сердца
разглядел двух девчонок. Одеты они были очень легко, поскольку в
квартире стояла жара.
- Добрый вечер, девочки! – поздоровалась Лара, потянув за цепь и вводя
меня через порог.
- Привет, - прозвучал лениво-небрежный ответ. – Это и есть та самая
шлюшка?
- Ага. Анжелка просила, как бы… не злоупотреблять.
- Ясно. Вернем живого, - по тону и властным жестам я угадал Вику, мою
Госпожу и Повелительницу на ближайшие сутки или двое. – Не зайдешь?
Занята? Ну, пока.
- Пока. Приятно поразвлечься!
- Угу.



Дверь закрылась. Я стоял в передней, ожидая приказаний. Девочки не
спешили. Глядя на меня, они молчали, Вика курила, ее подруга замерла,
стоя за её спиной.
- Здравствуйте, - я решил нарушить молчание, хотя и опасался заводить
разговор первым.
Обе красотки молчали по-прежнему, разглядывая меня с ног до головы.
- Значит, ты и есть знаменитая Анжелкина шлюха, - промолвила Вика.
- Да, Госпожа. – Я снова улыбнулся, но это не произвело на Вику ни
малейшего впечатления.
- Ну, держись, мальчик, мы тебе сегодня покажем!
- Ой, девочки, пожалуйста, не надо, - взмолился я. – Я никогда ничего
особенного не пробовал. Меня только пороли и трахали страпоном. И
вообще, я же не мальчик, я девочка, - тут я выдавил из себя самую
очаровательную улыбку. – Меня Анжела просто одолжила вам… ну, просто
по дружбе, а вообще она меня любит. И я её люблю, мы с ней хорошие
подруги. Хоть я и рабыня, конечно - я окончательно запутался и умолк.
Вика выпустила дым мне в лицо.

- Заткнись. Языком будешь шевелить, когда я прикажу. Ты лизать умеешь?
- Да, я почти специалист. То есть специалистка. – Поправился я.
- Нет, я вижу, ты еще не определился. – Вика подняла мою юбку спереди
и грубо схватила меня за мошонку. – Так ты девочка или не девочка?
Хочешь, я тебе яйца выдавлю?

Я был в ужасе и не мог это скрыть. Тем более Вика действительно начала
сдавливать мне яйца, я задрожал от страха: все-таки я не считаю себя
настоящим мазохистом, несмотря на весь свой опыт.
- Я умоляю, умоляю, Госпожа, только не надо делать больно там. Я
клянусь, я сделаю Вам все что вы пожелаете!
Она отпустила мою мошонку, и я перевел дух.
- Зови меня Мисс, понял, кретин?
- Да, - я поцеловал подставленную ею руку.
- Как тебя зовут?
Я назвал свое имя.
- Я спросила, как тебя зовут, шлюха. У тебя женское имя есть?
- Не знаю, Мисс.
- Придурок какой-то. Ты же у нас девочка. Ты должен иметь женское имя.
Я молчал.
- Как его назовем, Настён?
- Не знаю. Давай Оксаной, что ли.
- Нет, это фигня. Давай что-нибудь покрасивше, например, Милена.
Согласна?
- Ладно, согласна.
- Ну что Милена, пойдем выпьем кофе.
Мы перешли в гостиную. Теперь я мог разглядеть обеих. Вика – высокая,
стройная, прекрасная фигурка, волосы золотистые, кудрявые, коротко
подстрижены. У Насти вид деревенский: круглое лицо, широко
расставленные зеленые глаза, сама – крашеная под блондинку. Длинные
вьющиеся волосы рассыпались по обнаженным плечам. Обе загорелые,
разгоряченные ужином и вином, ленивые, бесстыжие. Разговаривают на
современном сленге – между собой, разумеется. Мне только изредка
задавали вопросы.

- Что ты умеешь? – спросила Настёна.
Я поставил чашку на столик.
- Могу вас ублажить… языком и по-всякому… Прислуживать по дому,
вытерпеть порку по мягкому месту… в общем…
- Туфли лизать умеешь? – перебила Вика.
- Д-да. – Я вспомнил, как делал это для Анжелы, и мне в общем
нравилось это изысканное унижение. На Вике были только кожаные
тапочки, и я рассчитывал, что сумею заслужить похвалу, если изящно
сделаю фейсситтинг. Не тут-то было!
- А ну-ка, полижи, - она протянула мне ногу.
Я встал с кресла и опустился перед ней на колени.
- Лижи подошву, - скомандовала Вика.
- О нет, Мисс, - возразил я. – Я так не могу. (Неужели эти сучки
действительно хотят от меня такого?) – Моя Госпожа никогда не требует
этого от меня!

Вика ничего не ответила.
- Лижи, шлюшка! – проговорила Настёна.
Я покачал головой и встал.
- Прошу прощения, Мисс… это уже не по моей части.
Настёна встала. Открыв дверцу шкафчика, она достала оттуда хорошо
знакомое мне орудие – плеть с несколькими хвостами. Я перевел дыхание.
Лучше порка, чем такое унижение! Но если бы я знал, что мне предстоит…
- Последний раз спрашиваю, ничтожество. Ты будешь это делать? – ровным
тоном спросила Вика.
- Не могу, Мисс.
- ОК. – она поднялась. – Раздевайся и на колени.
Через минуту я был обнажен. Вика подошла ко мне сзади, завела руки за
спину и надела на меня кожаные наручники – сладкое чувство
беспомощности мешалось во мне с неподдельным страхом.
- Ну что, Милена. – Вика отвела завитые пряди моих волос, падавшие на
лицо. – Сейчас посмотрим, сколько ты вытерпишь. Дай для начала
двадцать ударов.

Настёна взмахнула плеткой. Я застонал уже на первом ударе, хотя
настоящей боли не было. Я вообразил, что и дальше отделаюсь так же
легко, и поэтому при каждом взмахе плети. стонал по-женски, стараясь
показать свою нежность. Скорей бы мне добраться языком до викиной
киски! Тогда я уже сумею ей понравиться! Настёна хлестала меня то по
спине, то по заду, по пояснице и по груди. Двадцать ударов я получил
меньше чем за десять минут. А впереди – еще две ночи…
- Будешь лизать?
- Нет, не могу…
Вика вновь зашла со спины. Вдруг я ощутил сильную боль чуть пониже
правого плеча, и чуть не заорал во весь голос. Я понял, что Вика
затушила сигарету о мою кожу. Что же они дальше придумают?!
- Прошу вас, Мисс… Сжальтесь, умоляю…
Вика снова обошла вокруг меня. Она толкнула меня коленом, заставив
откинуться назад, и поставила ногу мне на грудь. Затем она плюнула мне
на лицо. Ее слюна стекла по щеке мне в рот, и я слизнул плевок. Мне
нравилось пробовать слюну красивых девушек, даже когда они меня
унижали.

Настёна проделала со мной то же самое. Я стоял на коленях, трепеща от
унижения и чувства беспомощности. Вика сняла с ноги тапочек и с
размаху ударила меня по щеке. Еще, еще… Я закрывал глаза в момент
ударов, так что не видел, когда они достали ошейник и цепи. Сначала
меня взяли на поводок, потом сковали ноги, хотя передвигаться я еще
мог свободно. Вика дернула за ошейник – гораздо грубее, чем Лара – и я
вынужден был идти за ними в ванную. Там было так просторно, что вполне
можно было накрыть стол на большую компанию. А на одной из стен я
увидел крюки, за один из которых и закрепили мой поводок. Теперь я был
полностью беспомощен.

В руках Насти вновь появилась плетка. На сей раз удары были уже
нешуточные. Я извивался и с трудом сдерживал крики, а они смотрели на
меня непреклонными взглядами, и в лице обеих я не мог найти никаких
следов сочувствия. Видя, что плеть не возымела действия, они стали
пинать меня ногами, так что я думал лишь о том, чтобы удар не пришелся
по гениталиям. Чуть погодя Вика сказала, что хочет выпить, Настёна
принесла бокал вина, и Вика, выпив половину, выплеснула остатки мне в
лицо.
Потом Вика держала мои волосы, а Настёна била меня по лицу. Она
разбила мне губы, потом пустила из носа кровь. Я беспомощно дергался в
их руках, испытывая стыд и страх, и уже понимал, что сегодня мне
придется выполнить их каприз, и не только этот. Но всё же понимал, что
надо сопротивляться, пока есть возможность, иначе они действительно
захотят от меня невозможного. Одно время мне показалось, что их
действия входят в русло обычных садистских игр. Вика пожелала
попробовать на мне капанье воском, Настёна принесла свечу, и некоторое
время на меня падали горячие капли, которые я умел терпеть легко.
Правда, на этот раз они раздвинули мне ягодицы и капали в задний
проход, но ведь и это терпимо. Мне начал даже нравиться этот вечер.
Девчонки почти полностью разделись, они были разгорячены от сознания
своей власти надо мной, и я мог чувствовать запах их тел и их пота. У
меня наступила эрекция. Но они на это даже не обращали внимания. Я для
них был не мужчиной, а объектом для сексуальных экспериментов. И они
раз за разом пробовали на мне все свои жестокие фантазии, повторяя их
многократно, если им нравился результат.

Когда поводок отцепили от крюка, мне велели лечь на пол, приподняв
ягодицы. Я подчинился. На этот раз мне вставили свечку нижним концом в
задний проход и снова зажгли. Я подчинился. Пока свечка не догорела,
Вика куда-то ушла. Настёна стояла рядом и время от времени тыкала
ногой мне в лицо. Я целовал пальчики на её ногах. Когда Вика пришла,
Настёна сплюнула на пол и приказала мне слизать плевок с пола. Я еще
не очень устал от их пыток, но решил согласиться. Впервые в жизни моё
унижение было таким грязным. И всё-таки, хотите верьте, хотите нет,
даже в этом унижении было что-то сладостное.

Вслед за этим плевком я должен был слизать с плиток пола слюну Вики, а
потом опять Насти. Девочки меня не похвалили и вообще никак не
выразили своих чувств, но я был рад уже тому, что они перестали бить
меня ногами. Настя опять взялась за плеть, и после новых двадцати или
около того ударов (они не заботились о точном счете) я согласился
целовать подошвы их тапочек. Я лег на спину (с по-прежнему закованными
наручниками руками), и они ставили мне свои подошвы на лицо. Потом
Настёна изъявила желание помочиться мне в рот. Это было для меня не
впервой, и я спокойно стерпел, пока её горячая струйка текла из
раскрытой щели мне в рот и на губы. Кое-кто пролилось на пол, и мне
приказали подтереть. Я это сделал исправно, и был готов к новым
испытаниям.

Они сказали, чтобы я оделся в свой костюм шлюхи. Я заново сделал
макияж и в таком виде прислуживал им, когда они захотели перекусить
перед сном. Было далеко за полночь, когда они отправились в спальню.
Мне приказали идти следом, и я стал свидетелем их занятий сексом на
широкой кровати, где могло бы поместиться человека четыре. Пока Вика
раздевалась и отдыхала, раскинувшись на кровати, Настя привязала мои
руки высоко над головой – я даже не разглядел, к чему – повернула меня
лицом к стене и взяла плетку. На этот раз она била с размаху, не
снимая с меня ни юбки, ни лифчика, и удары ремешков приходились по
моим обнаженным плечам. Я задыхался от боли, когда она закончила.
После этого Настя сняла трусики, и девицы обнялись на постели. Мне они
велели повернуться от стены и смотреть. Я с трудом пришел в себя от
боли, стоя в неудобной позе, так что смотреть на них мне не было
особого кайфа. Все удовольствие пришлось на их долю. Видимо, они были
эксгибиционистками и им нравилось, когда за их блядством смотрит
кто-то третий.
Они лизались не очень изысканно, но долго и страстно. Меня удивило,
что Настёна в постели явно доминирует. Она ласкала Вику по-хозяйски,
надевала фаллоимитатор и всаживала его между ног подруги без особой
нежности, а в заключение Вика вылизала ей киску. Затем, правда, Настя
повторила этот номер. Устав от секса, они почти уже заснули, но в
последний момент Вика вспомнила обо мне и приказала Насте отвести меня
в ванную. Там я был привязан на всё том же поводке. Мне пришлось
помучиться, пока я нашел позу, в которой мог заснуть, опираясь на
унитаз. Впрочем, в эту ночь я не рассчитывал выспаться.

Утром началась новая эпопея. Сначала я должен был прислуживать каждой
из них в туалете, причем меня освободили от наручников и цепей (ночью
руки затекли так, что утром я стонал, разминая их). Настёна с утра
дала мне пару пощечин, потом же девушки лишь отдавали короткие
команды, и я исполнял их тщательно и добросовестно. Самым противным
было распоряжение Вики вылизать её задний проход после того, как она в
моем присутствии (я стоял на коленях) облегчилась «по-большому». У неё
было легкое расстройство желудка, и поэтому анус был неимоверно
грязным. Стоя на коленях, касаясь лицом женских ягодиц и слизывая
языком клейкую отвратительную массу, я на минуту снова вернулся к тем
дням, когда встретил Анжелу. В кого же она меня превратила! До чего я
опустился! А ведь это все рядом – благопристойность и грязь,
порядочность и низость. Любовь к наслаждениям привела меня на это дно!
Любовь к моей несравненной Анжелке заставила стать рабом самых
извращенных и бессердечных шлюх! Что делать? Я проститутка и
содержанка, мне лень ухаживать за собой. Я не могу вернуться на прямую
дорожку. Пусть делают что хотят. А я уже догадывался о том, какой
позор мне сегодня предстоит – они упомянули о визите в ночной клуб,
уже не закрытый и полулегальный, а наш городской, где не встретить
представителей элиты (тех, с кем я общался раньше в качестве
равноправного партнера) просто невозможно.



Весь остальной день я провел в качестве Милены, служанки в одежде
шлюхи, только без туфель на высоких каблуках. В течение дня меня не
мучили, но унижали подчеркнуто, заставляли становиться на колени,
обращаясь с вопросом в Настёне, и целовать ковер, обращаясь к Вике.
Мне снова пришлось слизывать плевки с пола. Девушки мочились мне в
рот, заставляя каждый раз ложиться для этого на пол, а есть и пить я
имел право, только стоя на коленях рядом со столом. При этом они ни
разу не страпонили меня. И не позволяли мне вылизать у них.
- Ну что, Миленочка, - сказала Настёна вечером, подкрашивая губы. –
Сегодня мы пойдем в городской клуб и ты будешь там главной звездой.
- Я не могу! – воскликнул я, чувствуя, что наступил предел моему
терпению. – Вы не сможете меня так опозорить, девчонки! Всё, я ухожу!
И я решительно направился к двери.
- Подожди минутку! Вика, слышишь, Милена хочет сбежать! – закричала
Настёна.
- Никуда она не сбежит. Правда, Милена? - зловещим тоном проговорила
Вика, загораживая мне проход.
- Прошу прощения, - я сделал попытку отодвинуть Вику со своего пути.
Вика чуть отступила, и вдруг я оглянуться не успел, как перевренулся в
воздухе и грохнулся всем телом на пол. Оказывается, Вика знала каратэ,
и одним молниеносным приемом послала меня в нокаут. От удара головой я
опомнился только минут через пять, а за это время оказался опять в
наручниках, прикованный цепью и с кляпом во рту.
- Ну что, пиздюшка, пойдешь с нами добровольно? – проворковала
Настёна, нагнувшись ко мне.
Я отрицательно замотал головой. В свое время я тоже занимался спортом,
но с тех пор сильно расслабился, а порвать железные цепи не удалось бы
ни мне, ни кому-то другому.

Через минуту меня усадили на стул и крепко привязали к нему, так что я
не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Одежду шлюхи с меня не сняли, и
я вскоре понял, почему. В руке Вики оказалась булавка. Она сначала
показала мне её, а затем прикоснулась к моему пальцу, уперев острие
под ногтем. Потом она ещё раз спросила меня, согласен ли я
сопровождать их в клубе. Когда я ответил отказом, Вика взяла мой
указательный палец двумя своими, и в следующий миг я почувствовал, как
под ноготь мне входит острая игла…

Моя Госпожа много раз истязала меня, и много раз у меня темнело в
глазах и мутилось сознание во время порки. Особенно во время наказания
хлыстом. Но такой боли мне еще не приходилось терпеть. Если бы не
кляп, мой крик услышали бы во всем доме, от первого до последнего
этажа. В моих ощущениях уже не было ничего сексуального: только
всепоглощающая боль, пронизывающая, казалось, всё моё тело. А вот Вика
наслаждалась моими муками и моими конвульсиями. Кажется, впервые она
проявила интерес к моим ощущениям: она учащенно дышала, приблизив ко
мне лицо, и пытала меня не торопясь, стараясь растянуть удовольствие.
Она продвигала иглу чуть дальше и останавливалась, отводила ее на
миллиметр назад и снова проникала ею всё глубже под ноготь… Всё же она
дважды сменила пальцы, прежде чем я сдался. Ужасные мучения сломили
меня: я был готов согласиться на всё, чего от меня потребуют. По моим
щекам текли слезы, макияж расплылся у меня на лице, и когда меня
отвязали и вынули кляп, я долго умывался в ванной, прежде чем пришел в
себя.
Через полчаса, когда Вика и Настя вышли из дома, с ними шла третья
девчонка, одетая и накрашенная как профессиональная проститутка, к
которой они обращались повелительно и грубо, и которая старалась
угодить им во всем.

Я не стану рассказывать во всех подробностях о моём позоре. Об этом
знает теперь весь город, и хотя в клубе в ту ночь ничего особенного не
произошло, всем известно точно, какую жизнь я веду. Меня теперь
презирают, надо мной смеются, и спрятаться от всего мира я могу только
в квартире Анжелы. Особенно тяжелой для меня была встреча с моей
бывшей девушкой, которая сейчас замужем за директором фирмы, где я
работал прежде. В ту ночь она вошла в женский туалет как раз в тот
момент, когда Вика трахала меня страпоном, задрав мою юбку. Это был
единственный раз, когда Вика применила дилдо. Ей явно хотелось, чтобы
кто-нибудь вошел и увидел это, но она и не предполагала, какой эффект
она произведет. Выражение лица моей бывшей девушки я никогда не
забуду. Теперь она ненавидит меня – на всю жизнь ей останутся
воспоминания о том, с каким ничтожеством она когда-то проводила ночи
любви…

Вот так это всё было. Сейчас я допишу это и позвоню Жанне. Может,
только эта грязная шлюха с панели поймет меня и выразит сочувствие. А
вечером меня ждет порка. Девицы после ночи в клубе хорошо
попользовались моим язычком, и кончали мне в рот, и всё равно заявили
моей Госпоже, что недовольны мной. Анжела обещала наказать меня так,
как они этого потребуют. Но она сделает это своей рукой.
Не знаю, чем она будет сечь меня – плеткой или хлыстом… Но всё же я
почти не испытываю волнения. Ведь я для Анжелы – личная собственность.
Поэтому я отдаю ей своё тело с трепетом, но без страха. Лучше десять
раз быть исхлестанным до крови законной Госпожой, чем оказаться в
руках отвязанных девчонок, для которых ни человеческая жизнь, ни
достоинство ничего не значат!…


**************************************



Хочу продолжить свою исповедь. Так мне становится легче. Всё-таки по
большому счету мне не с кем поделиться. Бывшим приятелям не
расскажешь: они нормальные ребята и не поймут. Как им объяснишь,
почему хороший парень, как я, наплевал на свою жизнь и карьеру и
сделался шлюшкой у своей начальницы? Как объяснишь, почему я позволяю
не только моей Госпоже, но и четырем её подругам ставить меня на
колени, трахать в задний проход страпоном, пороть ремнем, плеткой или
хлыстом? Нет, ЭТО поймут только такие же, как я. Смесь боли и
наслаждения, позора и гордости. Да, в какой-то степени и гордости:
ведь я пожертвовал ради своей любимой не только карьерой, подарил ей
не только свое тело, но и свою честь. Я служу своей Даме так, как это
только возможно. А разве приносили такие великие жертвы в средние века
благородные рыцари? Мда… Так что не судите меня слишком строго,
поборники нравственности!

В прошлый раз я рассказал всю историю наших отношений с Анжелой. О
том, как я постепенно стал её рабом. Сегодня хочу рассказать лишь об
одном дне из моей жизни. Впрочем, не совсем заурядном дне, хотя бывали
и более насыщенные. Анжеле и её подругам захотелось оттянуться. Не то
чтобы устроить маленькую оргию – наоборот, просто понежиться на лоне
природы. Но как всегда, меня взяли с собой для развлечения, и на этот
раз решили устроить мне коллективное наказание.

Подружки Анжелы, девушки из богатых семей – Алла, Марина, Лара и Катя
– теоретически имели на меня такие же права, как и моя Хозяйка. Анжела
разрешила им пользоваться мной для стандартного секса, употреблять мой
язык для вылизывания, пороть меня за провинности и забавляться со мной
с помощью дилдо. На практике, конечно, я был все же «Анжелкиным
мальчиком», жил в её квартире и прислуживал именно ей. Часто она
одалживала меня той подружке, которая приходила к ней в гости. Иногда
одна из них звонила Анжеле и жаловалась на скуку. Анжела вызывала
такси и отправляла меня по соответствующему адресу. Честно говоря, мне
эти вызовы нравились. Правда, Марина и Лара были обращались со мной
жестоко, но Алла и Катя были снисходительнее, чем сама Анжела, а кроме
того, я там чувствовал больше внимания к себе, чем у Анжелы, для
которой я постепенно становился частью квартирной обстановки.
Но если я был нерасторопен, плохо справлялся с домашними обязанностями
или не мог, несмотря на все старания, довести подругу Анжелы до
оргазма, то меня наказывали по всей строгости. А в тот день, о котором
хочу рассказать, подружки решили сложить свои претензии сообща, чтобы
устроить совместную порку – такого они давно уже не затевали.
На воскресенье им захотелось съездить в загородный дом, принадлежащий
родителям Анжелы. Участок находился на берегу речки, рядом был
прекрасный лес, дом стоял уединенно – в общем, лучшего места для
экзекуции не найти. Было решено, что с раннего утра Алла поедет
первой, а я – в её машине, чтобы прибрать в доме и быстро подготовить
его к приему гостей.

И вот я сижу рядом с Аллой в её бордовом «Форде». Она ведет машину
быстро, уверенно, и поддерживает беседу так, словно бы её ничего не
отвлекает. Я одет как обычно – рубашка, джинсы, о моем статусе
напоминает лишь кожаный ошейник. И разговаривать она мне позволяет с
собой на равных. Алла вообще мне нравится. У нее длинные черные
волосы, молочно-белая кожа, темно-синие глаза и полные губы, как у
Зеты-Джонс. Она, по-моему, втайне жалеет меня. Ей очень нравится,
когда я вылизываю у нее, когда ласкаю её тело. Если она наказывает
меня плетью, то всегда делает это вполсилы. Кто знает, может быть, с
ней я был бы более счастлив, чем с прекрасной, но холодной Анжелой.
Однако судьба распоряжается по-своему. Как часто видишь перед собой
прекрасную женщину, смотришь на неё с восхищением, как на греческую
статую, но падаешь к ногам другой – сексапильной стервы, к которой
тебя неудержимо тянет физически. Увы!
Вот мы и приехали. У меня много дел. Во-первых, быстро подготовить
завтрак для пятерых (я обязан довольствоваться объедками, это не
всегда, но в тот день, когда ожидается наказание –обязательно).
Во-вторых, подготовить розги для сегодняшней экзекуции. Каков будет
приговор, я не знаю – девушки устроят суд, который и определит число
ударов. А поэтому должен заготовить как можно больше свежих прутьев и
положить их мокнуть. Всё это я делаю быстро и торопливо, а в то же
время Алла, которой делать почти нечего, наслаждается красотами
природы и кажется, не прочь заняться со мной любовью. Точно, немного
погодя она начинает подзывать меня, отдавая новые приказания. Потом
начинает поглаживать свое платье между ногами. И вот я слышу: «Иди
сюда». Бросаю все дела. Алла уже смотрит на меня порочным взглядом.
Она стоит в двери, выходящей на крыльцо. Возможностей, что нас
кто-нибудь увидит, минимум. Впрочем, Алла никогда не стесняется. Обо
мне речи вообще не идет, я всего лишь шлюшка.

Мне надо сообразить, что ей понравится больше. Лучше всего начать с
куннилинга, поэтому становлюсь перед ней на колени, ныряю под подол её
платья и касаюсь лицом бедер. Так и есть, трусы она уже сняла или их
вообще не было. Касаюсь губами киски. У меня тут же встаёт, я должен
полурасстегнуть брюки. Вот так. Начинаю целовать и лизать её срамные
губы. Запах из влагалища очень сильный, Алла не очень чистоплотна, но
мне именно это нравится. Я с наслаждением облизываю её щель. Алла
громко стонет, потом стягивает с себя платье, лифчик на ней остался, а
в остальном она вся голая. Алла прислоняется спиной к деревянной
стене, наверное, ей не очень удобно, но она ловит минуты кайфа, я
лижу, стоя на коленях, и так она кончает. О-о-о-о… Я слизываю и глотаю
её соки. Спасибо, моя прекрасная леди!

Она благодарна мне тоже и за усердие удостаивает меня высшей чести:
мне разрешено трахнуть её! Впрочем, «трахнуть» - слишком грубое слово:
заняться с ней любовью. Только так. Алла любит меня за то, что я с ней
нежен и стараюсь доставить ей удовольствие, не думая о себе. Мы с ней
целуемся – губы в губы, несмотря на то, что я только что вылизывал ей,
мы обнимаемся и долго растягиваем удовольствие. Поэтому-то я и лишаюсь
заслуженного оргазма – на улице звук мотора «Мерседеса» моей Госпожи.
Алла кончает в тот момент, когда подруги одна за другой переступают
порог и видят нас, почти голых, разгоряченных и стонущих. Я не имею
права кончать с другой в присутствии моей Анжелы, поэтому нажимаю себе
пальцем на точку между яйцами и анусом, сдерживаю себя и на прощанье
целую руку Аллы. Всё.

Теперь у меня нет ни минуты отдыха: то одной, то другой красотке
необходимо услужить. А дом большой, не современный – родители Анжелы
построили его еще в советское время. Многое приходится делать вручную.
Подруги переодеваются, чтоб идти купаться, я должен им помогать. Меня
они не стесняются, я ведь ничтожный раб, они раздеваются при мне
догола, я помогаю им застегивать купальник, складывать одежду и т.п.
Чуть замешкался – пощечина. На этот раз мной была недовольна Лара,
которой я помог расчесать её пышные волосы, но действовал при этом не
так нежно, как она хотела бы. Лара сказала, что я ублюдок, и что
никакая порка меня не исправит. Алла за меня слегка заступилась: мол,
ничего, мальчик у нас старательный, у него хороший язычок. Тут
вмешалась Марина – она всегда любит меня унижать. Марина –
профессиональная модель, высокая, коротко стриженая блондинка, это про
таких говорят: «ноги от ушей растут». Марина сказала, что вообще не
понимает, как можно этого мальчика к себе подпускать и тем более с ним
целоваться:
- Он своим язычком нам всё повылизал, у него рот такой грязный, а ты
его целуешь. Его только трахать можно. Ну-ка, ты, придурок, встань
раком!
Это было сказано уже не подруге, а мне, я конечно поспешил выполнить
приказ, и поспешно спустил штаны, пока Марина искала в своих вещах
фаллоимитатор. Я, стоя низко наклонившись над столом, все-таки
угадывал её движения, и когда она надела фаллос на себя, я стал
умолять использовать смазку, мне ужасно не хотелось, чтобы она делала
это насухую, ведь мне еще предстояла порка. Марина уступила, вероятно,
не по моей просьбе, а из уважения к моей Хозяйке. Зачем зря портить
чужую собственность? Марина взяла меня за бедра и вдвинула член
глубоко в мой зад. Я застонал. Девушки обернулись и стали наблюдать.
Хорошо, что смазки было много, фаллоимитатор двигался в моем заднем
проходе взад и вперед достаточно легко, но Марина делала это грубо,
ведь единственной целью было моё унижение. Я старался сосредоточиться
на ощущениях внутри себя, и терпел, когда бывало больно. Терпи,
говорил я себе, ведь тебя трахает не кто-нибудь, а блондинка с
подиума. Марина сношала меня не очень долго, и когда я застонал
погромче, остановилась и вынула из меня дилдо, швырнув его на пол.
Мыть его, конечно, должен был опять-таки я.
- Пойдемте купаться, девочки! – крикнула Анжела уже с улицы.
- А с этим твоим идиотом что делать?
- Ведите его сюда. Я тут кое-что придумала. Пусть разденется догола,
кроме ошейника.

Анжела намеревалась устроить суд ближе к вечеру, а пока что привязать
меня к столбу во дворе на два-три часа. Когда мы вышли во двор, Анжела
велела мне встать на колени и поцеловать ноги каждой из них. Они уже
были в купальных тапочках, и я целовал им пальчики на ногах. Когда
ритуал закончился, меня подвели к столбу, прислонили спиной и
ягодицами и крепко притянули кожаными ремнями. Анжела использовала их
для того, чтобы привязывать меня в любом месте, где ей хотелось
наказать меня. Анжела посоветовалась, вставлять ли мне в рот кляп в
виде резинового шарика. Алла посоветовала вставить – её хорошее
настроение испортилось, она была зла на Марину за её слова, но и на
меня тоже. Таким образом, они пошли купаться, а я остался в этой
унизительной позе. Мои руки были сведены за спиной и связаны в
запястьях позади столба, плечи выгнуты назад, но по большому счёту
такая поза меня не слишком тяготила. К тому же я стоял в тени дерева и
рассчитывал, что за несколько часов солнце не успеет передвинуться. В
общем, оставалось расслабиться и получить удовольствие.
Почти ничего не слышно, кроме щебетания птиц. Издалека доносятся смех,
крики и взвизги купающихся подруг. Итак, я стою голый, привязанный,
прохладный ветер обдувает мое тело. Понемногу начинаю ловить кайф.
Само чувство, что ты беспомощен, не можешь пошевелиться и будешь
стоять здесь до тех пор, пока полуголая, с мокрыми волосами и холодной
кожей красотка не придет и не освободит тебя – это особое, утонченное
наслаждение… Неприятно только, что во рту резиновый шар, он мешает
двигать языком, а иногда слюна стекает изо рта. Но и с этим можно
смириться. Я свободен даже от чувства стыда. Мне на всё плевать.
Иногда у меня даже возникает эрекция, потом снова исчезает. Я жду.
Руки и ноги затекают, но терпеть можно. Анжела, ты вспоминаешь обо
мне? О, моя Анжела, взгляни на меня, посмотри, на что я пошел ради
тебя, что я терплю ради тебя, ради тебя одной…

Девушки возвращаются. На меня они почти не обращают внимания, кроме
Кати. Она моложе своих подруг и не имела раньше тяги к садизму: Анжела
познакомилась с ней в лесби-клубе, соблазнила и научила многому. Катя
совсем обычная девчонка, студентка вуза, но без одежды она тоже
смотрится как секс-бомба: большая грудь, аппетитная попка, влажные
темные глаза. Она до сих пор немножко стесняется, когда я лижу ей.
Сейчас она улыбается мне. Я не могу сделать то же – кляп мешает. Но
мой член поднимается, когда я смотрю на её бикини, которое открывает
почти всё. Катя улыбается, отворачивается. Потом отходит, и немного
погодя возвращается: Анжела разрешила ей освободить меня. Я целую
Катину руку, а она разрешает мне коснуться губами еще и своей ляжки.
Но дальше дело не идет. Лара зовет меня за собой в туалет: я должен
помочь ей вытереть задницу. Поскольку туалет допотопный, ей самой
неудобно это делать. Пока я подтираю её задний проход, бумажка за
бумажкой, успеваю испачкать свои ноги и руки. Когда я выхожу следом за
ней, Лара смотрит на меня с отвращением. А я, выполняя приказ за
приказом, лишь через полчаса успеваю сбегать на реку и помыться. Вот
это – моё купание. Впрочем, дома, на правах шлюхи, я буду лежать в
огромной ванне, в мыльной пене, и смогу расслабиться, а пока что
впереди главное – порка. Подружки закусывают, я прислуживаю за столом,
и уже чувствую растущее возбуждение.
Но мне снова приходиться ждать: девушки решают часа два поспать в
большой спальне. Они раздеваются догола, расслабляясь, выставив на
всеобщее обозрение свои киски – у одной волосатая, у другой аккуратно
подстриженная, у третьей гладко выбритая… Моя задача – отгонять мух. Я
делаю это с большой старательностью, и через два часа заметно
утомляюсь. Так что девушки после сна выглядят свежими и полными
сил, а я вымотан и вполне готов для наказания.
Наконец, суд. Обстановку нельзя назвать торжественной, но свою власть
надо мной они дают прочувствовать в полной мере. Девушки рассаживаются
в креслах. Ни одна из них не одета так, как на порнофотографиях, все
они без черных сапог из латекса и прочей атрибутики. Катя в
трусиках, Марина – с обнаженной грудью, а Моя Госпожа – в рубашке и
джинсах. Но я испытываю трепет. Я знаю, что мне будет по-настоящему
больно.
- Встать, суд идёт!
«Встать» означает, что я должен встать на колени посреди комнаты. К
страху добавляется боль в коленях. Руки складываю за спиной. Тем
временем они делят роли: Катю с общего согласия, со смехом и шуточками
назначают адвокатом. Марина становится прокурором. Анжела берет на
себя роль судьи – впрочем, вынести окончательный приговор должны
присяжные – Лара и Алла. Претензии же мне предъявляют все по очереди.
Алла: недобросовестная уборка у неё в доме при последнем посещении.
Лара: не сумел довести её языком для оргазма, из-за этого у неё весь
день было плохое настроение. Марина: не подмахивал во время страпона и
отказывался лизать её зад после туалета, пока она не пригрозила
хлыстом. Катя: не сумел её развлечь, когда ей было скучно. Моя Госпожа
насчитала пять мелких провинностей и одно крупное – забылся во время
разговора в ресторане и увлекся беседой с красивой девчонкой.
Не буду описывать сам суд и восстанавливать в памяти их речи. Они,
понятное дело, прикалывались, но иногда были очень серьезны. Марина
потребовала для меня сто двадцать ударов розгами и трех суток
туалетного рабства. Об этом я не рассказывал, но вы догадываетесь?
Меня приковывают цепью в туалете и я обслуживаю каждую из них: помогаю
подмываться, подтираться, вылизываю киску и анус – кому что приходит в
красивую голову… На этот раз речь адвоката была удачной: Катя обратила
внимание на то, что завтра уже понедельник, они все расстанутся, а
держать меня столько времени в туалете только ради Анжелы – это
непродуктивно для самой Анжелы, ведь прислуга ей потребуется и в
другом месте. В итоге присяжные приговорили меня к сотне розог. Цифра
была хороша тем, что легко делилась: каждая из подруг взяла на себя
труд дать мне двадцать ударов.

Высечь меня должны были на улице, вернее, в полузакрытом сарае, где
стояла низкая лавка, вкопанная в землю – она уже не раз использовалась
Анжелой именно в этих целях. Мне нравилось то, что в скамье по её
заказу была прорезана дыра в том месте, где должны были быть мои член
и яйца. Это было очень удобно, поскольку во время экзекуции у меня
обязательно наступала эрекция, и вставший член просовывался в дыру. Во
время самой порки боль затмевает все остальные чувства, но через
какое-то время, если меня оставляют лежать на скамье, разгоряченного
розгами, я почти кончаю. И если какая-то из подружек во время или
после порки меня подрочит, то лучшего оргазма и желать нельзя.
Марина подает Анжеле цепь, которую Катя пристегивает к моему ошейнику.
Я всё еще на коленях, только когда Анжела дергает за цепочку, я встаю
и на полусогнутых выхожу следом. На скамью я ложусь сам. Девушки
привязывают меня теми же кожаными ремешками за руки и за ноги, слегка
растягивая мое тело, но всё же не так, чтобы я не мог пошевельнуться.
Я закрываю глаза. Моя кожа соприкасается с деревянной скамьей, член
уже стоит и возбуждение нарастает. Сейчас меня будут сечь! Пять
прекрасных девушек готовят розги для меня. Я почти счастлив. Вы вряд
ли сможете понять, но это так. Меня отстегают по-настоящему! Страх
сменяется желанием, я хочу, чтобы наказание началось как можно скорее,
но вдруг снова впадаю в панику. Ничего, я выдержу! Розги – это
всё-таки не хлыст. Анжела по обыкновению порет меня первой, она как бы
задает темп, и другие девушки обычно не превышают по силе её ударов.
Но не всегда.
- Ну что, начинать? – спрашивает она подруг.
- Начинай!
Анжела берет розгу в руку. Обычно она берет пять-шесть прутьев,
наверное и на этот раз. Тонкий свист. Неуловимое мгновение, когда
прутья ложатся на кожу первый раз. И боль. Я не имею права кричать
слишком громко – меня могут услышать. Из самолюбия (остатки у меня еще
сохранились) я сдерживаю стон. Снова свист. Боль. Сдерживаюсь. Я не
вижу, как Анжела хлещет меня, но представляю её себе очень хорошо, у
неё дома обычно мне всё видно в зеркало. Поэтому к боли уже
примешивается чувственное наслаждение. Но пока я должен вытерпеть
боль. Три… Четыре… Пять… Ничего, я выдержу. Пока что даже не очень
больно. Это больнее, чем ремень, но совсем не страшно по сравнению с
хлыстом. Девять… Десять… Анжела делает перерыв. Кожа на заднице уже
болит постоянно, вне зависимости от ударов, каждый поцелуй розги
только усиливает боль на секунду. Во рту пересохло. Я поворачиваю
голову и любуюсь моей Госпожой. Вид Анжелы с розгой в руке невероятно
возбуждает меня. Кайф начинает вытеснять боль. О, как я благодарен
своей Госпоже за то, что она догадывается сделать паузу, позволяет
боли превратиться в удовольствие и лишь потом начинает снова!

Благодаря этому второй десяток я выдерживаю легко. Анжела догадывается
о моих чувствах и ослабляет силу ударов. Я восхищаюсь ею и со всей
искренностью шепчу: «Я люблю Вас, моя Госпожа». Больше не издаю ни
звука. Выдержать порку для меня в некотором роде – дело чести. Только
на скамье я еще чувствую себя мужчиной, еще могу доказать свою силу
воли. Поэтому я уже без трепета встречаю следующие двадцать ударов.
Вообще-то очередь Аллы, но на этот раз Марина просит уступить ей. Алла
соглашается, хоть и понимает, что Марина хочет довести меня до крика.
Марина берется за дело всерьез. Её удары обжигают мою кожу гораздо
сильнее, она вырывает у меня громкий стон уже через несколько взмахов.
И перерыва она не делает, все двадцать я получаю быстро. Мое
сопротивление приводит её в гнев. Розга яростно свистит в воздухе.
Вжик! Больно! Вжик! Больно! Я извиваюсь на скамье и непроизвольно
пытаюсь вырваться из своих ремней. Мне уже понятно, что Марина
победила. Я начинаю униженно молить о пощаде. Девушки хихикают, а
Марина только стегает сильнее. В отчаянии я кричу:
- Не надо! Пожалуйста! Марина! Хватит! Пожалуйста, умоляю! Я твой раб!
Пощади меня! Я урод, я ублюдок! Я идиот! Пожалуйста!! Марина, я люблю
тебя! Я люблю тебя!!

Боль прекращается, но не потому, что Марина сжалилась надо мной, а
потому, что её двадцать ударов кончились. Я прошу о передышке. Мне её
великодушно дают. Я прихожу в себя. Боль быстро отпускает, и мне уже
мучительно стыдно за свои крики. Но я не задумываюсь об этом, потому
что розги берет Алла. Она не так жестока ко мне, но все же удары
приходятся по уже исхлестанным ягодицам. Поэтому я продолжаю стонать.
Алла решает разнообразить программу, и опускает розгу на плечи. Это
даже легче, хоть какая-то передышка заднице. «Я люблю тебя, Алла!» -
вырывается у меня. Я чувствую себя даже обязанным сказать так, ведь я
только что признался в любви к Марине, которая относится ко мне так
отвратительно. И я сказал это не для того, чтобы избавиться от боли.
Во время порки меня охватывает чувственное влечение к той девушке,
которая держит плеть или розгу. А когда боль заглушает всё, то
остается что-то психологическое, желание подчиняться красотке, которая
истязает меня.

Шестьдесят. Я уже с трудом терплю, но чувствую себя неплохо. Плечи и в
особенности задница горят, как огнем. Катя, взяв связку прутьев,
смотрит в нерешительности – наверное, моя кожа очень сильно
исполосована. «Смелей, Катя» - говорю я. Подружки громко смеются. Катя
приступает к работе. Ожоги розог заставляют меня дергаться и скрипеть
зубами, но я терплю. Своё внимание сосредотачиваю на Алле, которая
встала напротив моей головы и весьма сексапильно проводит языком по
приоткрытым губам. В мыслях я признаюсь в любви к Алле, но когда
подходит восьмидесятый удар, то слова: «Я люблю тебя, Катя!» произношу
уже уверенно. Катя довольна настолько, что последний удар делает почти
символическим. Зачем я не сказал этого раньше?
Последние двадцать розог выдает мне Лара. Тут снова не до шуток. Лара
любит разнообразие и импровизацию: начинает с ягодиц, затем стегает по
бедрам, спускаясь все ниже и ниже, потом с удвоенной энергией
переходит на плечи, делает это гораздо сильнее, чем Алла. Моя кожа так
истерзана, что я начинаю кричать и умоляю прекратить. Я уже не
чувствую возбуждения, у меня темнеет в глазах, мне кажется, что прутья
рассекают кожу до крови. Признание в любви, которое я выкрикиваю, как
и раньше, чтобы ослабить силу ударов, нисколько не действует. На сотом
ударе я почти теряю сознание. С каждым вздохом из меня вырывается
протяжный стон, смешанный с рыданием. Я унижен и противен сам себе. А
немного погодя понимаю, какое преступление я совершил: ведь я
признался в любви поочередно всем подругам Анжелы, изменив таким
образом Госпоже четыре раза подряд. Я знаю, что Анжела мне это не
скоро простит. Мне придется пройти через большие испытания, прежде чем
она снова поверит, что люблю я только её.
Но вот боль постепенно спадает, и я снова ощущаю, как напряжен мой
член, просунутый в дыру на скамье. Это лучшие моменты: когда
сладостное чувство уже овладевает мной, но боль еще владеет моим телом
и обостряет все ощущения. Я должен кончить! Взглядом я прошу одну из
девушек помочь мне. Алла понимает, но как будто не решается. Зато Катя
меня удивляет: приблизившись, она медленно движется мимо скамейки, так
что я успеваю впитать в себя её образ – затем садится на корточки,
протягивает руку и касается пальчиками моего члена. Этого достаточно
для взрыва. Все возбуждение, что накопилось во мне за день,
выплескивается. Мучительное наслаждение длится долго, долго… Спасибо,
Катя! Спасибо и вам, девочки, за великолепную порку! Боже мой, ведь я
самый счастливый человек на свете! Ведь сколько богатых мужчин платят
большие деньги за то, что платная Госпожа ублажает их! А у меня целых
пять красавиц, и они делают это со мной совершенно искренне!
Когда меня освобождают, я падаю к ногам Анжелы, понимая, что заслужил
её немилость. Анжела ставит свою туфлю мне на голову, заставляя
повернуть ее на бок, так что подошва прижимает мне ухо, а каблучок
впивается рядом с виском. «Простите, Госпожа» - произношу я. Анжела не
отвечает, держит некоторое время ногу на моей голове, потом отходит
прочь. Это значит: «Поговорим дома». Это в свою очередь значит, что
мне, скорей всего, предстоит унижаться перед нею и просить милости
много дней подряд.
Через час мы едем обратно в город. Темнеет. На этот раз я еду не в
«Форде» Аллы, а в «Мерседесе» Анжелы; моя Госпожа за рулем, рядом с
ней Лара, а я лежу на заднем сиденье, скорчившись так, чтобы лежать на
боку. Сидеть я не смогу ещё сутки-двое. Но я испытываю блаженство, и
это воскресенье врезается мне в память. Нет, я не в силах уйти от
Анжелы. Зачем мне другая жизнь? Мне нравится быть мальчиком для порки,
нравится быть шлюхой. А успех, карьера – это всё мелочи, когда у тебя есть
такая девушка и такой секс...


Автор: Kristi 11.12.2012, 2:08

Цитата(Дыхание ночи @ 11.12.2012, 3:29) *
Что ещё можно рассказать о моем рабстве у Анжелы? Каждый день немного не похож на другие, а всё в целом – долгое и странное существование в качестве раба-рабыни. Но я смирился и доволен. Чувствую себя так, как, наверное, и все шлюхи женского пола.

Рассказ чистый фемдом, без всяких изысков и извращений. Понравилось описание жизни раба по-призванию. Немного порки и легкие наказания, больше для эротики. Женская доминация в чистом виде. В целом рассказ мне понравился. smile.gif
И Спасибо вам, Дыхание ночи, за то что радуете нас хорошими сюжетами.

Немножко фоток под тему.








Автор: Юля Love 12.12.2012, 0:15

Цитата(Kristi @ 11.12.2012, 5:59) *
Рассказ чистый фемдом, без всяких изысков и извращений. Понравилось описание жизни раба по-призванию. Немного порки и легкие наказания, больше для эротики. Женская доминация в чистом виде. В целом рассказ мне понравился. smile.gif И Спасибо вам, Дыхание ночи, за то что радуете нас хорошими сюжетами.


неплохо девушки развлекаются dry.gif

Автор: 4ykk4a 1.5.2014, 13:42

Цитата(Kristi @ 11.12.2012, 1:59) *
Рассказ чистый фемдом, без всяких изысков и извращений. Понравилось описание жизни раба по-призванию. Немного порки и легкие наказания, больше для эротики. Женская доминация в чистом виде. В целом рассказ мне понравился. smile.gif
И Спасибо вам, Дыхание ночи, за то что радуете нас хорошими сюжетами.

внушительно, спасибо за поучительную историю

Русская версия Invision Power Board (http://www.invisionboard.com)
© Invision Power Services (http://www.invisionpower.com)